В инструкции утверждается, что если следовать специально разработанной системе быстрого обслуживания, то можно добиться приготовления бургеров за минуты, что в разы быстрее, чем у конкурентов, которые особо никуда не спешат.

Леонид ворвётся в сегмент общепита, чтобы отнять у американцев ещё и его…

«Да зачем нам все эти самолёты и броневики?» — подумал он, готовя бумаги и писчие принадлежности. — «Тот, кто кормит Штаты, тот ими и управляет».

Зажмурив глаза, он отсчитал десять секунд и выровнял дыхание. Волнение, охватившее его, было совершенно излишне.

Успокоившись, он вооружился перьевой ручкой и начал писать «черновой вариант» идеи. Своими словами, максимально в лоб, максимально тупо, с заведомо тупыми вариантами, которые должны быть зачёркнуты.

Он уже навострился имитировать достоверные творческие муки и начало им он уже положил — Кармела уже поняла, что «у босса опять началось». Скоро вся прислуга узнает об этом, а дальше новости разнесутся среди заинтересованных лиц, которые платят некоторым его сотрудникам за подобную информацию. А Леонид знает о шпионах в своём доме, потому что сам попросил сотрудников принимать деньги и рассказывать всё, но не забывать сообщать об этом ему.

Так что, скоро весь Лос-Анджелес узнает, что Леон Карчеус снова на пороге какого-то изобретения…

«Но заслуживаю ли я славы гения?» — спросил он себя. — «Да плевать! Я здесь работаю!»

*9 августа 1922 года*

Грохнули орудия.

— Да! — выкрикнул Адольф. — Заряжайте!

Французы засели в бывшей кайзеровской резиденции, в замке Барбароссабург.

Добровольческий корпус «Паула» окружил не успевших отступить французов в этом замке, принуждая к сдаче с помощью артиллерии.

— Огонь! — приказал Адольф, когда батарея сообщила о готовности.

КПП, оборудованное небольшим кирпичным сооружением, получило ещё три попадания и сложилось. Скорее всего, никто не выжил.

— Вперёд! — Адольф перехватил MP18 и повёл свой отряд на приступ.

Это его личный добровольческий корпус — командование перешло в его руки сразу после смерти полковника Юлиуса Листа, вокруг которого и сформировался этот корпус почти сразу после окончания Великой войны. Изначальный состав был из бывших членов 16-го баварского пехотного полка, но сейчас в полку служит очень много разных людей, а из старых боевых братьев остались лишь единицы, в том числе и он…

Адольф не растерялся и воспользовался своим положением личного адъютанта полковника Листа — пришлось подделать приказ о назначении, но теперь он командир корпуса.

В любое другое время бы ничего не получилось, но сейчас идут бои против французов, которые очень опрометчиво перешли Рейн и попытались наступать дальше.

«Проклятые коммунисты…» — с ненавистью подумал Адольф, безжалостно расстреляв сдающегося француза. — «Если бы не они, лягушатники не посмели бы пересекать Рейн!»

Штурмовая группа, возглавляемая Адольфом, непрерывно паля из всех стволов, пересекла мост и укрылась за крепостной стеной.

Французы потеряли несколько человек от этого беспорядочного огня, а затем их дела стали ещё хуже — у КПП установили MG 08 с высоким бронещитом.

— Граната! — предупредил Макс Аман и зашвырнул гранатную связку в ворота замка.

Взрыв был оглушительным и мощным — Адольф почувствовал быстрое движение тёплого воздуха и запах отгоревшей аммиачной селитры.

— Там пулемёт, — ненадолго выглянул Адольф.

— Нужно накрыть их миномётом… — произнёс Аман.

— Пошли вестового к Рудольфу, — приказал Адольф. — Пусть накроет внутренний двор. Нельзя давать им время на передышку.

Один из солдат ловко перебежал мост и скрылся за кустами.

Почти десяток минут ничего не происходило, а затем откуда-то сзади начали бумкать трофейные французские миномёты и на внутренний двор замка обрушились артиллерийские мины.

