Нет-нет, не потому, что я сам литовец, а потому что, на мой взгляд, это действительно умная и талантливая нация, может быть, даже самая талантливая на всём постсоветском пространстве.
Когда я прибыл в город N, здесь уже было четыре литовских магазина, около десяти литовских салонов красоты, два ресторана, одно кафе, пять автосервисов и т. д.
Как так? – не укладывалось у меня в голове, нас ведь всего пара миллионов, мы должны были после открытия границы просто раствориться на просторах Европы. Ан нет, смотрите: литовцы рулят, задают тон, и, честно признаюсь, я искренне радовался этому обстоятельству. Литовцы работают везде, в каждом офисе по трудоустройству, в банках, поликлиниках и т. д. По сравнению с другими нациями, они в большинстве случаев прекрасно владеют английским языком, а если не говорят на нём, то не ленятся и охотно изучают его в местных колледжах. Поэтому и работу получают легко. Они напористы, смекалисты, умеют подать себя в лучшем виде. Чего лукавить, девушки зачастую получают желаемые вакансии за счёт своей привлекательной внешности. Сами литовцы, как и латыши, очень хороши собой, чаще светловолосые, голубоглазые красавцы.
Видимо, благодаря смеси русских, польских, литовских и других кровей и получилась такая довольно умная и действительно красивая балтийская раса, которая успешно покоряет вершины английского города N. Литовские девушки – это фифы, гламурные леди, каждая как с картинки, и неважно, куда она идёт, в клуб или на работу, всё должно выглядеть на сто процентов. Ребята других национальностей часто пускали слюни, глядя нашим девушкам вслед. Парни же все как один щёголи. Одеты со вкусом, подтянуты, стройны.
Но это нация крайностей. Литовцы возглавляют рейтинг не только в хороших делах, но точно так же и в плохих. Например, они лидируют в списке магазинных воров города или зачинщиков пьяных драк в клубах. К слову, первый маньяк в городе, который расчленил тело жертвы и, сложив его в чемодан, пытался отправить на родину, тоже был литовец.
В каждом полицейском участке имеется литовский переводчик с постоянной вакансией и висят фотороботы литовских граждан, находящихся в международном розыске.
В отличие от других наций, литовцы сразу стараются жить отдельно, снимая своей семьёй дом или квартиру. Но бывает, что живут и по шестнадцать парней в одном доме. И тогда это бомба замедленного действия, рассадник преступности и аморального поведения. Такой домик автоматически ставят на учёт в полиции, и, поверьте мне, не каждый английский рядовой полицейский в случае чего решится в такой дом заходить, зачастую вызывая местный спецназ. Пьяных литовцев они уважительно и с опаской называют «литовская мафия» или ещё круче – «гангстеры», хотя, по сути, это обычные деревенские парни, которые, обожравшись сала и самогона, весело проводят досуг. Вообще-то все побаиваются литовцев, особенно пьяных, стараются обходить их стороной, быстро заучивают пару литовских фраз типа «Привет, друг» или «Как дела?», чтобы отмазаться, если что-то пойдёт не так.
Но в большинстве своём литовцы, как и все эмигранты, живут по принципу: дом – работа, работа – дом. Трудятся не только на фабриках и складах, как большинство латышей, но, как я уже сказал, абсолютно во всех сферах деятельности. На фабриках часто становятся лидерами. Быстро, правда, меняются на английско-капиталистический манер и гнобят своих земляков по полной программе…
На часах было двенадцать с четвертью.
«Успею в душ», – подумал я и стал рыскать по баулу в поисках гигиенических средств. Всё быстро найдя, я так же быстро принял душ, сбегал к Дале узнал, где тут находится ближайшая забегаловка, чтобы перекусить по дороге. Она в ответ любезно предложила мне отведать домашнего борща и бутербродов с чаем. Хоть я был и скромный парень, но не устоял перед ароматным запахом, доносившимся из кухни, да и время поджимало, поэтому я, долго не раздумывая, согласился на столь заманчивое предложение.
Пока я ел, Даля интересовалась, где именно я жил в Литве, сколько мне лет, есть ли дети и т. д. Одним словом, обычные женские вопросы.
Перекусив, я искренне поблагодарил Далю, убрал за собой, помыл тарелки, чашку, чем очень расположил её к себе, да и она как человек очень мне понравилась.
