Но мой муж случился. Красивый брюнет словно вынырнул со страниц вкусного романа, сгустился из мира размытых фантазий в твёрдую плоть. Протянул ко мне мускулистые руки и сказал:

– Иди сюда, принцесса. Теперь ты моя.

И от этого крышесносного счастья ещё страшнее.

Мы с Тимуром общаемся на уровне души и сердца, понимаем друг друга с полувзгляда.

Мы можем обсуждать сюжетные дыры в Гарри Поттере и Звёздных Войнах, а потом страстно заниматься любовью всю ночь.

Можем болтать о чём-угодно или просто пить кофе в уютном молчании.

Можем поссориться, выясняя кто кого больше любит, а потом бурно мириться под звёздным небом и звуки шумного прибоя.

Мы половинки единого целого. Хоть и такие разные…

С высоты прожитых лет я понимаю, что мои прошлые парни были инфантилами и моральными уродами. Они не стоили пролитых слёз.

Но ущерб нанесен. Его никак не стереть из памяти.

Душевные раны до сих пор кровоточат в моём сердце. Поэтому я не осмелилась открыться мужу целиком и полностью. Я не показалась ему без макияжа. Не осмелилась.

Тимур совсем не такой, как Артём и Никита. Он глубокий, мудрый и принимающий.

Но с другой стороны я боюсь, что лишь утешаю себя этой мыслью.

Как ни крути… Тимур – мужчина.

Он любит красоту.

Он ценит эстетику.

Он возбуждается от соблазнительной картинки перед глазами.

А я – картинка только благодаря макияжу.

И как теперь быть?

Ведь мы поженились и сейчас проводим медовый месяц.

Скоро переедем в общий дом, где мой секрет рано или поздно раскроется.

Мучительное ожидание скандала убивает меня изо дня в день.

Медовый месяц на тропическом острове проходил волшебно. Но опасно.

Слишком уж много плескалось воды вокруг. Мой макияж был под постоянной угрозой.

Океан. Водопады внутри острова. Бассейны на каждой улице. И даже роскошный мраморный фонтан во дворе отеля! Все они ехидно хихикали, мечтая подмочить мою репутацию. Поганцы! Сердце предательски замирало от звука хрустальных брызг, всплесков и волн.

По всему острову я таскала сумку с зеркальцем, влажными салфетками и косметичкой, набитой водостойкой косметикой.

Я была готова расцеловать в пятки человека, который изобрел водостойкую тушь и тональник! Настоящее спасение!

Но рисковать не собиралась. У любой водостойкости был предел.

– Иди ко мне! Водичка супер! – позвал Тимур, плескаясь в лазурном заливе. Он раскинул мускулистые руки, нетерпеливо ожидая в свои объятья. – Ну же, принцесса!

Капли воды блестели на его загорелом прессе так аппетитно, что захотелось бесстыже облизать смуглую кожу, наслаждаясь солоноватой жарой.

Небрежная щетина и мокрые волосы делали мужа похожим на испанца.

Дерзкий. Лучезарный. Жгучий. Дурачится в воде, совсем как мальчишка.

– Мне и здесь хорошо! – уныло помахала я рукой.

Рассевшись на золотом песке, я прислонилась к шершавой пальме и делала зарисовки карандашом в альбоме. Люди, цветы, пейзажи… Что угодно, лишь бы удержаться от смуглого искушения, которое прожигало меня глазами из воды.

Девушки на пляже смотрели на меня, как на полную дуру. Осуждали с черной завистью. Ведь любая из них бросилась бы к такому красавчику, роняя трусики.

Но я – не они. Придётся потерпеть до вечера.

Тем более, я спокойна. Если эти девушки присмотрятся, то увидят на груди Тимура огромную татуировку с моим именем.

Буквы DIANA вьются в граффити-стиле с короной на верхушке. Эта размашистая надпись охраняла мой покой похлеще штампа в паспорте и обручального кольца. Знак верности. Знак обожания. Знак дурости – ведь муж сделал её без моего ведома! Просто поставил перед фактом, когда татуировка уже была набита.

– Дурак, – улыбнулась я тогда, тронутая до глубины души.

Ах! Как же хотелось сейчас нырнуть к мужу! Запрыгнуть на него, обвив ногами и руками. Засосать жарким поцелуем, от которого бы температура океана резко повысилась.

