Единородный Сын восприял подобострастное нам человечество и родился от Девы Богородицы. «Да покланяемся Ему, как Богу, и да веруем, что Он вочеловечился», ибо если Христос только Бог, «то чужды мы спасению». Именовать Его только Богом не благочестно и не спасительно, именовать только человеком неполезно… Св. Кирилл с особенной силой раскрывает действительность человечества во Христе против докетов. От вечности сущее Слово стало человеком, «действительно, не мечтательно», — не некий человек, преуспев, увенчан и обожен, но Слово и Господь восприял подобное нам естество… Христос — двуедин — Бог и человек в совершенном единстве. Поэтому св. Кирилл и говорит о крови, поношении и распятии Единородного. «Не мал был Умирающий за нас, не чувственное овча, не простой человек, не ангел только, но вочеловечившийся Бог». И потому искуплен целый мир, ибо «умер за него… единородный Сын Божий». Для спасения пришел Христос. Пришел во плоти, «потому что иначе был бы для нас недоступен», — «не могли бы мы видеть и насладиться тем, что Он Сам в Себе». Даже видимое подобие славы Божией приводило пророков в трепет, и Бог, как завесою, небом ограждает Свое Божество, чтобы не погубить мир Своим нестерпимым сиянием. В Воплощении Слова «была соразмерена благодать», и Слово облеклось в человечество, как в некую завесу. Христос пришел, «чтобы познан был Отец». И Сын есть единственная дверь к истинному Богопознанию. Он рассеивает языческое заблуждение… «Когда ложно стали поклоняться человекообразному, как Богу, тогда Бог действительно соделался человеком, чтобы истребить ложь»… Он пришел, «чтобы грешное человечество вступило в общение с Богом и высвободилось из-под демонской власти»… Господу надлежало пострадать за нас. Но диавол не осмелился бы приступить к Нему, если бы знал Его. Посему тело соделалось приманкою смерти, чтобы змий, понадеявшись поглотить, изблевал уже поглощенных». Здесь св. Кирилл следует Оригену… Один сошел Господь во ад, но исшел в сонме многих. «Ужаснулась смерть, узнав, что снисшел во ад Некто новый, недержимый тамошними узами». — «От новой Евы, от новой Девы родился Господь во исполнение пророчеств, Своим крещением освятил крещение и этим связал крепкого»; «начало Евангелия — Иордан». Сотворил многие чудеса, но выше всего Крест. Крест — не мечта. «Если распят мечтательно, а спасение от Креста, то и спасение мечта. Если Крест — мечта, то мечта и воскресение. Если вознесение мечта, то мечта и второе пришествие. И все уже не действительно». Крест — несокрушимое основание спасения и упования, «похвала похвал» и слава. Истинно было добровольное страдание, и прославился Сын человеческий, прияв венец терпения. «Страдал и подвизался подвигом терпения не малозначащий человек, но вочеловечившийся Бог». Все были повинны смерти по причине греха. И весь грех подъял Христос в теле Своем на древо, внес «выкуп» — и утолен гнев Божий, соблюдена истина приговора, но явлена и сила человеколюбия. От древа грех и грех — до древа… Погребен был в земле, «чтобы проклятая земля вместо проклятия прияла благословение, ибо всаждено в нее древо жизни». Во всей жизни своей Господь символически повторяет и тем обессиливает обстоятельства грехопадения. «Исповедую Крест, ибо знаю воскресение». И взошел на небеса, — «увенчанный за подвиг», и сел одесную Отца, — «не будем входить в пытливые исследования о качестве престола, ибо сие непостижимо». Но отступивший плотью от земли, сидящий горе Господь соприсутствует и с нами. Будет и второе пришествие явное во славе для суда и окончательной победы, «носящее на себе венец Божия Царства». Предстоит небесное и нескончаемое Царство, но уготован и вечный огонь. Знамение победы — Крест — есть «венец, а не бесчестие». Так кратко, но ярко изображает св. Кирилл искупительное дело Христово.

