— Фиса вас спасает. Как только я получу инструкции от нее, то сразу вас отпущу. Думаешь, вы мне очень нужны?

Ненавижу прощаться. Пришлось снова пообещать Ирине, что я вернусь целым и невредимым. Оставил Загорской денег и сказал, что обязательно свожу ее в кино.

Теперь моей первой задачей был нотариус. Разумеется, я сильно переживал, что Загорский со своими бугаями тоже его подкарауливали.

ГЕННАДИЙ

Герман Шредер оказался дохлым и высоким стариканом с большой проплешиной на голове. Его лицо украшали дорогие очки с легкой серой дымкой.

— Здравствуйте, — протянул руку Шредеру я. — Геннадий. Я от Лопухина.

Герман старался любыми способами отделаться от меня, лишь бы побыстрее уехать и вообще не вспоминать дело отца Ирины. Но я же профессиональный журналист. Пока не раскручу объект, в покое его не оставлю. Тем более дело касается жизни и смерти Загорской.

В итоге мы зашли в один хороший ресторанчик. Там мне пришлось раскошелиться, прежде чем старый еврей открыл рот.

— Что было в завещании такого, из-за чего убили Лопухина? — прямо в лоб спросил я.

— Да ничего особенного. В этих кругах так делают все, — ответил старикан.

— И все же?

Шредер выпил залпом стопку дорогущего коньяка, а затем продолжил:

— Все состояние остается за наследницей даже после свадьбы. Управление — тоже.

— Например?

— Только она имеет право подписывать все важные финансовые сделки.

— То есть без ее подписи ничего нельзя ни купить, ни продать?

— И никакой крупной невозможно совершить, то есть купить от имени компании или для себя. Наследница должна присутствовать на всех квартальных собраниях и лично подписывать отчеты.

— Вот оно как! То есть Загорский вообще не может заниматься управлением фирмы и распоряжаться ее деньгами?

— Он может быть только помощником без особых уполномочий. Документы подписывает только Загорская.

— А если с ней что-то случится?

— К чему эти вопросы?

— Лопухин погиб от рук ее мужа. Взгляните на мой фейс. Ее ищет Загорский не ради лобзаний и слезного раскаяния. Мне надо знать, что написано в завещании.

— В случае смерти Ирины все наследство переходит ее тете. Только треть акций достанется Загорскому. Но если родится наследник, то его опекуном будет назначен отец.

— Мне нужны ваши показания и экземпляр завещания.

— Но я не хочу участвовать в этом грязном деле! — вскочил трусливый Шредер. — Я жалею, что сюда вернулся!

— Для вас дружба — это пустой звук? Чем вам помог отец Ирины? Сколько заплатил за контроль исполнения его воли? И как вы выполнили свой долг? Ирину держали в клетке. Избивали и мучили. А теперь хотят убить. Вам мало этих аргументов?

Герман резко побледнел и стер пот со лба трясущимися руками, а затем сказал:

— Хорошо, хорошо. Приходите завтра. Я подготовлю свои подробные показания.

— А что с завещанием?

— Оно останется у меня. Но я дам вам знать, у кого спросить доступ, если оно вдруг пригодится для судебных тяжб.

— Пригодится, — я положил деньги в папку официанта и, не попрощавшись со старым евреем, поехал к Артуру.

Надо было найти отца Анфисы и устроить его в самую лучшую больницу.

***

Джауари ради Фиски был готов горы свернуть. Разумеется, он передал ее предка в руки своего родственника — одного из лучших хирургов. А мне дал номер друга полицейского. В итоге домой я вернулся в компании ментов, которые взяли под особый контроль эту юную парочку. Они пообещали молодежи помочь вылезти из криминальной структуры.

В доме мы с Ириной наконец-то остались одни. Она успела навести уют. Ее кулинарное мастерство меня изумляло. Я понял, что с ней превращусь в жирдяя всего за пару месяцев. За ужином я рассказал Загорской хорошие новости.

— Каким же образом он продал дом моих родителей в Черногории? — удивилась Ирина. — Ведь я единственная, кто может управлять всем этим. А тетя мне ничего не рассказала. Наоборот, она говорила, что теперь муж — мой опекун. Почему?

