Стоит отметить — свободных родов, не состоящих ни в одном из великих кланов, практически и не существовало. Наверное, в великом княжестве на пальцах руки их можно было пересчитать, и чаще всего — либо такие везунчики сидели на каком-то действительно ценном ресурсе (как, например, Старобинские — на калийной соли), или — были магами уникальной специализации и невероятной силы. Ну, и я ещё теперь имелся, весь из себя уникальный. Уникальный и взмыленный: я устал, как собака, пока бегал. И когда оказалось, что некая Татьяна Никифоровна, которая должна была поставить последнюю треугольную печать, чтобы мой домен в утвержденных границах наконец стал экстерриториальным владением некоего Георгия Серафимовича Пепеляева-Гориновича и его прямых наследников, ушла на обед, то это стало последней каплей.

Я пошёл в буфет есть колечки с творожным кремом и пить африканский кофе.

А тут, в этой обители казенной земской роскоши, среди пыльных портьер, политуры и ковровых дорожек, за самым дальним от прилавка столом, уставленном целой батареей бутылок из-под алкоголя, в потертом бархатном кресле восседал Кшиштоф Радзивилл собственной персоной, без охраны и без вечного Жевуского.

— На кой черт тебе Вышемир? — вот что он спросил, буравя меня тяжёлым взглядом.

Он не был мертвецки пьян, нет. Его поза, выражение лица, жесты — все этого говорило о том состоянии насыщения организма этанолом, которое принято называть «в лёгком подпитии».

— Чего ты в него вцепился? Что, мало городов в России? — он двинул ногой под столом, и ещё одно кресло, напротив, со скрипом отъехало, приглашая меня присесть. — Иди сюда, Пепеляев. Поговорим начистоту.

— Возьму творожных колечек и сразу приду, — кивнул я.

В конце концов — почему бы и нет? Здесь, в этом мире, похоже, ведение странных бесед становилось неотъемлемой частью моей жизни… Буфетчик глядел на нас с плохо скрываемым страхом. Ладно, ладно — не на нас, на Радзивилла. Работник общественного питания протирал лысину на башке мокрым насквозь платком, моргал обоими глазами сразу и много суетился.

— Чего изволите-с? — никогда до этого я не слышал этого лебезящего «-с» в конце.

Ничего такого — это всего лишь сокращение от «сударь», но звучало подобострастно. И, конечно, он не ожидал услышать в качестве ответа запрос на творожные колечки и кофе. Судя по батарее напитков не менее, чем сорокаградусной крепости, которые расположились перед Радзивиллом, буфетчик думал, что я закажу абсент, не иначе. Но кофе сделал, и на мою попытку забрать заказ с прилавка снова засуетился:

— Бросьте, бросьте-с! Я сам все принесу!

Так что я прошёл к столу Радзивилла, снял китель, повесил его на спинку кресла и сел. Кшиштоф в это время с хрустом откручивал пробку у очередной бутылки. Пил он что-то дешевое, никак не соответствующее статусу «некоронованных королей Литвы». Не гоблинское бырло, конечно, но и не «Вдова Клико» однозначно.

— Итак, Пепеляев… У меня, получается, три основных вопроса, — молодой Радзивилл набулькал себе в стакан водки, принюхался и сморщился.

Отсутствие этой принятой в кругах ополяченной шляхты белорусско-польско-русской говорки меня задело особенно сильно. Ну, такой феномен я наблюдал и в моей Беларуси: большая часть тех, кто показательно использовал родную мову на людях, в обиходе предпочитали русский язык. Я всегда легко мог переключиться с одного государственного языка на другой и вполне поддерживал идею про то, что «кали вы не ведаеце беларускую мову, то у вас няма сэрца, а если не говорите по-русски — то у вас нет мозга». Бесило лицемерие!

— Вопрос первый: зачем тебе Вышемир? Занюханный, загаженный городишко, в котором живут пятьдесят тысяч дебилов! Я ведь вижу, что ты делаешь, только не понимаю — как? — он хэкнул, выдыхая, и влил в себя огненную воду, скорчил рожу и стукнул стаканом по столешнице. — Это как у Воннегута… Знаешь этого кхазада? Он писал про такое вещество, какой-то особый лед… Ну, мол, бросишь крупинку в ведро с водой — и она вся мигом кристаллизуется. Вот ты и есть эта сраная крупинка.

— Это первый вопрос, понятно, — я разболтал сахар в кофе, отпил глоток и откусил хороший шмат колечка с творогом.

На самом деле не обманул милиционер. Было вкусно!

