– При чём здесь он?

– Заодно, чтобы не страдал без своей сердечной подруги.

На выпад Виктории Магина усмехнулась, так, будто бы по меньшей мере сказанное женщиной было невыразимой глупостью.

– Мои слова смешат вас, Софья Павловна?

– Скорее ваши заблуждения, – она нервно поправила воротник, рассматривая лицо собеседницы. – Я давно не сердечная подруга князя, вам ли не знать? – Малгина закинула нога на ногу, откидываясь в кресле. – Не то, чтобы его погибель не страшила меня, однако далеко не так сильно, как вы думаете, – Софья пожала плечами, отводя взгляд в сторону.

Очень неуместно неприятные воспоминания подкрались к ней, портя и без того испорченное настроение, а Виктория и вовсе стала раздражать еще сильнее. Как и все Стрельцы, она лучше многих знала, что ее вероломная и горделивая старшая сестра – Елизавета расстроила помолвку между Софьей и Лукой, внеся в их отношения глубокий разлад. Коварная и бессердечная, Виктория, пользовалась этим, стараясь задеть исследовательницу. Вот только успешно ли?

– Я памятовала о вашем широком сердце. Подумала, что вы могли простить блудного князя. Велика ли беда?

– Достаточно, если у человека есть гордость. Знакомы с таким?

– Вполне. Именно она заставляет меня сейчас говорить с вами.

– Разве?

– Конечно. Оставим препирательства и взглянем правде в глаза. Ни вам, ни мне не с чего доверять друг другу, – Виктория несколько волновалась, однако старалась сохранять уверенное лицо. – Однако я, будучи куда более заинтересованной в нашем сотрудничестве, буду откровенна. Союз для магнатов болезненная проблема, а мои родственники – болезненный вопрос для меня. С вашей помощью я убью сразу двух зайцев, а то и трех. Понимаете?

– Понимаю.

– Хорошо, а еще я должна сказать, что, не беря в учет наши прошлые отношения, мне бы хотелось все же иметь врача с вашим опытом на своей стороне.

Ведъма задумалась, слова Стрелец не выглядели как ложь, однако графиня однозначно не собиралась оставлять их без проверки. Протянув руку, она взяла конверт, пересчитывая деньги. Полученная сумма соответствовала ее полугодичной заработной плате в академии, что женщину удивило.

– Знаете, Виктория Лаврентьевна, вы умеете быть приятно убедительной, – Малгина поднялась со своего места, убирая деньги в карман пальто, – в отличие от брата и сестры. Кстати, о них. Давайте договоримся, что вместо следующей суммы за информацию, я получу извинения Лазаря: личные и искренние, с терзаниями и муками раскаяния. А при успехе он принесет их мне и публично.

Стрелец усмехнулась.

– Софья Павловна, мне рассказывали о вас, как о женщине странной и сумасбродной, отличной от магнатского общества, однако я начинаю думать, что мы с вами очень похожи, – Виктория вообразила унижение своего ненавистного брата, совершенно не сдерживая ехидной улыбки.

– Так что скажите. По рукам?

– По рукам, госпожа Малгина.

Женщины обменялись рукопожатиями.

– Как я могу увидеть Ермака?

– Мой секретарь, – Виктория указала на дверь, – ждущий снаружи, проводит вас до выхода. Ермак, скорее всего, уже пребывает там же. Это его документы, оформленные на ваше имя, – Стрелец протянула графине папку с паспортом и многочисленными бумагами. – Здесь же вся известная нам информация о Союзе. Ознакомьтесь.

– Благодарю, – Малгина поднялась со своего места, направляясь к выходу.

– Я буду держать с вами связь, Софья Павловна.

– Несомненно, свидимся.

Графиня открыла дверь, оказываясь в блеклом мутно-зеленном коридоре с белым полом. После кабинета Виктории он представлял собой сплошное уныние. Сразу же возле нее встретил названный секретарь и немедленно проводил женщину к главному входу, где по убеждению Стрелец Ведъму должен был уже ждать Ермак. Увы, вместо капитана Малгина разглядела лишь дворянина, сидящего возле одного из многочисленных кабинетов, судя по всему, в ожидании своей очереди. Он был рослый, плечистый и обладал удивительно привлекательным, благородным лицом, с широким лбом и большими глазами. Таких, как он в знатных кругах мужчины завистливо нередко называли любимцами дам. Весь его облик сквозил горделивостью, подчеркивающийся дорогим, сшитым по фигуре костюмом.

Заметив идущих, мужчина явно взволновался и встал со своего места, он выглядел так, словно намеревался вступить с секретарем в пылкий спор.

– Ваше Сиятельство, прошу – Ермак.

Секретарь указал рукой на высившегося дворянина. Малгина опешила и не знала, что говорить. Пораженно она разглядывала стоя́щего, рядом с которым сама чувствовала себя простолюдинкой.

– Госпожа Малгина, очень приятно, я с нетерпением ждал нашей встречи

Ермак отвесил поклон женщине, бережно целуя ее ладонь. На этот жест секретарь скривился и отошел к столу, проставляя печати.

– Ваши документы. Вы свободны, – служащий человек указал на дверь, провожая говорящих.

– Вам помочь с пальто?

– Нет. Нет…

Малгина, очарованная манерами и голосом капитана, наконец, пришла в себя. Чувствуя, что ей нечем дышать, графиня поспешила на улицу. Их уже ждал экипаж, однако женщина не торопилась в него садиться.

– Что—то не так, госпожа?

– Что вы, все в порядке. Просто, – она вновь взглянула на Ермака. – Я вас несколько по—другому представляла. И можете обращаться ко мне просто Ведъма.

– Как скажете, – мужчина осмотрел себя. – Да меня частенько принимают за чистокровного. Просто я считаю, что рабство – это не порок, и нет ничего зазорного в том, чтобы следить за собой, если есть такая возможность. У моих хозяев такое было не в почете, однако Лука заверил меня, что вы совершенно другая.

– Да. До тех пор, пока вы одеты, можете носить что угодно.

Ермак рассмеялся.

– Благодарю. Что ж, проследуем на поезд?

– Да, конечно, полагаю, вам не терпится приступить к своим обязанностям.

– Вы правы, мучиться в темнице не самое приятное, что случалось со мной.

Ермак помог графине сесть в экипаж, опускаясь рядом. Весь путь он был крайне словоохотливых и красноречив, явно обладал неплохим словарным запасом и довольно недурно разбирался в работе Малгиной. Ведъма имела большое удовольствие беседы с ним, однако одновременно напряженно размышляла о словах Виктории. Даже на первый взгляд становилось очевидным, что Ермак всецело особенный червивый. И дело было не только в его речи и хорошеньком лице, но и в манерах, крайне несвойственным рабскому сословию. Кроме того, капитан располагал информацией, доступной исключительно дворянам и знати, он ловко оправдывался служением при поместье, однако от внимательных глаз Малгиной не ускользнуло его лукавство. Ермак явно пытался произвести на графиню хорошее первое впечатление, что надо отметить, удавалось ему с лихвой. Однако Ведъма думала только о Союзе. Деньги жгли ей карман, а рука снова разболелась.

Даже по прибытию в поезд капитан не переставал говорить. Удивительно, но покинуть его компанию казалось почти невозможным, столь органичным и обволакивающем было ее влияние. Капитан радостно приветствовал своих товарищей, обнимался, шутил, и, по-видимому, для всех них являлся гораздо больше, чем просто другом, но наставником и мастером, со столь явным благоговением многие относились к Ермаку. Лишь Гавриил не сильно разделял их симпатию, сохраняя холодность и некое равнодушие к персоне капитана.