Глубоко вдохнув, демон дотронулся до оголенного живота подушечками пальцев, стараясь не повредить кожу острыми когтями. Синее пламя окутывало две души, постепенно передавалось туда и обратно, словно привыкнув к новому, совсем юному и необузданному сосуду. Итами глубоко вдыхала. Губы пересохли, и она дернула рукой, крепко перехватывая демона за запястье. Что—то шепча, Оммёдо дернула головой и тут же затихла, не в силах облизнуться. Акуто прикусил губу, перехватил ладонь смертной и поднес к губам.

– Ледяных вод. Она погибает от жажды.

Кивнув, Сохэй поднялся и покинул молитвенные храмы, не запирая за собой двери, впуская внутрь больше свежего воздуха. Акуто склонился и оперся своим лбом о лоб смертной. Смотря в закрытые веки, лис продолжал то поднимать, то опускать руку с живота, постепенно вытаскивая собственный жар. Он не понимал, не до конца осознавал, как так вышло, что решился помочь той, кто испортила ему век. Ворвавшись в жизнь внезапно, смертная зачем—то принесла краски, когда Акуто привык к серости. Вздрогнув, лис тихо простонал, отрываясь от Оммёдо, стараясь отойти как можно дальше, чуть ли не забиваясь в угол.

Шикигами явились в его храм внезапно. Сидя в покоях и попивая сакэ, хранитель устало смотрел, как пыль медленно витала в воздухе, то и дело сталкиваясь с синими огоньками. Акуто верил, что именно его сила украшала Аманаву. Стала той частью, способной поддерживать во всем строении жизнь, не позволяя прогнившему дереву изничтожиться до конца. В тот миг, в голове лиса не было ни единой мысли. Желание поскорее избавиться от тягостной ноши только подталкивала на отчаянные меры – обращение к старшим Богам. Тем, кого Акуто ненавидел за их беспечность, нежелание вмешиваться, когда Ашихара могла пасть несколько раз. Тогда лис был ничтожно мал, лисье пламя дремало внутри и не могло ещё пробудиться. А сейчас, когда демон в полном расцвете сил, ему на пути встретился Оммёдо. Зная о них только из легенд, Акуто не думал, насколько сильными и мощными являлись их заклинания, какая стойкая душа. Шикигами сковали его тонкими нитями. Сопротивляясь лишь первые мгновения, лис понял, что перед ним стоят сильные демоны мира Йоми, что были призваны мастером слова. Против такого – он бессилен. Сдавшись, лис надеялся, что старший брат не видел такого отчаянного действия, верил, что не пал в глазах смотрительницы храма. Он только желал понять, что необходимо смертным.

Руки Акуто пульсировали от прикосновения к коже. Ранее он дотрагивался только до брата. Тело Итами было покрыто шрамами, множество ранений оставлены острыми когтями или клыками, их легко узнавал лис, на миг цепляясь взглядом за оголенный живот. Ком в горле мешал говорить, но, собравшись с силами, он должен был подчинить, прогнуть лисий огонь.

– Ты горишь ярче солнца, ты обжигаешь больно. Вернись в сосуд истинный и покорись мне вновь. Ты – моя опора, – пока лис говорил, он прикусил палец и начал что—то вычерчивать кровью на ладони, – ты защита храма и жизнь моя. Запечатай душу в сильное тело и да оставь слабое, покуда мощь и сила твоя превосходит бренное тело.

От Итами отделилось пламя. Приподнимая тело над половицами, лисий огонь шипел, не желал покидать Оммёдо, от которой пахло чем—то знакомым и довольно огромным. Синие огоньки устремились в центр ладони, немного сбивая Акуто с ног. Лис, с трудом устояв, дернул рукой, когда последняя искра вернулась в него. Голова заболела, а истинный облик растворился от траты сил. Демону хотелось исчезнуть как можно скорее, но перед глазами плыло, а смертная распахнула глаза, жадно хватая воздух и оглядываясь. Акуто не желал ей спасение, но смерть не способна разделить их души, он должен найти другой выход, дабы не лишиться того, что было добыто трудом. Слизав кровь, демон осел на половицы и, подперев щеку, без интереса разглядывал Оммёдо. Смущенно затягивая пояс, смертная должна была благодарить. Пасть низ да склонить голову пред лисом, но внутренний барьер, воспитанный Сохэем, не позволял переступить через себя. Итами кивнула.

