— Нашел, — констатировала я в ответ. — А зачем?

Парень взъерошил светлые волосы, от чего идеальная укладка растрепалась.

— Я хотел поговорить, — произнес он как-то неуверенно.

— Говори, — кивнула я на лавку рядом с собой.

Лекарь сел и некоторое время молчал. Я вязала, не торопя его и не совсем понимая, что ему от меня нужно.

— Я бы хотел перед тобой извиниться, — вдруг произнес Эгилл, и я от неожиданности чуть петлю не пропустила.

— Зачем? — подняла глаза на парня, чье красивое аристократическое лицо отражало серьезные душевные метания.

— Я был предвзят, — медленно проговорил он. — И был несправедлив. И я знаю, что тебя это мало волнует, но хочу, чтобы ты понимала, я не специально… Просто наша команда для меня почти как семья. И мне было сложно принять нового человека, тем более девушку.

Я медленно и осторожно вытягивала потерянную петлю обратно, не совсем понимая, стоит ли отвечать, и если да, то что.

— Но ты оказалась не такой, как я представлял себе. Пожалуй, ты не такая, как большинство девушек.

Тут я еле сдержалась от хмыканья — еще бы не такая. Мало кого воспитывал настоящий генерал. Да, наверное, вообще-то никого из девиц во всей империи.

— Я надеюсь, мое поведение не повлияет на твое решение, — негромко проговорил он. — Я был бы рад, если бы ты осталась с нами.

— Я еще ни разу не выходила с вами на полноценное соревнование, — заметила я. — Может оказаться, что я не подхожу вам вовсе.

Эгилл усмехнулся, в одно мгновение вернув себе тот образ высокомерного неприятного типа, с которым я познакомилась.

— Если бы ты нам не подходила, Виктор бы ни за что не позволил тебе идти с нами в бар.

Я кивнула:

— Наверное, не думала об этом. Но в любом случае спасибо, что объяснился.

— Тогда до встречи на полигоне, — просиял Эгилл.

— До встречи, — улыбнулась я.

Я провожала его взглядом, а сама прокручивала в голове этот странный разговор.

Виктор бы ни за что не позволил тебе идти с нами в бар…

Но бар — это же всего лишь место, правда? Что в нем такого особенного? Личного?

Может быть ничего и фраза, которую Эгилл хотел сказать, на самом деле должна звучать иначе?

Виктор бы ни за что не позволил тебе входить в нашу личную зону.

Получается, я что, уже стала частью команды?

81

У команд по аэрену не было никаких особых форм, а чтобы не путать своих и чужих на полигоне каждому игроку выдавалась цветная повязка.

У нас это был благородный белый цвет, и каждый лепил его куда хватало фантазии. Я повязала на левую руку повыше локтя, Виктор — на правую. Эгилл сделал что-то вроде куцего шарфа на шее, Микаэль — повязку на лоб, а Стефан — бантик на груди.

Процесс происходил в небольшом домике возле полигона. Тут когда-то была полноценная раздевалка, но за домиком давно не ухаживали. А может и не давно, а просто никогда, так что парни приходили сюда просто перед тренировкой кинуть вещи и немного посидеть после.

Было ощущение, что вездесущий завхоз сюда не добирался из принципа, потому что я не верила в такую избирательную слепоту. Ну в самом деле — по стеклам в редких окнах можно было писать пальцем. А что там в темном углу вошкалось я в принципе не хотела знать.

— А почему нет формы? — задала я резонный вопрос, наблюдая за тем, как парни прилаживают знаки различия. — Нам — красное, северянам — синее…

— Чтобы лучше было видно среди полигона? — ехидно поинтересовался Стефан.

— А… — сообразила я. — Ну да.

— Кто-то уже видел новый состав северян? — спросил Микаэль, рассматривая себя в тусклом заляпанном зеркале.

— Неа, — отозвался Эгилл. — Да и какая в сущности разница? Мы их все равно уделаем.

— Дело говоришь! — хмыкнул здоровяк.

— Согласен, северяне всегда были посредственными игроками, — лениво отозвался Стефан, поднимаясь на выход.

— Давайте по-быстренькому их разделаем и в ресторан, отмечать! — бодро предложил Микаэль и, повесли свои ручища на плечи Эгилла и Стефана, пошел с ними на полигон.