Разумеется, у меня был ответ. Но я не смог сказать вслух, что из-за денег ее предала единственная родственница.

А с утра я напомнил Шредеру о встрече. Мы договорились встретиться в его офисе. И снова после капельницы я собрался к нотариусу. В этот раз Ирина сильно нервничала и чуть не задушила своего кота.

— Мне страшно за тебя... — прошептала она.

— Я вернусь. Загорский пока не знает, что Шредер вернулся.

— Он все знает, если ему надо. Скоро и нас найдет, если мы первыми не заявим на него в полицию. Ты говорил, что у тебя там друзья. Давай через них ты свяжешься с папиным нотариусом?

— Он побоится с ними разговаривать. К тому же старый еврей виноват в том, что не контролировал твою жизнь после свадьбы. Наверняка Лопухин ему звонил и писал. Думаю, это он его вызвал в Россию.

— Значит, Саша уже знает о его приезде? Они же искали, куда я могла деться?

— Нет. Мы были одни, — заверил ее я, хотя уже сам начал в этом сомневаться.

Действительно, они искали того, кто должен был спрятать Ирину.

— Мне пора.

Я хотел уже бежать, чтобы быстрее убедиться, что со Шредером все в порядке. Но Ирина, отпустив кота, крепко меня обняла:

— Пообещай быть осторожным, — попросила она

— Это я тебе обещаю! — заулыбался я, хотя кошки просто душу драли.

Но вдруг она меня поцеловала. И на миг мой мозг выключился.

— Я тебя дождусь, — прошептала она. — Мы вместе поедем в полицию. Мы посадим моего мужа за воровство и мошенничество.

— Конечно, — заверил я.

Только даже с улицы было видно, что в офисе нотариуса случилось что-то неладное. А когда я переступил порог, то увидел страшную картину. Отрубленные руки лежали на бумагах в луже крови. Видимо, рукой, уже без кисти Шредер нарисовал треугольник. Я сразу понял, что это было посланием мне. Только выбежать из офиса я не успел, так как по моей все еще больной голове огрели чем-то тяжелым.

ИРИНА

Чувство тревоги меня не покидало. Мысленно я молилась Пресвятой Богородице, чтобы она уберегла моего Гену. И я очень винила себя за то, что не смогла уговорить Геннадия обратиться в полицию. Словно кожей чувствовала, как мой муж дышит нам в затылок, и не могла избавиться от этого ощущения.

А еще я с нетерпением ждала звонка от Гены и полностью потеряла аппетит. Поэтому решила сесть за стол только с ним. С каждым часом я убеждалась в том, что с Геннадием случилось что-то неладное, именя убивала тишина, царившая в доме. Мне хотелось отправиться за ним, но я не знала куда. Когда уже думала позвонить Джауари, в этот момент заголосил мой мобильный. Неизвестный номер. Я замерла,мучимая страхом и неизвестностью. Понимая, что это не к добру, я все же сняла трубку.

— Не спишь, дорогая жена? Ждешь любовника? — раздался голос Загорского.

Меня обдало ледяным холодом. Вскрикнув от ужаса, я уронила мобильный, боясь до него дотронуться, и не могла избавиться от дрожи.

— Если хочешь, чтобы я оставил в живых твоего любовника, то немедленно приезжай домой, — приказал мой муж. — У тебя есть один час. Опоздаешь хоть на секунду, получишь с посылкой его голову.

Когда Загорский отключился, я упала на колени и зарыдала, понимая, что нет надежды на то, что Гена останется в живых. Вряд ли судьба подарит нам второй шанс. Так не бывает.

Но все же я решила написать заявление в полицию и рассказать обо всем, что знаю, что происходит со мной. Затем позвонила Артуру Джауари и попросила его срочно приехать. Сам он вырваться не смог и прислал ко мне своего брата.

Еще я на всякий случай оставила тайное письмо Гене. Если вдруг он сможет спастись, то хотела бы, чтобы получил мою благодарность и узнал все, что к нему я чувствую. Затемя оставила Маркиза в доме, взяв слово с брата Джауари, что он заедет и проверит кота завтра. А в случае пропажи Матвеева заберет Маркиза к себе.