Так как ещё оставалось время, я удалился к себе обдумать план дальнейших действий на сегодняшний день. Вдобавок ко всем моим переживаниям меня вдруг как волной накрыло чувство страха перед новой работой.
«Как там себя вести? – думал я с тревогой. – А вдруг не смогу наладить контакт, ведь я совершенно не говорю по-английски». И разные другие мысли подобного рода лезли в голову.
Не зная, что надеть (никаких указаний на этот счет не было), я переоделся в свою самую худшую одёжку и за целый час до четырёх отправился к агентству. Не хотелось опоздать – вдруг заблужусь где-нибудь по дороге. Лучше приду пораньше, осмотрюсь и порасспрашиваю земляков, что да как.
По пути решил зайти в литовский магазин, чтобы купить коробку конфет для Ларисы.
До агентства не дошёл, а долетел минут за пятнадцать, зашёл внутрь. Лариса спокойно восседала на своём прежнем месте и копалась в куче бумаг, лежавших перед ней на столе. Я поздоровался и, поозиравшись по сторонам – не смотрит ли часом кто, робко сунул ей пакет, в котором лежали конфеты.
– Это вам за помощь, – почему-то выкая и краснея, пролепетал я.
Она также раскраснелась, как спелый помидор, засмущалась вся, замялась, но пакет приняла и тихо промолвила по-русски:
– Спасибо.
Развернувшись, подобно солдату на плацу, я как ошпаренный выскочил на улицу, глядь на часы – ждать ещё целых сорок пять минут. Я прислонился к стеночке, неподалёку от дверей агентства, и стал наблюдать за происходящим.
Часам к четырём стали собираться работники, такие же эмигранты, как и я. Начали кучковаться: латыши отдельно, литовцы отдельно. Сюда же подошли и тиморийцы в количестве семи человек. Но в конце концов на работу поехал только один из них, просто они всегда в целях безопасности провожали друг друга, как рассказывал Артур.
Поодаль расположилась группа поляков из шести человек. Молча понаблюдав ещё минут десять, я решил, что надо подойти к литовцам, побеседовать – земляки всё-таки.
– Привет, ребята, – широко улыбаясь, говорю я им по-литовски.
– Привет, – устало и нехотя отвечают они, а сами похмельные – жуть. Глаза слезятся, рожи краснющие, перегаром несёт за метр.
И всё же я продолжил разговор. Оказалось, что все мы здесь новенькие и что скоро за нами придёт водитель и, сверив нас по списку, поведёт в автобус.
Выслушав их объяснения, я напоследок говорю одному из ребят:
– Ты хоть жвачку возьми, что ли…
– А что, чуется? – с опаской спросил он и начал озираться по сторонам.
Я лишь кивнул головой и отошёл на пару шагов, подальше от этой весёлой компашки.
Поражал возрастной разброс собравшихся: от 18-летних парней-литовцев до явных пенсионеров-поляков. Профессии собравшихся, я смею предположить, также были весьма разнообразны. Это можно было понять даже по тому, что здесь присутствовали люди и с довольно интеллигентной внешностью, и лица, интеллектом мало тронутые.
Например, подтянулись два латыша, все расписанные, как газета, да и татуировки, видно, не салонного качества. Об их профессии и образовании можно было только догадываться.
Поляки, судя по речи и темам, на которые они общались, были довольно образованные и культурные.
Ну а мои земляки только матом крыли да, громко смеясь, вспоминали прошедшую тусовку.
А об образовании и профессии тиморийца я вообще помолчу.
Хотя, как позже выяснится, я переживал совершенно зря: все эти наши профессии, дипломы и сертификаты имели значение только у нас на родине. Здесь это не более чем филькина грамота, которой ты мог похвалиться разве что своим домочадцам. Англичане признавали только у них оконченные курсы, полученные профессии и т. д. Также оказалось, что английского языка не знаю не только я, но и вообще никто из присутствующих. Даже молодые литовцы, которые, по идее, в школе должны были изучать английский как второй язык, оперировали двумя-тремя предложениями, да и те были заучены лишь для того, чтобы без проблем покупать алкоголь и сигареты. Так что в этом плане мы были наравне, и явных лидеров не вырисовывалось.