– Благодарю, господин Акуто.

– Не желаю навеки быть соединенным с каким—то Оммёдо.

Завидев учителя, Итами сразу же протянула руки, перенимая полную чашу с водами. Ледяные капли стекали по всему телу, смертная жадно пила и давилась.

– Спокойно, Итами. Всё хорошо.

– Учитель, что произошло?

Фыркнув, Акуто желал исчезнуть, но старший Оммёдо, вытянув руку, попросил остаться легким махом. Сохэй выдохнул. Подойдя к двери и выглянув, он проверил нет ли кого поблизости, задвигая за собой двери. Две души переглянулись.

– В древних учениях есть поверие, что старшие Ками способны разорвать любые узы, изничтожить нити, запретить священный брак.

Акуто с любопытством приблизился. Лисьи уши появились внезапно и дернулись, когда Оммёдо упомянул Богов. Вокруг него стали часто звучать их чины и имена.

– И? Я что—то должен сделать, смертный?

– Найти того, кто осмелится переступить через себя и разделить ваши души.

Задумавшись, Акуто проводил пальцем по губам, изредка прикусывая ноготь. Итами с интересом наблюдала, как быстро менялся лис: из беспечного, ни чем не заинтересованного демона он тут же стал робким, довольно воспитанным и покладистым. Акуто принял мудрость смертного и готов был склониться, дабы тот действительно помог. Поднявшись, лис пересилил себя и низко поклонился, пряча руки в широкие рукава.

– Я признаю мудрость твою, мастер.

Сохэй усмехнулся.

– Ты имеешь возможность пересечь грань и войти в любой из миров, демон. Отчего ты не обратился к Ками, дабы поведать о случившемся?

– Они не очень—то любят меня.

– Ну не удивительно.

Пожав плечами, Итами не сразу поняла, что сказала это вслух. Чувствуя пристальный взгляд, смертная повернула голову в сторону лиса и, тепло улыбаясь, почесала щеку. Она любила отвечать на любое противоречие, на любые слова, мечтая разозлить демона. Именно так Итами хотела выбраться наружу, вернуться в храм, главное подальше от огненного купола. Но теперь все происходило само собой, словно это стало чем—то привычным и необходимым. Оммёдо видела, как злился лис, насколько сильно тот сжал руки, однако продолжал контролировать пыл. Осознав, что только Сохэй желал помочь в произошедшем, Акуто готов был терпеть каждое слово, которое произносила беспечная смертная. Он сравнивал её с рыбой, что выкинули на сушу и не позволяли вернуться в воды. Мори внимательно смотрел на каждого из них, слегка узнавая некогда живущего Даймё и свою внучку Айко. Только Сайто был нежен, спокойно шел вперед и не думал ощущать злобу, когда Айко сбивалась с пути или была зла. Акуто же погряз во скверне. Каждая часть его тела полностью прониклась песнями тьмы, желая отстраниться от всех возможных благ, что могла преподнести судьба.

Мори достал из пояса талисман. Итами тут же потеряла интерес к лису. Сев чуть ближе, Оммёдо с нескрываемым интересом наблюдала за каждым движением, повторяла каждый сгиб пальца, заставляя лиса рассмеяться. Акуто второй раз видел, насколько предана эта душа своему ремеслу. Искусство Оммёдо – древнее, тяжелое. В нем можно либо возвыситься, либо пасть низ, полностью теряя рассудок и самого себя. Итами знала это, посему поглощала знания, изучала фолианты и перечитывала сутры, оставленные основателем – Сэймэем. Именно в его трактатах сказано, что только тот, кто прошел обряд очищения – способен стать мастером. Оммёдо на миг дернулась, ощущая жжение в области глаза. Хотелось сильно чесать его, чуть ли не раздирая кожу. Мори с непониманием смотрел за каждым движением ученицы.

– Я могу уменьшить вашу зависимость друг от друга.

– Я не зависим от этой смертной.

– Учитель, отчего вы могли такое подумать? Я никогда не питала чувств к этому лису.

– Интересно, кто же тогда пришел в мой храм, а не явился сюда?

– Это было наитие. Твои следы всюду, как их никто не замечает, не понимаю.

– Тебе не чем понимать. Ты – глупая смертная. Прими это и живи дальше, пока я разбираюсь с этим нелепым обстоятельством.