– Что ты, Гер! Германское медицинское оборудование наши врачи только во сне и видят. От такого предложения нельзя отказываться, и я с радостью принимаю ваше предложение. Но пока что, думаю, будут сложности, которые не от нас зависят.

– Я имею полномочия для предварительных переговоров. Пока достаточно принципиального согласия, а конкретными технологиями займутся специалисты. Только мне надо знать, что там можно сделать.

– Ты же сам сказал – клинику. Вот что-то подобного рода и надо. Я думал над этим, и кое-какие расчёты есть. Но это, конечно, ни о чём конкретном не говорит. В принципе, я буду рад работать с вами.

– От нас и требовалось первоначальное согласование, – заключил иностранный гость.

На том и договорились. Тема создания клиники больше не затрагивалась. Вечерние московские улицы традиционно манили молодёжь, по этой же инерции после приятного ужина друзья решили прогуляться. На углу Театрального переулка рекламную тумбу украшала афиша с красивым женским лицом. Машинально пробежав взглядом, Сергей прочитал: «Джуна Давиташвили. Бесконтактный массаж».

– Ты знаком с методикой Джуны Давиташвили? – спросил Вовчик.

– А кто это? – машинально пожал плечами Сергей.

– Ты не слышал о Джуне? – удивился Вовчик. – О ней сейчас вся Москва говорит. Её бесконтактный массаж ставит на ноги безнадёжных больных.

– Не знаю насчёт безнадёжных больных, – пожал плечами Сергей, – но я слышал, она была массажисткой у Брежнева.

– Она многих поднимала, – восторженно делился Вовчик впечатлениями. – Аркадий Райкин жил только благодаря её бесконтактному массажу, актёр Садальский, певец Тальков давно бы и не жили, если бы не лечились у неё. Почти все члены Политбюро лечились у неё. Многие бы не жили, если бы не она.

– А откуда ты её знаешь?

– Брал интервью для своего журнала. Представляешь? Она не любит журналистов, а со мной согласилась с первого звонка.

– И о чём ты с ней разговаривал?

– Она не только помогает больным, но и видит на расстоянии, может предсказать будущее, разыскивает пропавших, даже преступников находила. Я это видел, при мне принесли карту Нью-Йорка и попросили найти человека, назвали его имя, но она не была знакома с этим человеком. Да и в Нью-Йорке не была ни разу. Руками поводила, назвала улицу, номер дома, квартиру, потом вычислила номер телефона. Позвонили в Нью-Йорк, и тот человек ответил. Хочешь, я тебе протекцию составлю на её курсы?

– Мне-то зачем? Я не знаю, куда девать свои дипломы.

– При чём тут диплом? Кстати, она берёт на курсы только медиков. К ней приезжают врачи со всех концов, тратятся на гостиницы, квартиры снимают, расходы несут ради знаний.

– А ты интересные вещи рассказываешь… Сам-то понимаешь, чем она занимается или это только журналистская сенсация?

– Нет, Серёга! На самом деле это и тянет на сенсацию, но её массаж реально «мёртвых» поднимает. Я сам видел! Научишься, потом у себя откроешь курсы и будешь обучать. Если с германской клиникой получится, это тоже будет приносить доход.

– Хорошо, Вовчик! Я завтра же запишусь на её курсы.

– Давай, Серёга, завтра к десяти вместе и пойдём. Жить будешь у меня, мои сейчас в Крыму отдыхают, я и сам постоянно в разъездах, дома редко бываю. Ключи оставлю тебе, будешь жить, как у себя дома.

Галина закончила работу поздно вечером, когда уже зимний короткий день сменился сумраком, а затем наступила кромешная темнота. Центральный универмаг, где она работала кассиром, согласно грандиозным планам советского государства, занимал два этажа старинного здания в центре города. Но даже здесь, на центральной улице, тусклый свет редких фонарей рассеивался в пространстве, практически не добираясь до тротуаров и автобусной остановки.

«Хорошо, хоть остановка автобуса находится рядом с работой. Однако если на центральной улице такая темнота, чего можно ожидать на окраине?» – грустные размышления лезли в голову женщины, пока она ожидала транспорта в сторону той самой окраины.

