— Какие ваши доказательства? — я спросил первое, что пришло в голову.

— А? — он совершенно по-идиотски скосил глаза на нож и стал делать такие жесты руками, как будто отмахивался от своих друзей, которые слегка потеряли координацию, запутавшись друг в друге и в попытках одновременно, вчетвером, протиснуться через калитку.

Пьяные они были, вот что.

— Бэ. Охолони, мужик, пока я тебе лоб не разрезал, — наконец выдал что-то вразумительное я. — Просто — войди в свою дерьмовую калитку и закрой за собой дверь с той стороны. Мне этот экшн сегодня вечером вообще не нужен, понимаешь?

— А… Ты чего, блатной, что ли? — поинтересовался он, отступая. — Чего там, тебя Пеплом звали, да? Ты, типа, основной теперь тут, вместе с Холодом?

— Учитель я, школьный, — откликнулся я. — Давай, давай, доброй ночи, не знаю, как там тебя…

— Пашка Млосный, — вдруг представился мужик. — Из «Лямбды» мы, это… С Севера приехали, там решили развеяться…

— Да мне фиолетово. Хоть Млосный, хоть Маетный… Спрячьтесь и не буяньте!

Буровая компания «Лямбда», точно! Вышемирская контора, строительная. Скважины, сваи, фундаменты и все такое, по всей России делают. А мужики — вахтовики, потому такие неуловимо похожие. Хорошие же дядьки в целом, за каким бесом они в этот «Рассвет» поперлись?

— Дава-ай, Паш, ну его… — остальные как будто услышали мои мысли и потащили своего товарища во двор. — А ты иди своей дорогой, мужик!

И я пошел. Идиотская ситуация, но чем больше я буду совать везде свой нос, тем больше их будет. Как сказал кто-то из великих: играешь в идиотские игры — получаешь идиотские призы.

Так или иначе, когда я дошел до родного подъезда дома номер три по улице Мира, у меня на руках уже было сорок подписей. Это к восьми часам первого дня сбора! А у Зборовского, который с самым мелким из сыновей на плечах тоже обходил райончик (в основном наши четырехэтажки) — у него было восемьдесят семь! Мы уже преодолели минимум!

— Ты победишь, — сказал я. — Мы им положим на стол целую пачку бумаги! Если там будет не сто, а тысяча подписей — черта с два они смогут тебя проигнорировать. Даже если комиссия прицепится к оформлению — все не запорют!

— Как-то легко получилось, — Зборовский выглядел растерянным. — Они прям радовались, что я в это дело влезаю.

— Ага, — ухмыльнулся я. — Это как в универе, когда нашелся дурачок, который будет старостой. Помнишь?

— Помню… — лицо журналиста даже почернело.