Универсальный запал, очередной, в свете открывшихся обстоятельств, разрабатывает Рдултовский, недавно получивший звание генерал-майора инженерных войск РККА. Тут Немирову нужно просто отпустить ситуацию и довериться профессионалу.

И тогда всё будет упираться в производство гекфола, то есть, А-IX-1.

Если удастся наладить мощное производство гексала и гекфола, то это даст стрелкам РККА неслабое преимущество по взрывной мощи, поэтому все усилия Аркадия точно будут не зря.

А если с гексогеном что-то пойдёт не так, можно начинять эти гранаты тротилом, которого точно к середине 30-х будет очень и очень много. Это ухудшит характеристики гранаты и приблизит её к Ф-1, в ипостаси оборонительной гранаты, и к РГД-5, в ипостаси наступательной гранаты.

То есть, в самом худшем случае, они получат чуть лучший аналог Ф-1 и РГД-5.

С оболочками и корпусами гранат опростоволоситься просто невозможно, поэтому всё упирается в Рдултовского, который прекрасно понимает задачу и обещает сотворить шедевр, и в промышленное производство гекфола.

Аркадий быстро начеркал корректирующие указания на станкостроительные заводы, которые уже начали производить оборудование для местного производства оболочек и корпусов принципиально новых гранат, после чего сделал паузу и подошёл к окну.

Он стоял так минут пять-шесть, чтобы отвлечься, поэтому достоялся до того, что увидел в окно проезжающий мимо Смольного новенький Rolls-Royce Silver Ghost бордового цвета.

На крыше его было крепление для флага и на красном флаге, белыми буквами было написано «Ударник производства Путиловского завода, Галкин Михаил Олегович».

«Теперь и заводские вконец охренели…» — подумал Аркадий.

Пришлось менять планы и срочно ехать разбираться.

— Митрофан, машину мне! — приказал он и открыл шкаф, чтобы достать из него китель.

Через сорок минут он был на Путиловском, где пришлось пройти обыск, касающийся вообще всех, в точном соответствии с протоколом безопасности.

— Как это понимать, Антон Ефимович⁈ — навис он над столом директора.

— Дык… — растерялся Васильев. — Разрешено же!

— А до вас разве не доводили, с какой целью Советская власть устроила этот аттракцион невиданной щедрости⁈ — спросил Аркадий.

— Доводили, но… — Антон Ефимович набрался смелости и встал. — Но мы имеем право поощрять наших лучших рабочих! В уставном документе Путиловского завода указано: «поощрение производится на усмотрение директора»! А раз так, Аркадий Петрович, то вы мне в этом не указ! Галкин, вообще-то, своими беспримерными и решительными действиями способствовал разработке новой марки стали, которую испытали ваши люди и признали рост противоснарядной защищённости ваших броневиков на 8,5%! Повышена ударная вязкость нашей броневой стали! И это почти без изменения удельной массы листа! Это достижение государственного уровня! И поощрение должно было быть соответствующее! Я принял решение очень щедро поощрить Галкина и, если надо будет, повторю!

Немиров же отошёл от стола и начал изучать картину, висящую за креслом первого красного директора. Изображён Ленин, выступающий перед рабочими и солдатами на Финляндском вокзале. Художник, насколько известно Аркадию, Николай Андреев.

— Хорошо, ваша аргументация принята, — вздохнул Аркадий. — Но, в следующий раз, пожалуйста, поскромнее. Вся эта акция с предметами роскоши — способ изъятия золота у тех, у кого его очень много. Мы очень невыгодно обмениваем добытое сырьё на все эти автомобили и патефоны из редких сортов древесины. Это хорошо, что человек заслуженно получил достойное поощрение…

Васильев коротко кивнул.

— Эта акция задумана, — Аркадий указал рукой на картину за спиной Антона Ефимовича, — товарищем Лениным совсем не для этого. Проявите пролетарскую бдительность, будьте добры.

— Я учту ваше пожелание, — вздохнул директор.

После этой беседы Немиров покинул завод, перед этим пройдя процедуру обыска, и вернулся в Смольный.

Когда он уже садился в служебный Форд Т, на парковку перед КПП завода приехал Роллс-Ройс, из которого вышел очень довольный мужчина в рабочей спецовке.

