— Тот гобеленовый лоскут из шкатулки отрезан от этого покрова, — заметил Джин Хо. — Потому она и хранила его. А что это за книжки?

Марк взял в руки ту, что лежала сверху, открыл и тут же закрыл её.

— Это дневник Дианы дель Рео. Не думаю, что мы вправе читать его. Лучше передать его Бланке, пусть она, как наследница, решает, что с ним делать.

— А это? — лис открыл тетрадку и улыбнулся: — Тут стихи, Марк. И довольно неплохие! Послушай!

И лютня плакала, и свечи оплывали,

И за окном вздыхал столетний сад.

А вы опять далёко уезжали,

И я не знала, ждать ли вас назад.

Вам было грустно, я об этом знала,

Хоть Вы пытались скрыть свою печаль.

И я свою, пусть как могла, скрывала,

И слёзы пряча, всё смотрела вдаль.

— Ты прав, — кивнул Марк, взглянув на страницу. — Из этого может получиться неплохая баллада! И почерк тот же! Выходит, наша благонравная графиня де Понтье была ещё и поэтессой!

— И это всё? — в отчаянии воскликнул Фонтейн. — Фарфоровая статуэтка, старая тряпка и две книжонки — это и есть сокровище графини де Понтье?

— Это сокровище Дианы дель Рео, — поправил его Марк, с заинтересованным видом листая тетрадку. — То, что имело ценность для неё.

— А что ты хотел? Чтоб здесь были деньги? — лис с усмешкой посмотрел на Фонтейна.

— Конечно!

— Зачем?

— Что б у Бланки появилось приданое!

— Зачем?

— Чтоб я мог жениться на ней!

— Зачем?

— Чтоб прожить с нею всю свою жизнь!

— Вот я и говорю, что ты тупой, «граф де»! Ты убиваешься из-за того, что здесь нет денег, хотя на самом деле тебе нужна женщина.

— И снова он прав, — оторвавшись от чтения, заметил Марк. — Ты спрашивал моё мнение о ней, и я готов тебе ответить. Эта девушка тебе подходит, Фонтейн. Я это сказал, а что ты теперь будешь с этим делать, решать тебе!

И снова наступил тёмный вечер, только теперь он не был ни страшным, ни даже тревожным. В гостиной замка Фонтейн весело потрескивал на поленьях в камине яркий огонь. Тепло и приветливо горели свечи, вставленные в витые шандалы. В уголке снова сидел молоденький менестрель и, склонившись над своей лютней, любовно перебирал пальцами её струны. Тихая и слегка меланхоличная мелодия навевала спокойные и романтичные мысли.

Марк сидел в кресле у стола и с улыбкой посматривал то на Джин Хо, увлечённого поглощением большого грушевого пирога со взбитыми сливками, то на Фонтейна, который вовсе забыл о еде и не отрываясь смотрел на лицо девушки с пышными каштановыми волосами, наряженной всё в то же бордовое платье с льняными кружевами.

Она с нежной и немного смущённой улыбкой смотрела на него, а потом вздохнула и обернулась к Марку.

— Я так благодарна вам, ваше сиятельство, за помощь в этом деле! Вы спасли мой замок от разорения, сняли с меня все подозрения и даже раскрыли загадку старой шкатулки.

— Это верно, — кивнул Фонтейн, бросив взгляд на друга. — Пусть мы не нашли клад, но теперь ни у кого не будет причин нападать на Шанталь.

— Вы не совсем правы, дорогой мой Фабьен, — возразила Бланка. — Для меня дневник моей прапрабабушки оказался настоящим сокровищем. Я читала его всю ночь и не могла сдержать слёз. На её долю выпало так мало счастья и так много страданий, и всё же она с нежностью хранила в сердце память о своей единственной любви.

