Кто-то – возможно, он же – что-то говорил, кричал.

– Мы даже не пытались перейти границу. Мы из Рабу. Мы не сделали ничего плохого, – а потом ещё громче. – Вы застрелили её, застрелили!

– Ты следующий, слизняк.

Другой голос:

– Оттащите варнца. Клинок. Осторожно, у нас тут какой-то чокнутый. Чёртово оружие, – голос приблизился. – Проверьте лицо девушки. Это может быть грим.

Ещё ближе. Крайер услышала какой-то влажный, скрежещущий звук и через мгновение поняла, что это её собственное дыхание. Это было необычно. Отчего дыхание может так измениться? Вода в лёгких? Давление в спине превратилось в раскаленную добела боль, как будто кто-то поднёс к телу зажжённый факел. Она извивалась, пытаясь освободиться от этого ощущения. Перестаньте обжигать меня. Она представила, как кожа горит, тает. На что похожа кожа, когда она тает? Хватит! Прекратите, мне больно!

– Эйла, не двигайся… нет! Не прикасайтесь к ней!

Её грубо схватили за подбородок и дёрнули голову назад. Крайер моргнула, глядя в ночное небо, в глазах всё множилось на фракталы, звёзды расплывались в длинные серебряные нити. Она попыталась вдохнуть. Вода в лёгких поднималась. Прилив. Что-то связанное с луной.

– Нет... нет, этого не может быть...

– Капитан?

У неё заболела спина. Она закашлялась и почувствовала на языке вкус чего-то тёмного и маслянистого.

– Нужно уходить отсюда… она не видела наших лиц...

– Капитан, что?..

– Эта девушка – дочь правителя! Ты застрелил дочь правителя!

Отчасти Крайер понимала, что это важно, но в остальном она ощущала такую усталость, что погрузилась в бессознательное состояние, как тонущее тело погружается под поверхность океана и опускается всё ниже, ниже, ниже…

* * *

Крайер очнулась от красно-золотого света.

Она приоткрыла один глаз и тут же поморщилась и пожалела об этом: солнечный свет её слепил. Она сделала глубокий вдох, собираясь с силами, и открыла второй глаз, позволяя зрению привыкнуть. Перед глазами поплыло белое снежное покрывало, и Крайер поняла, что лежит на животе. Земля под щекой была шершавой, с острыми краями. Это не снег, а ракушки.

Спина казалась одним большим пульсирующим синяком. Боль ожила на краю сознания, как огонь, пожирающий пергамент, и Крайер пожалела, что не может снова оказаться без сознания. Особенно выделялась одна точка рядом с позвоночником, где жгучая и глубокая боль пробивалась из-под кожи. Она продиагностировала остальное тело, пошевелив пальцами ног. Значит, позвоночник не сломан; она может шевелить всеми конечностями.

– Не спишь?

Она замерла. Через мгновение она поняла поняла, что это голос Хука.

– Нет, – сказала Крайер и начала переворачиваться, но её остановила чья-то рука.

– Осторожнее, – сказал Хук. – Не двигайся. У тебя сильно ранена спина.

– Больно, – прошептала она, чувствуя себя совсем юной.

– В тебя попали дважды: один раз в плечо, другой ниже. Первый дротик только отскочил от твоей лопатки, рана не слишком глубокая, а вот вторая – ужасная.

Крайер моргнула, пытаясь вспомнить. Ей показалось, что череп наполнился водой, тяжёлой и тёмной, а в воде плещется мозг.

– Кто...?

– Пограничники, – сказал второй голос. Бри. Она казалась... сердитой? – Тебе здорово досталось. Любой другой был бы уже мёртв.

Что-то острое и холодное всплыло в памяти, укол страха. Что случилось? Чего она не помнит?

– Как нам удалось сбежать? – спросила Крайер.

Она медленно приподнялась на локте, чтобы увидеть их. Хук сидел в паре футов от неё с несколько настороженным взглядом. Позади него на раздавленных белых ракушках сидела Бри, вертя в пальцах свой кинжал. Лезвие мерцало на солнце. Белые ракушки – они опять в бухте Королевы?

Она неловко согнула руку, чтобы прикоснуться к ране посередине спины, оценивая, насколько она серьёзна. Кожа была теплее, чем обычно, тело самовосстанавливалось. Пальцы стали мокрыми от фиолетовой крови.

Её фиолетовой крови.

Хук открыл рот, но Бри опередила его.