Французское командование совершило роковую ошибку, когда посмело заходить на германскую территории — Адольф, сильно травмированный Версальским «мирным договором», воспринял это вторжение как личное оскорбление.

До этого он трудился агитатором Рейхсвера, но после начала французского вторжения он вступил в добровольческий корпус Листа и отправился на запад Германии, чтобы сражаться до последнего француза на священной германской земле.

К такому общенациональному отпору французы были не готовы, поэтому начали отступать — фрайкорам сильно помогал опыт войны против коммунистов. Это была новая война, с очень близким огневым контактом, агрессивными манёврами и фатальной ценой за ошибки.

Французы, на поверку, оказались не готовы к такому, поэтому оказались неспособны противостоять тактике штурмовых групп, берущих их нелепые полевые укрепления быстрее, чем сумеет подойти подкрепление…

Когда миномётный обстрел прекратился, Адольф услышал рёв двигателя — это был трофейный броневик коммунистов, недавно вернувшийся с ремонта.

— Подгоняйте его к вратам! — замахал рукой Адольф. — Быстрее!

Броневик, оснащённый башней с пулемётом MG 14/17, пересёк мост и встал перед вратами.

По нему сразу же застучал пулемёт Сен-Этьен образца 1907 года, который Адольф безошибочно распознал по характерному хлёсткому звуку выстрелов.

Наводчик дал в ответ лишь короткую очередь и всё прекратилось.

— Вперёд!!! — заорал Адольф и первым рванул во врата.

Ему было очень страшно, он ведь совсем не такой человек, но его дальнейшие намерения требовали идти на риски.

Положение во фрайкоре, который он переименовал в «Паулу», в честь своей племянницы, требовало ежедневного подтверждения своей отваги, иначе никто не будет уважать, а это чревато разными неприятными последствиями.

Накануне войны с коммунистами он вступил в Немецкую рабочую партию, где предложил свои громогласные «25 пунктов», встреченные публикой с яростным одобрением.

«Германия должна быть едина, ни один еврей не может быть отнесён к великой немецкой нации, а коммунисты должны быть уничтожены!!!» — подумал Адольф, дёргая запал гранаты и закидывая её в окно замковой конюшни.

Его программа была принята рабочей партией, а среди народа пошла молва, что он — это, возможно, тот лидер, который сумеет вернуть Германии её былое величие.

В партию его приняли с подачи Дитриха Эккарта, который очень много знал об «ударе в спину» и очень многие его мысли были разумными и дельными…

«Если бы Эккарт не опростоволосился так глупо с еврейскими матерями, (2) быть ему скоро лидером партии, но мне повезло…» — подумал Адольф с усмешкой.

Вся эта кровавая возня с французами, показной героизм, который Адольф демонстрирует на публику — всё это нужно для его грядущей политической карьеры.

Антон Дреклер и Карл Харрер, лидеры Немецкой рабочей партии, с которыми он встретился в Берлине, куда они были вынуждены эвакуироваться из Баварии, плохо смотрелись в роли реальных лидеров. Слесарь и спортивный журналист — Дреклер не воевал, а Харрер получил ранение в 14 году и больше на фронте не появлялся. А лидером партии Адольф видел только фронтовика, овеянного ратной славой — только такой человек может сплотить вокруг себя уцелевших ветеранов…

«Это я», — улыбнулся своей мысли Адольф.

— Мы сдаёмся! — выкрикнул французский солдат из окна донжона. — Не стреляйте.

— Смотри, Макс, как быстро они начинают учить немецкий! — усмехнулся Адольф Гитлер.

Крепость освобождена — она станет плацдармом для дальнейшего наступления и послужит опорой для полного освобождения Германии от французских захватчиков.

«Нужно заканчивать с лягушатниками и возвращаться в Берлин — провидение шепчет мне, что именно там будут происходить самые важные события», — подумал Гитлер, глядя на бросающих оружие французских солдат, выходящих из донжона Барбароссабурга.

Дитрих Эккарт обещал ему, что в Берлине его ждут очень значимые знакомства с людьми, которые очень заинтересовались его программными «25 пунктами». И Адольф чувствовал нутром, что эти встречи будут определяющими. И для него, и для Германии…