О Божественном единстве и единосущии для нас свидетельствует единство Божественных действий, — единство Царства, силы и славы. И св. Василий всегда подчеркивает единство и нераздельность Божественных действий. «Освящает, животворит, просвещает, утешает и все подобное производит Отец, и Сын, и Дух Святой. И никто да не приписывает власть освящения исключительно действованию Духа. И все прочее равно действуется в достойных Отцом, Сыном и Духом Святым: всякая благодать и сила, путеводство, жизнь, утешение, преложение в бессмертие, возведение в свободу, и ежели есть другое какое благо, нисходящее на нас». И, заключает св. Василий, — «тождество действований во Отце, Сыне и Духе Святом ясно доказывает неразнственность естества». Это значит: едино действование единого Божества… В этом едином действовании мы различаем Тройственность: Отец есть причина первоначальная, повелевающая; Сын есть причина зиждительная; и Дух — причина совершительная. «Отец повелевает, творит Сын и совершает Дух»… Но это различение не означает делимости, — «ибо едино Начало существ, созидающее чрез Сына и совершающее в Духе». «Если Отец созидает чрез Сына, — говорит в другом месте св. Василий, — то этим ни зиждительная сила во Отце не представляется несовершенною, ни действие Сына не признается бессильным, но изображается единение воли». Иначе сказать, всякое действие Божие есть нераздельное Троическое действие… Однако, именно Троическое, и в действованиях Божиих отображается троичность ипостасей и их неизреченный порядок. Это всегда есть действование от Отца чрез Сына в Духе, — «мы, приемлющие дар, прежде всего обращаем мысль к Раздающему, потом представляем себе Посылающего и затем возводим помышление к Источнику и Вине благ»… Во всяком действии Дух соединен и неразделен со Отцем и Сыном, — говорит св. Василий. Но Дух «совершает» или «завершает», — как я в Троице Он «после Сына и с Сыном познается, и от Отца имеет бытие», есть неизреченно Третий… Из Писания мы научены, что Единородный есть «Начальник и Виновник подаяния благ, открывающихся в нас по действованию Духа», ибо вся Тем быша (Ин. 1:3) и в Нем состоятся (срв. Кол. 1:17). И потому, замечает св. Василий, — «все возвращается к Нему с каким-то неудержимым желанием и с какою-то неограниченной любовью стремится к Начальнику и Снабдителю жизни». И далее Единородный приводит всяческое из небытия в бытие «не безначально», но «чрез Него» к нам доходят благая от Бога, т. е. от Отца. И в этом движении Божественного действия от Отца чрез Сына в Духе к твари отражается тайна Троической жизни, — в Духе чрез Сына мы познаем н созерцаем Отца, от Которого, как из единого безначального источника, чрез Сына исходит (а потому и посылается) Дух. Дух в Себе Самом показывает славу Единородного, и в Себе сообщает истинным поклонникам ведение Бога (т. е. Отца). Поэтому «путь Боговедения — от единого Духа, чрез единородного Сына, к единому Отцу. И обратно, естественная благость и естественная святыня, и царское достоинство от Отца чрез Единородного простираются на Духа».
С особою подробностью раскрывал св. Василий учение о Духе Святом, раскрывал полемически и в защиту против Евномия и против «духоборов» (македониан). В этой полемике, как знаем о том от Григория Богослова, св. Василий «уклонился от прямого пути», избегал открыто именовать Духа Богом, но свидетельствовал о Божестве Духа описательно и словами Писания. Многие его за это зазирали и соблазнялись. Это было временным пастырским применением и умолчанием. Но именно св. Василий впервые раскрыл учение о Духе в связное и целостное богословское исповедание. В этом он следовал за св. Афанасием, который с такою силою свидетельствовал о Божестве Духа в своих письмах к Серапиону. Св. Афанасий исходил из сотериологических предпосылок. В учении о Слове он исходил из образа Христа, как Богочеловека, от явления Слова; в учении о Духе, — от явления Духа, от его освящающих действий. Только единосущное Слово Отчее могло Своим воплощением оживотворить и тем спасти тварь, и только Божественный Дух может освящать и тем спасать, соединять с Богом. От действительности спасительного Богообщения мы заключаем к Божественности Спасителя и Утешителя… Так именно рассуждает и