Советница Рейка – единственный член Красного Совета, который когда-либо проявлял доброту к Крайер или когда-либо принимал её всерьёз – мертва, и убила её королева Джунн. Даже если она не сама орудовала клинком, то отдала приказ. Почему? Рейка была на их стороне. Рейка работала против Кинока. Кто убивает собственного союзника?

"Как ты могла?" – думала она много раз, лёжа без сна по ночам, переполненная горячей, покалывающей эмоцией, которую она, наконец, определила как гнев.

– Знаешь, что мне хочется сделать? – спросила Эйла, отрывая Крайер от мыслей.

Знакомый отблеск реки снова был виден сквозь деревья впереди.

– Что? – спросила Крайер.

– Принять ванну.

Эйла, не оглядываясь, побежала к реке. К тому времени, как Крайер достаточно пришла в себя, чтобы последовать за ней, спускаясь по скользкому берегу, Эйла уже была у кромки воды. Она была полностью одета, но босиком, и медленно заходила в воду. День был тёплый, но вода, должно быть, ледяная. Горный сток. Крайер добралась до небольшого укрытия и села, прижавшись спиной к изгибающейся земляной стене, глядя себе под ноги. Автомы не стесняются наготы, но она знала, что у людей всё часто бывает иначе.

– Здесь не слишком холодно, – крикнула Эйла, и Крайер автоматически подняла взгляд, а потом снова опустила глаза. – Ты идёшь?

– Я... я не хочу... мешать, – сказала Крайер, повышая голос, чтобы её услышали сквозь шум воды.

– Это река, – крикнула в ответ Эйла. – Ты никому не помешаешь. Ну же, разве ты не хочешь смыть кровь?

– Я... – слабо сказала Крайер, но не смогла придумать оправдания, которое не было бы "я не могу видеть тебя частично без желания увидеть больше", поэтому вместо этого она просто замолчала и поднялась на ноги.

Эйла уже стояла по пояс в воде, её брюки валялись на галечном берегу. На ней по-прежнему была рубашка. Слава богам! Крайер сбросила сапоги и вошла в воду, сосредоточившись на холоде, потрясшем весь организм. Она делала медленные, осторожные шаги, дно реки было скользким: ил, глина, гладкие плоские камешки, крошечные чёрные устричные раковины. Каждый шаг поднимал облако ила в прозрачной воде. Она подняла голову. Эйла добралась до середины реки и стягивала через голову рубашку. Её спина была выгнута, мышцы на плечах перекатывались, и – о! – плечи сверху были усыпаны веснушками, так же, как и на носу. Её позвоночник изогнулся так, что Крайер хотелось провести по нему пальцами, прижаться ладонями; ей хотелось прижаться рукой к этой мягкой, нагретой солнцем коже, провести пальцами по слабым, рябым шрамам, разбросанным по спине Эйлы, как точки на карте – следы какой-то человеческой болезни, возможно, оспы. Если Крайер была высокой и худощавой, Эйла была ниже ростом, крепкая, компактная, словно вырезанная из бронзы. Она была похожа на иллюстрацию из книги сказок: стоящая в залитой солнцем воде, с загорелой кожей и тёмными спутанными кудрями.

Эйла скомкала рубашку и забросила её обратно на берег, затем нырнула под воду. Пока Эйла была под водой, Крайер вылезла из штанов и зашла в воду по пояс, холод выбивал дыхание из легких. Но это было приятно, освежающе после дней, проведённых в запёкшейся грязи и собственной засохшей, отслаивающейся крови. Она мечтала о мыле, даже не о цветочных маслах для ванн, с которыми выросла, но постаралась оттереть грязь с кожи и одежды. Она наполовину прошла, наполовину доплыла до середины реки, вода доходила ей до ключиц. Там она сняла рубашку, соскребла пятна крови ногтями и с ужасом осознавала, что Эйла плещется всего в нескольких футах от неё.

– Мне следовало бы заставить тебя вымыть мне голову, – сказала Эйла через некоторое время.

Крайер подняла глаза и увидела, что Эйла смотрит на неё, а вода плещется у её подбородка. Она вспомнила ту ночь, когда они прыгнули в глубокие заводи у берегов Стеорранского моря. Вода тогда тоже была ледяной.

– А также помочь мне одеться, – добавила Эйла.

– Так и сделаю, – сказала Крайер.

Глаза Эйлы расширились. Она нырнула под воду и вынырнула лишь мгновение спустя.