— Товарищ Галкин? — спросил Аркадий, вышедший из машины.

— Да, я… — начал тот. — Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

— Я на пару секунд, — улыбнулся Немиров. — Поздравляю с открытием и новой машиной.

— Служу Советскому Союзу! — козырнул Галкин.

— Воевали? — уточнил Аркадий.

— Так точно, товарищ генерал-майор, — ответил тот. — Рядом с вашим гвардейским механизированным корпусом! В 17-м стрелковом полку, давил корниловских мятежников под Ижевском!

— Да вольно… — попросил Немиров. — Вы не при исполнении, так что военный этикет можно не соблюдать. Что ж, ещё раз поздравляю и желаю хорошего рабочего дня!

— Спасибо, товарищ генерал-майор! — вновь козырнул Галкин.

— До свидания, — попрощался Аркадий и сел в служебную машину.

Спустя сорок минут, он снова был на работе, где его уже ждал прибывший доклад от Берии. Он ждал его со дня на день и вот он здесь.

Лаврентий писал, что фундамент электростанции завершён на 67%, есть проблемы с логистикой, которые вызывают задержки, поэтому имеет место срыв планов. Жалуется, что логистические линии сильно перегружены, поэтому вовремя не приходит почти ничего.

Острая проблема с Транссибом, как оказалось, имела свойство расширяться, как по цепной реакции.

Дошло до того, что Ленин бросил клич — пора бросать все силы на ускорение строительства второй колеи Транссибирской магистрали.

Повезло, что царские инженеры заранее знали, что одной колеи окажется недостаточно, поэтому пробуривали тоннели с учётом скорейшего строительства второй колеи. Это всё серьёзно облегчало, но не хватало времени — вторая колея нужна не вчера, а год назад.

Строительство идёт, есть даже артели иностранных специалистов, откликнувшихся на предыдущий Ленинский зов — они работают на равных с остальными. Тогда, вообще-то, откликнулось прямо очень много людей со всей Европы — приехало очень много идейных коммунистов.

В общем-то, Аркадий ничего не мог поделать с проблемами Берии, поэтому написал ему всё, как есть. Только стоически терпеть и надеяться на лучшее. Со временем ведь всё обязательно наладится…

Проведя ещё несколько часов в бумажном потоке, Немиров сходил на обед, где сумел немного поболтать с жизнерадостным Кировым, после чего вернулся в свой кабинет и начал составлять новую инструкцию для Курчевского.

Это была новая концепция, с помощью которой можно захватить США…

*6 августа 1922 года*

— Кто⁈ — спросил Леонид.

— Это Кармела, сэр, — ответила горничная. — Ваш кабинет убирать позже, сэр?

— Да, я занят! — выкрикнул Курчевский. — Через час или полтора!

— Хорошо, сэр, — ответила Кармела.

Леонид же был поглощён жадным чтением нового указания от Центра. Читал он это очень жадно, быстро бегая глазами по ровным строкам.

Сначала он отнёсся к этому указанию со скепсисом. А вот чуть потом, когда осознал и осмыслил…

Идея простая.

Он сам неоднократно пользовался услугами дайнеров, которые, как правило, расположены вдоль трасс — если едешь куда-то и по дороге нужно перекусить, то нет особого выбора.

Главным недостатком этих придорожных кафе было то, что обслуживание в самое популярное время занимало очень много времени, это было неудобно и, как точно знал Курчевский, уже давно успело задолбать практически всех автомобилистов США.

Идея центра же заключается в строительстве сети ресторанов быстрого питания, в которых будет ограниченный набор блюд, которые будут готовиться очень быстро.

Нужна сразу большая сеть, сразу в десятках городов, а затем в сотнях — никто из остальных дельцов не должен успеть задействовать все свои ресурсы и повторить успех. Должен быть только один.

Предполагается, что готовить этот ресторан будет гамбургер — булочка, котлета из говядины, немного горчицы и кетчупа, маринованные огурцы и лук, чизбургер — всё то же самое, но с куском сыра, а также картофель по-французски. Чтобы это не елось всухомятку, в меню включатся «Марфа-Кола» и «Царь-Кола».