— Второй вопрос: кто ты есть такой? — он мигом набулькал себе ещё водки. — Ты думаешь — все вокруг тебя идиоты? Думаешь, никто не понимает, что героический поисковик, потомок древнего захиревшего рода и самая обычная нулевка не сумел бы всего этого натворить, м? Ты врезал мне лопаткой по лицу! Мне!!! Ты что — бил со скоростью звука?

— И третий вопрос? — честно говоря, меня пробрало.

Как в той присказке: задаёшь умные вопросы — получаешь умные ответы. Кшиштоф-то точно не был идиотом. Его образ кутежника и алкоголика, похоже, не совсем соответствовал действительности. Да и вообще — может ли некромант быть мертвецки пьян? Как на магов действует алкоголь? И если он так быстро разобрался со следом от МПЛ на своей панской физиономии — то почему бы ему не сделать из своего лица постоянно похмельную рожу? Но — зачем? Так или иначе — в моем случае он копал в правильном направлении, просто не знал, чего ищет.

— Третий вопрос… — Радзивилл поднял стакан и посмотрел на меня сквозь стекло и водку. — На кого ты работаешь? Нет, не так… Работаешь-то ты с Сыскным приказом, это понятно… Отличное кстати, прикрытие, красиво придумал. Вроде и внештатный консультант, а вроде и на государевой службе! Самое оно! Сколько занес? М-м-м-м… Не важно, не важно. Так вот, на кого работаешь — это неправильный вопрос. Правильный вопрос звучит так: кто за тобой стоит?

— ЙА-А-А-А-А!!! — взревел дракон, пытаясь вырваться наружу, и я даже зубами скрипнул, сдерживая рык и не давая ему материализоваться.

Рев остановился у самой гортани, пламя замерло в груди, крылья, которые едва-едва не распахнулись за спиной, свернулись в клубок и сжались, скорчились где-то в районе лопаток… Я почувствовал, как на лбу у меня выступает горячий, обжигающий пот, и прикрыл глаза — не хватало ещё полыхнуть на Радзивилла своими чудо-буркалами…

И, бесы меня побери, Радзивилл аж подобрался! Он в своём кресле вдруг напружинился, его глаза прищурились, Кшиштоф весь стал похож на дикого зверя, легендарного пардуса перед прыжком! Он что-то почуял, точно!

— Та-а-ак! — сказал он. — Тут ведь все гораздо сложнее и гораздо проще одновременно!

Я вытер салфеткой лоб и взялся за чашечку кофе. Чашечка дрожала у меня в руках. Скотина дракон, а? А Кшиштоф — тоже скотина, но несколько другого плана: он был из тех людей, для которых разговор — это всегда монолог. Можно было особенно в нем не участвовать, просто дать ему высказаться. Мне-то это было как раз на руку, да.

— Знаешь, о чем я подумал, когда ты спалил тех бандитов? — поза Радзивилла снова приобрела некую вальяжность. — Я подумал, что на войне у тебя всё-таки произошла инициация. Такое бывает, редко — но бывает. Иногда первый порядок инициируется после двадцати одного, а второй — сразу следом за ним. И скорее всего инициация твоя — двойная, а то и тройная. У перестарков такое бы… Ну, сформировавшаяся личность, четкие направления развития… Ставлю сто против одного — ты пиромант и боевой маг! Пиромантия у тебя, Пепел, в крови! А боевой маг — потому что ты отбитый на всю голову поисковик, вы там без лопатки даже в сортир не ходите, да? А ещё — у тебя есть артефакт, ты нашёл его на Балканах — какой-то индивидуальный негатор, который скрывает твой и только твой дар, да? И ты его носишь с собой… Например — иногда на шее, а иногда — в этой твоей тросточке.

— ХИТРЫЙ ПАНСКИЙ СУКИН СЫН! — удивился дракон. — ИШЬ, КАК, НЕ ИМЕЯ УСЛОВИЙ, РЕШИЛ УРАВНЕНИЕ!

— Однако, пан путает небо со звездами, отраженными в поверхности пруда, — усмехнулся я. — Я могу честно ответить тебе на твои вопросы, но потом ты должен сделать для меня то же самое. Должен ведь я понять, с какой целью меня пристрелят через пару дней.

— О, кур-р-р-рва… — Кшитоф потёр лицо ладонями. — Ладно, ладно. Давай — ты первый. Клянусь, отвечу честно, но тебе от этого будет не легче. Итак, зачем тебе Вышемир? Ты хочешь сделать его своей юридикой? У тебя есть инвесторы для нефтедобычи?