Василий Великий. И его книга о Духе Святом есть прежде всего книга об освящении. Василию Великому приходилось доказывать и защищать Божественность Духа. В этом вопросе богословская мысль того времени была смутной. Святой Григорий Богослов так рассказывает об этом времени: «одни почитали Духа энергией, другие — тварью, иные — Богом, и еще иные не решались сказать ни того, ни другого. И даже из признававших Его Богом многие благочестивы только в сердце, иные же решаются благочествовать и устами». Для разрешения этих противоречий и пререканий св. Василий обращается к свидетельству Писания и Предания, — молитвенного прежде всего. Он исходит прежде всего из крещального призывания. Сам Господь в крещальной заповеди «предал сочетание Духа со Отцем как необходимый и спасительный догмат». В крещальном призывании Дух именуется со Отцом и Сыном — «не ко множеству причисляется, но умосозерцается в Троице». И хотя Дух именуется на третьем месте, — «есть третий по порядку и достоинству», — Он не есть третий по естеству. «Един Дух Святый и о Нем возвещается отдельно, — говорит св. Василий, — и не единый из многих, но единый. Как един Отец и един Сын, так един и Святый Дух. Посему Он столь же далек от тварной природы, сколь единичное не подобно составному и множественному. Но соединен с Отцем и Сыном, поскольку Единое сродно с Единым». И Дух Святый свят по естеству, естество Его свято. И в этом Его естественное единство со Отцом и с Сыном, — «называется Святым, как свят Отец и свят Сын, и в Духе святость восполняет естество». Так «естественная Святыня умосозерцается в Трех Ипостасях». То же нужно сказать и о прочих свойствах Божиих, — «у Духа имена общие со Отцем и с Сыном, и Он имеет эти имена по естественному единству с Ними». Умаление Духа разрушает Троичность, равнозначно отрицанию самого Троического догмата… Первый день жизни христианской, день спасительного пакибытия, день крещального возрождения освящается призыванием и исповеданием Духа со Отцом и Сыном. Крещение есть образ смерти и жизни, — «и залог жизни подается Духом». В Духе Святом мы соединяемся с Богом, «Бог живет в нас чрез Духа»… И снова спрашивает св. Василий: «Как же Творящий богами других, Сам лишается Божества?»… Более того, «нет вообще никакого дара, который нисходил бы к твари без Духа Святого»… Дух есть «источник освящения», «начало освящения», от Него тварь приемлет «освящение по причастию». И источник не оскудевает, не разделяется, «не тратится на приобщающихся». Он прост по сущности, но многообразен по силам. «Весь присутствует в каждом и Весь повсюду. Разделяемый не страждет. И когда приобщаются Его, не перестает быть всецелым, подобно солнечному лучу… Каждый из наслаждающихся Его приятностью, как бы один наслаждается, но сияние это озаряет землю и море и срастворяется с воздухом. Так и Дух в каждом из удобоприемлющих Его пребывает, как ему одному присущий, но всем изливает всецелую благодать, которую причащающие наслаждаются по мере собственной вместимости, а не по мере возможного для Духа»… Эта не рассекаемая цельность свидетельствует о Божественности Духа. Как резко выражается св. Василий, «Дух есть Владычица освящения». Он есть «Сущность умная, бесконечная по силе, беспредельная по великости, неизмеримая ни временем, ни веками». И, — продолжает св. Василий, — к Духу Святому «обращено все нуждающееся в освящении, Его желает все живущее добродетельно, как бы орошаемое неким Его вдохновением и вспомоществуемое к достижению свойственного и естественного конца. Он усовершает других, но Сам ни в чем не нуждается. Он живет без обновления и есть Податель жизни… Он не чрез прибавление возрастает, но вдруг полн, Сам в Себе водружен и вездесущ»… «Ибо Дух был, был прежде веков, был купно со Отцем и Сыном. И если что и представить за пределами веков, то найдешь, что оно после Духа. Если представишь тварь, — то силы небесные утвердились Духом. И от Духа даровано силам и общение с Богом, неуклонность ко греху и пребывание в блаженстве». Оттого и святы они, что причастны Духа, — «и если отнимем мысленно Духа, расстроятся ангельские лики, истребятся архангельские начальства, все придет в смешение, жизнь их сделает незаконносообразною, бесчинною, неопределенною». И