Вознесшийся Господь исполнил обетование, и в Пятидесятницу в мир снизошел Дух, «Утешитель и Освятитель Церкви». Не иной Дух говорил в законе и пророках, сходил на праведников Ветхого Завета. Но «благодать Нового Завета» есть большая благодать. «Благодать простиралась и на отцов, но здесь она в преизбытке. Там приобщались Духа Святого, здесь всесовершенно крещены Им». В Пятидесятницу апостолы принимают крещение, крещение огнем. Апостолы были крещены «всецело», — «не частная это благодать, но всесовершенная сила». Как огонь, проникая внутрь грубого железа, целый состав его делает огненным и светящимся, так и Дух проникает во внутренность души, просветляя ее и попаляя в ней тернии грехов. В Пятидесятницу излито в мире преизобилие «воды духовной». И с тех пор действует благодать Духа в апостолах и во всей Церкви. Церковь (εκκλησια) так называется, «потому что всех собирает и совокупляет», как всех собирает Крест и Господь, распростерший на нем длани Свои. Церковь есть Церковь Кафолическая, ибо она по всей вселенной и подчиняет благочестию весь человеческий род; и еще потому, что в ней «в полноте и без всякого опущения» преподаются все догматы о небесном и земном, и полнота врачевания души и тела, и полнота добродетели. В ней открываются врата жизни вечной через Святое Крещение и прочие таинства. — «Крещение, — конец Ветхого и начало Нового Завета». И без крещения нет спасения. Двойствен человек и двойственно крещение, бесплотное для бесплотного, телесное для тела, Крещение водою и Духом. Но весь человек очищается, ибо «ничего нет скверного в человеческом составе, если не оскверним сего прелюбодеянием и непотребством». И тело не есть «нечто чуждое Богу», в чем, как «в чуждом сосуде», живет душа. Не оно причина греха, — «грешит душа посредством тела». Тело ожидает вечность, в воскресении «все мы получим вечные тела, но не все одинаковые». Потому надлежит беречь тело, соблюдая его чистым для Господа, «чтобы Господь призрел на тело». Потому и тело, «сей телесный хитон», врачуется в крещении и «приобщается благодати чрез воду». К тому же через плоть мы стали причастниками пришествия Христова. В крещении символически изображается и повторяется вся жизнь и дело Христово. Совлечение одежд знаменует совлечение ветхого человека и в то же время есть подражание обнаженному на кресте Христу, этой наготой победившего начала тьмы. Последующее приведение ко крещальной купели повторяет несение Христа со креста к предлежащему гробу. Тройственное погружение дает разуметь тридневное погребение. «В то же самое время умирали вы и рождались. И спасительная оная вода соделалась для вас и гробом, и матерью». Но это не простое символическое воспоминание. «Воспоминание», αναμνησις, есть объективное воспроизведение воспоминаемого, воспоминаемое реально присутствует или совершается в таинственном «воспоминании». В этом и состоит реализм или реальность таинства («мистерии»). «Новое и необычайное дело. Умираем мы не в самой действительности и погребены бываем не в самой действительности, и, распявшись, не самым делом воскресаем, но уподобление бывает только в образе, а спасение в самой вещи». Чрез общение Его страстям в «уподоблении» или «подражании» μμησις Христос дарует спасение. Для нас только «подобие» страстей и смерти, «а спасение не подобие, но действительность». В крещении даруется не только отпущение грехов, но «благодать Сыноположения». — Крещение есть «сочетание с духовным Женихом», — «пакибытие души, светлое одеяние, святая нерушимая печать, колесница на небо, райское наслаждение, предуготование царства»… И вместе с тем совокупление в единое тело: «единой матери сынами и дщерями соделались вы, вписанные»… Это есть запечатление таинственной печатью», чтобы сделаться удобоведомыми Владыке… «Не по необходимости, но по произволению вступаем мы в сие святое Сыноположение», «не прежде веры, но вследствие веры по свободе». Человек совершенно свободен, и Бог ждет от каждого искреннего произволения, ибо не по естеству, а по произволению творим мы правду и по произволению согрешаем. Поэтому и требуется покаяние, требуются и дела. Произволение делает человека званным. — «Зло есть произведение свободного произволения», и потому для его преодоления требуется новое произволение. Его укрепляет Бог. В преддверии крещения требуется отречение от сатаны и дел его, то есть ото всякого греха, — расторжение договора и завета с адом. И затем подается благодать. Но опять-таки человек должен «соблюдать» ее, — «Божие дело даровать, твое же — хранить и соблюсти», — «споспешествовать благодати».