– Я пошутила, – сказала она и вздрогнула.

– Тебе не слишком холодно? – спросила Крайер. Её тело привыкло к холоду, но человеческие тела не такие. Люди легко заболевают. – Нам нужно выходить из воды.

– Я собиралась постирать одежду, чтобы она успела высохнуть до захода солнца.

– Тогда я выйду, – сказала Крайер. – Стирай одежду. Я не буду смотреть.

– Ты скромничаешь, – сказала Эйла, словно что-то поняв.

– Я – нет. Ты – да, – Крайер нахмурилась. – Разве не так?

Что-то промелькнуло на лице Эйлы, слишком быстро, чтобы Крайер могла сказать, что именно. Мокрые волосы Эйлы были откинуты со лба, открывая густые тёмные брови, и от этого она казалась старше.

– Отвернись, – сказала она.

Крайер кивнула и повиновалась, направляясь обратно к берегу.

– Скажи мне, когда закончишь, – сказала она.

Солнечный свет скользил по её плечам, рукам, по всей фигуре, когда она выбиралась из воды, сжимая в одной руке мокрую одежду. Она разложила их сушиться на берегу реки и выпрямилась, разминая конечности и отжимая воду из волос. Крайер высохла на солнце и положила сушить одежду. Она нашла плоский, нагревшийся на солнце камень и села, откинув голову назад и закрыв глаза. Лес вокруг издавал свои лесные звуки: лягушки, птицы, жужжание пчёл или цикад, стук дятлов, ветер в листьях – лес дышал так же, как море.

Потерявшись в ощущениях, Крайер не знала, сколько прошло времени, прежде чем Эйла сказала:

– Теперь можешь смотреть.

Постепенно Крайер пришла в себя: конечности, тело и, наконец, разум, – и обернулась. Эйла снова была одета в зелёное и выжимала воду из кудрей. Солнце достигло потолка неба и повисло там белым фонарём. Крайер сидела по меньшей мере час. Может быть, два.

Эйла кашлянула:

– Ты можешь тоже одеться. Думаю, твоя одежда уже высохла.

– Правильно, – сказала Крайер.

Она встала, покачнулась и упала, земля устремилась ей навстречу. Она тяжело приземлилась на бок.

– Эй! – Эйла вскрикнула, и Крайер услышала шаги. Рука на плече, крепкое пожатие. – Что… ты больна? Разве ты можешь заболеть? Это из-за ран? Я думала, они заживают, ты говорила, что они...

– Сердечник, – пробормотала Крайер, усиленно моргая. Мир поплыл перед глазами и перевернулся. – Я давно не принимала... сердечник. Уже два дня, – она с трудом выпрямилась. – Всё в порядке. Я могу протянуть ещё пару дней, пока мне не станет совсем плохо.

Эйла с сомнением посмотрела на неё:

– Ты просто упала в обморок?

– Я не упала, а потеряла равновесие. Как ты сказала сегодня утром, это головокружение. Всё в порядке, – она сделала глубокий, успокаивающий вдох, пытаясь разогнать туман перед глазами.

– А человеческая пища тебе подойдёт? – спросила Эйла. – Почему ты не сказала? – в её голосе прозвучали странные нотки. – Я бы с тобой поделилась грибами, а не съела всё сама.

– Человеческая еда не помогает. От неё проходит чувство пустоты, но всего на несколько минут. Я не получаю из неё энергию.

– Эх…

Крайер кивнула, прижимая тыльную сторону ладоней к щекам.

– Всё в порядке, – повторила она. – Я просто чувствую себя слабее, чем обычно. Прости, что доставляю тебе беспокойство.

Нет, она доставляет Эйле даже слишком много беспокойства. Она вздрогнула, ожидая неизбежного: "Меня это не волнует!", – но не дождалась.

– Ясно, – вместо этого сказала Эйла. – Прежде всего, надо раздобыть тебе побольше сердечника, – она заметила выражение лица Крайер и фыркнула: – Не делай такой шокированной мины! Мы ничего не сможем сделать, если ты будешь падать каждый раз, когда встаёшь. Сегодня мы наполнили мне желудок, завтра наполним тебе.

– Покупать сердечник опаснее, чем собирать грибы, – сказал Крайер. – Придется найти деревню или город, замаскироваться и как-то заплатить за него…

– А если нечем? – спросила Эйла.

Крайер подняла брови. На лице Эйлы появилось что-то определённо хитрое. Лисье. Под таким выражением лица скрывались только ужасные мысли.