– Как нам удалось сбежать? – усмехнулась она. – Всё оказалось не так уж сложно. Гвардейцы немного запаниковали, когда поняли, что только что застрелили не кого-нибудь, а леди Крайер. Этим мы выиграли время.

– Нет, – невольно ответила Крайер, хотя и знала, что это бесполезно. – Нет, я... я не...

– Разве это не правда? – спросил Хук. Теперь Крайер поняла, почему он такой настороженный. Её союзник, её самый первый, возможно, друг. О боги.

– Конечно, это правда, – сказала Бри. – Я говорила, что ей нельзя доверять, говорила тебе. Мне показалось, что у неё глаза вспыхнули золотом...

– Бри, подожди минутку – перебил её Хук и снова обратился к Крайер: – Это правда? Ты дочь Эзода, леди Крайер?

Крайер боролась с желанием отвести взгляд, спрятать лицо. Но прятаться было некуда. Как там Эйла сказала однажды? Я приму это с высоко поднятой головой.

– Да. Хотя я больше не претендую на этот титул. Теперь я просто Крайер.

– Как будто это имеет значение, – сплюнула Бри, сверкая глазами. – Как будто это что-то меняет.

– Бри, – сказал Хук. – Не мешай.

– Приношу свои самые искренние извинения, – сказала та и молча вернулась к заточке клинка.

Хук вздохнул, проводя рукой по лицу. Затем он снова посмотрел на Крайер, и там, где она ожидала увидеть ярость или ненависть в его глазах, была только усталость. Возможно, сожаление.

– Что ты собираешься делать? Убить меня? – спросила она.

Он отпрянул, широко раскрыв глаза.

– Что? – переспросил он. – Нет. Во-первых, я убиваю только чудовищ. Во-вторых...

Он пристально посмотрел на неё, и она почувствовала, что её рассматривают, как много раз делали Кинок и отец, но сейчас всё было по-другому. Под пристальным взглядом Кинока она чувствовала себя подопытной, разрезанной вдоль и поперёк, с обнажённым внутренностями, чтобы скир мог их разглядеть. Под пристальным взглядом отца она чувствовала, что само её существование – испытание, в котором она терпит неудачу. Под пристальным взглядом Хука, даже сейчас, она чувствовала себя личностью, – незрелой, но цельной.

– Во-вторых, – сказал Хук. – Ты спасла мне жизнь.

Что?

– Я не стану убивать тебя, – сказал ей Хук. – Но здесь наши пути расходятся. Прости, но… для меня на первом месте мои люди. Каждая пиявка в Рабу ищет тебя. Твоё лицо повсюду. Я не допущу, чтобы кто-то из моих людей погиб за дочь короля пиявок. Я не могу... потерять кого-то ещё.

Она кивнула, уставившись на раздавленные белые ракушки, не решаясь заговорить. Хук встал, и Бри последовала за ним. Бри, не сказав больше ни слова, зашагала прочь, громыхая ботинками по направлению ко входу в бухту, но Хук задержался:

– Крайер.

Крайер не могла поднять глаз. Не получалось. Горло болело, хотя она не была там ранена.

Хук бросил кинжал к её ногам.

– Найди Турмалин, – сказал он. – Свергни скира. И... не умирай, ладно?

– И тебе того же, – выдавила Крайер.

Она слушала, как он уходит, пока даже её уши автома не перестали улавливать его шаги за шумом ветра и шёпотом озера.

* * *

Она лежала так несколько часов, ожидая, когда система самоисцеления автомов сделает своё дело, а плоть снова срастётся. К ночи она ещё не полностью оправилась, но могла двигаться без головокружения. Пока этого было достаточно. От страха перед новым нападением пограничников она поднялась на ноги и медленно пошла в темноте. С каждым шагом у неё ныла спина. Одинокая, беззащитная, если не считать кинжала, у неё не было другого плана, кроме как найти убежище.

Гвардейцы, испугавшись, что случайно убили дочь правителя, должно быть, разбежались. Крайер проникла в Варн незамеченной. На юге было место, где в озеро Тея впадала река Мерра. "Доберись до реки," – говорила себе Крайер, мысли кружили, как вороны. Боль усиливалась, и стало трудно сосредоточиться. Поэтому она сосредоточилась на одном: добраться до реки, найти укрытие. Берега реки будут покрыты деревьями, густым лесом. Там много укромных мест. Добраться до реки. Там можно будет промыть раны, смыть кровь и грязь с кожи, зайти в воду по шею и позволить холоду пробрать себя до костей.