— Делите шкуру неубитого медведя, — покачал головой Виктор, снимая с шеи какой-то кулон на толстой цепочке.

— Ой, не занудствуй, — закатил глаза Микаэль. — Это ж северяне, они в том году даже в турнир не вошли.

— В том году и состав был другой. Отнеситесь к игре серьезно, — капитан прожег взглядом балагуров.

— Ладно-ладно, — не стали спорить парни и ретировались, чтобы не продолжать разговор.

— Я думала ты сейчас прочитаешь им длинную, опускающую на землю лекцию, — хмыкнула я, когда дверь за ребятами закрылась.

— Прочитаю, — согласился Виктор, убирая кулон в свою сумку. — Но после соревнования. Иначе это подорвет их боевой дух, а это скажется на игре.

— А легкомыслие не скажется на игре? — приподняла бровь я.

— В меньшей степени, чем конфликт, — усмехнулся Виктор. — Здесь приходится выбирать.

— Тяжело быть капитаном, да? — улыбнулась я, наблюдая за тем, как парень убирает свою сумку на полку. Повыше и подальше от того, что вошкается тут по углам.

— Любым руководителем быть тяжело, — пожал плечами Виктор. — Как ректором или генералом.

— Или герцогом, — подсказала я, протягивая ему свою сумку.

— Или герцогом, — согласился он, поставив мои вещи рядом со своими.

— Северяне действительно никуда не годятся? — вдруг спросила я, вместо того, чтобы идти на выход.

— Они очень неровно играют, — ответил Виктор. — Но я бы не назвал их безнадежными.

Парень повернулся ко мне, и я подумала, что когда он капитанствует, то становится каким-то более собранным, сосредоточенным. Как будто более взрослым, что ли.

— Даже их тактика, кажущаяся нам устаревшей, на самом деле имеет массу сильных сторон, — продолжил Виктор. — если позволить им их использовать, конечно. Так что во многом каждое соревнование — череда случайных событий. Победа никогда не предопределена.

— Получается, все зависит от удачи? — удивилась я.

Виктор как-то странно усмехнулся, а я вдруг поняла, что нахожусь с ним наедине в замкнутом пространстве. И вообще он стоит как-то близко. Или этот домишко стал каким-то крошечным?

В карих глазах танцевали золотые искорки, а у меня в груди почему-то поднимался необъяснимый, неконтролируемый восторг. Парень стоял рядом, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в лицо.

— Ну, удача никогда не бывает лишней, — задумчиво проговорил Виктор, а затем склонился ко мне и…

Поцеловал.

Казалось, по венам вместо крови потекла чистая магия, а стены заброшенного крошечного домишки исчезли. Не было ни лавок, ни полок, ни крошечных пыльных окон — лишь парень, державший меня за талию и целовавший медленно и нежно. Как будто нас не ждала команда, не предстояло соревнование, как будто мир вокруг замер в ожидании, когда же мы о нем вспомним.

А затем Виктор отстранился и негромко проговорил, продолжая держать меня в руках:

— Это на удачу.

Я чуть было не спросила, какую удачу, а потом вдруг резко вспомнила, что нас вообще-то ждет полигон, полный зрителей и какой-то там команды противника.

Виктор выпустил меня из своих рук и с возмутительно довольным видом вышел из домика. А я кинула взгляд в мутное зеркало, чувствуя непреодолимую потребность убедиться, что выгляжу прилично. Из зеркала на меня смотрела зеленоглазая блондинка с широко распахнутыми глазами и очень растерянным взглядом.

Так, я не поняла. Это что сейчас такое было?

Это что, я вот так просто взяла и позволила себя поцеловать⁈

82

Из домика я выходила, бурля от эмоций. Я не была злой, да и не сказать, что мне не понравилось… понравилось, и еще как!

Просто я была возмущена до глубины души. Да как он осмелился? Да что он вообще себе позволяет⁈

Даже то, что вошкалось в темном уголке притихло, боясь случайно привлечь мое внимание.

Я пинком распахнула входную дверь, намереваясь вытрясти из Виктора душу. Или совесть. Или какую-нибудь сатисфакцию! В общем, донести до него все свое негодование в максимально доступной форме, как напоролась взглядом на парней. И увиденное, честно говоря, мгновенно выветрило из головы все бурление и кипение.