Но приходилось сдерживаться.

Как назло, Тимур постоянно искушал меня водой! За время медового месяца он перепробовал всё, связанное с океаном: занимался серфингом, нырял к коралловым рифам, плавал с дельфинами. И даже наловил устриц!

На каждую из этих активностей я отвечала мрачным «нет» и оставалась на суше.

– Ты на суше – я на море. Мы не встретимся никак, – шутливо напевал муж известную песню.

К счастью, Тимур уважал мои желания. Достаточно было сказать «не хочу», без всяких объяснений и оправданий.

Зато… Я тоже сумела найти сухопутное развлечение! Я фотографировала и зарисовывала редкие тропические цветы.

Это моё художественное направление – я рисовала цветы, чем заработала себе известность и приличное состояние.

Ценители любили мои картины за изящество, схожее с живописью древнего Китая. Я обожала прорисовывать тонкие стебельки, жилки-ниточки на листьях, мелкие крапинки на нежных лепестках и золотистую пыльцу, сдуваемую порывами ветра.

Остров стал настоящей находкой! Тропические цветы отличались сочностью, яркостью и причудливостью лепестков. Они напоминали бабочек или сказочных зверушек, а иногда птиц, распустивших пёстрые крылья.

Мой походный альбом стремительно заполнялся набросками и эскизами, а сердце – тоской по Тимуру.

И в этом была своя прелесть.

Мы успевали соскучиться друг по другу – и ночью нас ожидало бурное воссоединение. Страстное. Жаркое. Влажное. Настолько сумасшедшее, что стены отеля дрожали, как от землетрясения. Пару раз постояльцы выбегали в холл в панике, схватив документы и тапочки.

И всё же…

Боязнь смыть макияж угнетала.

Постоянная тревога стала тюрьмой без прутьев и решётки.

Я сама себя заточила. Сковала по рукам и ногам, словно железными цепями.

***

В тот вечер моя тоска достигла пика.

Казалось бы, отчего грустить?

Мы с Тимуром сидели в прибрежном баре. Пили коктейли с зонтиками, пробовали экзотические фрукты и слушали шум океана. Красота! Гирлянды огоньков мерцали на пальмах и травянистой крыше заведения.

У бара не было стен – только крыша.

Помимо вкусных напитков, туристов ожидало выступление. Жонглёры ловко подбрасывали горящие факелы. Фокусники восхищали публику трюками. А потом…

Потом на пляж вышли местные островитянки. Они плавным кругом стали танцевать народный танец.

Я судорожно отхлебнула молочный коктейль и до боли сжала стекло стакана.

Сердце разрывалось от восхищения и угрюмого отчаяния.

Островитянки были прекрасны!

Прекрасны без всякой косметики!

Черные глаза, длинные ресницы и пухлые губы поражали своей выразительностью. А стоило знойной красавице надеть разноцветные бусы и заткнуть цветок за ухо – и вообще богиня. Или нимфа. Да-да. Островитянки напоминали лесных нимф, которые выбежали из тропических джунглей, чтобы поразить смертных людей своей красотой.

Слишком уж волшебно светилась их бронзовая кожа в лунном сиянии…

Девушки покачивали бёдрами, их соломенные юбки покачивались следом.

А я сидела и кровоточила внутри.

Я так остро ощущала себя бледной молью по сравнению с ними, что хотелось завыть волком! Хотелось сорваться с места, броситься в океан и раствориться бурлящей пеной…

***

Тимур завёл меня в отельный номер, бережно держа за талию.

Я схватилась за его бицепс – надёжную опору в хмельном мире.

Всё вокруг качалось, словно палуба корабля.

– И чем ты так набралась? – спокойно, но пытливо спросил муж.

Тимур усадил меня на стульчик и встал на колени, расстегивая ремешки моих сандалий.

– Перепила коктейля, – икнула я, потрепав его черные волосы. Они приятно щекотали ладонь. – Вкусненького коктейля. Сливочно-шоколадного. С каким-то шлюховатым названием типа «Микаэлла» или «Моничелла».

– Ты уверена, что в нём были только сливки и шоколад? – усмехнулся Тимур, подняв на меня свои серые глаза.

– Ну может капелька крепкого кофе.