К тому, что городские автобусы ходят нечасто, она привыкла давно, впрочем, как и все жители города, давно смирившиеся с транспортными проблемами. Однако морозным январским вечером уж очень неуютно стоять и ждать, не зная, когда и в каком состоянии подойдёт вожделенный автобус, а ещё надо в него попасть. Но что-то долго нет этого автобуса, а мороз, как назло, поджимает, проползая ледяной змеёй сначала в рукава, пробирается под одежду, всё тело холодит насквозь. А колючие снежные крупинки стрелой врезаются в скулы и лезут в глаза.

Но вот, слава богу, показался перекошенный от перегруза транспорт, медленно подруливая, принял вправо на остановку, остановился. Некоторое время тщетно предпринимал попытки открыть подпёртые двери, пока кто-то не догадался просунуть руку в дверную щель, чтобы помочь технике хотя бы наполовину со скрипом осуществить свои намерения. Тут же, пятясь назад, нащупывая почву под ногами, стали вываливаться люди, очевидно, изрядно уставшие, но довольные тем, что добрались-таки. Не сказать, что место в автобусе освободилось, но другие, жаждущие добраться до дому мужчины и женщины, не различая друг друга по половому признаку, немедля заполнили и без того битком набитый транспорт. Толкались, лезли, пробираясь в гущу этой спрессованной массы, заодно и согреваясь после долгого, леденящего душу и тело ожидания.

«Слава богу! – думала усталая женщина. – Ещё один день закончился. Приду домой, покормлю детей, и спать-спать-спать. А завтра снова на работу, а детям снова в школу».

Размышления помогали скоротать дорогу, и женщина не заметила, как автобус, подобно усталому путнику, передохнувшему на привале, вырулил с остановки и двинулся в путь. Очень медленно преодолев трудный подъём, он обогнул площадь и, выплёвывая одних и заглатывая других пассажиров на остановках, направился к окраине. Услышав знакомое «следующая остановка Марчекан», Галина со своими сумками-авоськами продвинулась к выходу.

– Опять кто-то выкрутил лампочку, – сердито чертыхнулась Галина, пробираясь на ощупь по тёмному коридору третьего этажа коммуналки.

По обе стороны длинного коридора размещались крохотные комнатки, в которых жили семьи, даже многодетные. Сама Галина жила с мужем и двумя дочерьми в комнате в самом дальнем углу. Люди не привыкли сетовать на тесноту и бытовую неустроенность. Хочешь не хочешь, а самую необходимую утварь иметь надо, да и зимнюю одежду и рабочую робу тоже где-то надо разместить. Вот для таких нужд и стояли в коридоре старые, со скрипучими дверьми, шкафы. Хотя это сильно сокращало пространство и без того тесного коридора, но иного решения этой проблемы не было, потому что в комнатах едва вмещались спальные места, преимущественно раскладные. В самом конце коридора располагался общий туалет и крохотное помещение, приспособленное для душевой. Одна из стандартных комнат отводилась под общую кухню. Как же без нее?

Галине предстояло пробраться до конца коридора, чтобы попасть к себе домой. В полной темноте эта задача казалось непростой, хотя за долгие годы, казалось бы, до автоматизма изучены каждый уголок и каждый сантиметр. Темнота внушала какой-то безотчётный страх, и сердце женщины колотилось, навевая всякие мысли и сердитые ругательства.

Она преодолела почти половину своего пути, когда неожиданно споткнулась о что-то мягкое и тяжёлое.

«Похоже на тушу спящего человека… а может, трупа», – промелькнула мысль.

Из рук полетели сумки и авоськи, рассыпались продукты.

– Володя, Володя, – стала она громко звать мужа, стуча по ближайшей двери.

На её крики кто-то из соседей приоткрыл дверь, тусклый сноп света пробился по коридору, и она увидела лежащего на полу человека. На шум и крики из своих убежищ вышли соседи. Кто-то чиркнул спичкой, и все, не сговариваясь, один за другим стали приближаться к лежащему на полу.

– Наверное, опять пьяный, – высказал предположение высокий толстый человек в милицейском галифе и домашних тапочках.