— Меня несколько смущает вся эта история, — признался Фонтейн. — Я ничего не имею против алкорцев. В конце концов, и среди них встречаются вполне приличные люди, а некоторые даже стали нашими друзьями, но всё же…

— Разве сердце выбирает, кого любить, — улыбнулась она. — Диана дель Рео была женщиной пылкой и искренней, она была рождена для любви, но, увы, её жизнь сложилась так, что она была лишена этого счастья. Она была красива, но бедна и вышла замуж за любящего её человека, но сама так и не смогла полюбить его. Её супруг, граф де Понтье был стар, и вскоре покинул её навсегда, чтоб отправиться в Сен-Марко, а потом на войну. Она осталась одна среди чужих людей и её единственной отрадой была маленькая дочь. Она управляла провинцией, усмиряла вражду своих пасынков и при этом была страшно одинока! Но однажды, проезжая по лесу, она увидела раненного человека. Он был необычайно красив, с золотистыми кудрями и синими глазами. До этого она никогда не встречала алкорцев, и его облик поразил её в самое сердце. Он рассказал, что его зовут Анор, он сын графа Ланеро из Алайда. Он попал в плен к барону де Бруни, и тот запросил с его отца такой большой выкуп, что тому нелегко было собрать его. И при этом он так дурно обращался со своим пленником, что тот опасался, что просто не доживёт до освобождения. Пребывая в отчаянии, он решился на побег, за ним отрядили погоню, и он был ранен стрелой, но сумел скрыться. Конечно, Диана не выдала его, она отвезла его в свой маленький родовой замок Шанталь и спрятала там. Она навещала его, привозила лекарства и, когда он выздоровел, отпустила домой. Но вскоре он вернулся и заявил, что влюблён в свою спасительницу и не представляет себе жизни без неё.

— Их счастье было невозможно, — печально улыбнулся Марк. — Она была замужем, а он был алкорцем.

— Это верно, — кивнула Бланка. — Но они решили всё же попытаться быть счастливыми. Анор жил в Шантале, а Диана приезжала к нему тайком. Она занималась делами графства и не могла пренебречь своими обязанностями. А потом появился этот колдун. Он действительно насылал всякие проклятия на жителей графства, стремясь изгнать их и стать единственным властителем этих земель. Несколько отрядов, которые она отправила против него, пропали в лесу, с ними исчез младший из её пасынков. Говорили, что никакое оружие не могло поразить это чудовище в облике человека, в то время как он мог убить любого взглядом. И тогда Анор Ланеро сказал ей, что знает, где хранится заговорённый меч, которым можно убить даже демона. Он уехал и вскоре вернулся со старинным мечом, весь клинок которого был покрыт загадочными письменами. Диана не могла отпустить своего любимого на битву одного и поехала с ним. Молитва святой Гертруде — это было единственное, чем она могла помочь ему. И он победил, но после этого упал на землю, поражённый злой магией колдуна. Он умер у неё на руках, и она омыла его лицо своими слезами. А дальше вы уже знаете. Она по алкорскому обычаю возложила его тело на погребальный костёр и развеяла его прах в лесу, потом построила часовню, где скрыла в нише поминальную фигурку, свой дневник и тетрадку со стихами. Её муж вскоре скончался и, похоронив его, она передала графство своему старшему пасынку, а сама удалилась в Шанталь, чтоб оплакивать свою любовь.

— Как грустно, — пробормотал Фонтейн.

— А я считаю, что ей повезло, — заметил Джин Хо, отодвигая от себя опустевшее блюдо из-под пирога. — Лучше печальная история любви, чем никакой.

— Странно, но прапрабабушка так и считала, — заметила Бланка, взглянув на него. — Анор Ланеро и его любовь, а вовсе не деньги и драгоценности, были для неё настоящими сокровищами. Именно об этом и написано на последних страницах её дневника. Там столько трогательных и красивых слов, что мне остаётся лишь жалеть, что я не могу открыть их миру, потому что должна сохранить её тайну. Однако это относится только к дневнику, — Бланка снова взглянула на Марка. — Ваше сиятельство, Фабьен сказал, что вам понравились эти стихи, и вы даже считаете, что из них могут получиться красивые баллады. Быть может, вы возьмёте с собой эту тетрадку и передадите её кому-то в Сен-Марко, кто положит эти стихи на музыку. Тогда голос Дианы дель Рео услышат многие, и её страстную любовь никогда не забудут. Ведь не только она, но и Анор Ланеро достоин этого!

— Почему бы и нет, — с улыбкой кивнул Марк и взял в руки протянутую ею тетрадку.

— Да, — воскликнул Фонтейн, — и я надеюсь, что баллады Дианы дель Рео будут звучать на нашей свадьбе!