мудрость, и стройность ангельского лика от Духа, — «и не может быть сохраняема иначе, как под управлением Духа». Подобным образом действует Дух и в видимой твари, кажется, быть может, не без влияния Оригена, св. Василий ограничивает область действия Духа «разумною тварью». По крайней мере, только о ней он и говорит. Дух действовал и в Ветхом Завете, в благословении патриархов, в законе, в пророчествах, в чудесах, в подвигах. И особенно действует в Новом. «Пришествие Христово, — и Дух предшествует. Явление во плоти, — и Дух неотлучен. Действие сил, дарование исцелений — от Духа Святого. Бесы были изгоняемы Духом Божиим. Диавол был приведен в бездействие в соприсутствии Духа. Искупление грехов, — по благодати Духа. Всякое действие совершалось в присутствии Духа. Дух соприсущ был Искушаемому от диавола. Дух неотлучно был соприсущ Совершающему чудеса. Дух не оставил и Воскресшего из мертвых»… И управление Церковью совершается Духом, ибо «порядок» в Ней «установлен с разделением даров Духа». Но особенно действует Дух в духовной жизни. «Хотя все исполняет Своею силою, однако сообщается одним достойным. Освоение же Духа душою не есть местное сближение, но устранение страстей, которые превзошли в душу впоследствии от привязанности к телу и отдалили ее от свойства с Богом. Потому, кто очистился от срамоты, какую произвел в себе злом, и возвратился к естественной красоте, чрез чистоту как бы возвратил древний вид царскому образу, только тот и может приблизиться к Утешителю. И он, как солнце, когда встречает очищенное око, в Себе Самом покажет тебе Образ Невидимого, а в блаженном созерцании Образа увидишь неизреченную красоту Первообраза. Чрез Духа — восхождение сердец, руководство немощных, усовершениe преуспевающих. И как блестящие и прозрачные тела, когда падает на них луч света, сами делаются светящимися и отбрасывают от себя новый луч, так духоносные души, будучи озарены Духом, сами делаются духовными и на других изливают благодать. Отсюда — предвидение будущего, разумение тайн, постижение сокровенного, раздаяние дарований, небесное жительство, ликостояние с ангелами, нескончаемое веселие, пребывание в Боге, уподобление Богу и крайний предел желаний, — обожение». Здесь нужно припомнить, что аскетический идеал св. Василий рисовал в харизматических чертах. Дух очищает, Дух подает ведение, — Он есть «умный свет, подающий каждой разумной силе при искании некую очевидность». По благодати Духа ум становится способным к восприятию Божественного, — при содействии Духа познает он Бога, и только «в озарении Духа возможно Богопознание»… Наконец, благодать Духа откроется в последнем воскресении, в «оживотворении разрушившегося», — ибо и теперь Дух воскрешает и обновляет, «восстанавливает души наши для духовной жизни». «Венец праведных» — это благодать Духа, а «растесаниe» нечестивым (Лк. 12:46) есть конечное отчуждение от Духа… Так от начала и до конца, от вечности и от первотворения и до последнего Суда, — во всем сказываются действия Духа, Духа Животворящего. Но жизнь есть Бог, и Дух, как источник животворения, не может не быть Богом. Вне Духа — тьма и смерть ада. — В своем Богословии о Духе Василий Великий исходит из опыта духовной жизни, из тайны крещения, из мистики богоподобия и обожения. Это его интимный религиозный идеал. И св. Григорий передает его ответ правителю, требовавшему подчинения приказаниям арианствовавшего Валента: «Не могу поклониться твари, будучи сам Божие творение и имея повеление стать Богом». — Святой Василий свидетельствует свое исповедание Церковным Преданием. И, прежде всего, Богослужебным. Его книга о Духе написана в объяснение и в защиту Троического славословия. Он раскрывает свою веру из Писания. И, однако, вместе с тем он описывает освящающие и животворные действия Духа на неоплатоническом языке. В учении о Духе всего более можно говорить о его «плотинизме». О Духе он повторяет многое из того, что Плотин говорил о душе мира. Вернее, он возводит смутные и неясные прозрения Плотина к истинному предмету, к ясному созерцанию, и в том «божественном», — что улавливал Плотин, показывает веяние и силу Духа, действия Пресущной Троицы. Это было не столько усвоением, сколько преодолением неоплатонизма.
