– Так пойдем вместе, – предложил я. – Оно и на толкучке будет надежнее, да и с Катей помогу, чем смогу.

Витек замялся:

– Не, Базилевс, извини… Не поможешь.

И, смущаясь, признался, что заметил: Катя успела на меня глаз положить. Так, без особых надежд, но все-таки. А вдруг выгорит?..

– …если мы вдвоем пойдем, так она снова на тебя залипнет. Ты только без обид. Я ведь думаю, тебе это не больно-то и надо.

Я суховато усмехнулся:

– Ну, это неважно. Лучше ты скажи мне вот что…

От автора: Пожилой тренер по боксу погибает и оказывается мальчишкой в далеком 1976-м. Как осуществить свою мечту, и выступить на Олимпиаде–80? В прошлой жизни не получилось, но теперь он готов взять реванш и сделать все правильно.

И я спросил: а какие вообще у него, у Витьки есть основания думать, что Катя будет покорена его мужскими чарами?.. Не буквально так выражался, но по смыслу.

Витек заерзал на койке, издав противный лязг пружинной сетки. На роже проступил самый настоящий парадокс: смесь самоуверенности и сомнения.

– Ну, опыт-то есть… Еще бы несколько словечек подобрать… Подскажешь? Ну, помнишь, как ты говорил, что на баб влияют такие цветистые комплименты?

Неуловимо усмехнувшись, я проговорил с выражением:

– Ее глаза на звезды не похожи. Нельзя уста кораллами назвать. Не белоснежна плеч открытых кожа, и черной молнией не вьется прядь…

Я декламировал с легкой насмешкой, исказив оригинал, но Витек пришел в восторг:

– Во-во-во, где-то так! Не прямо так, но в этом стиле!..

Пока мы с ним беседовали, звуки за стеной и в ближнем коридоре изменились в волнующую сторону: смех, скрипы, топот… и, наконец, я уловил в этом фоне женские голоса.

Витек тоже навострил уши:

– Ха! Никак фемины там какие-то завелись?

– Похоже на то.

Внезапно я уловил легкий укол ревности. Вот ведь смех и грех! Сердце, тебе не хочется покоя… А вдруг там и Люба серди них?

– Пойдем, посмотрим? – предложил я как можно беззаботнее.

– Пошли! – охотно согласился он.

Для порядка стукнув в дверь 405-й, мы ввалились в помещение.

Там градус веселухи сильно приподнялся – за счет, естественно, двух девушек. Незнакомых. Одна скорее светленькая, веселая, курносая, заводная. Другая – скорее темненькая. Шатенка. Скромная, круглолицая, чуть веснушчатая.

Ну-ну, подумал я. Скромница, скромница – не захочешь, вспомнится… В тихом омуте черти водятся!

– О! – воскликнула блондинка. – Полку кавалеров прибыло!

– Так пусть и женского батальона прибудет, – подхватил я. – Чтобы жить стало лучше, жить стало веселей!

Ребята в разной степени загоготали, а Саша воскликнул:

– Дорогие гости, позвольте вам представить наших товарищей… э-э… отличников научной и политической подготовки! Вот, прошу: Василий, автор передовых статей…

Девчонки вылупили глаза, и Саша охотно пояснил, какой такой автор перед ними.

– О-о!.. – протянула светленькая. – Так это же звезда, можно сказать!..

– Пока, будем говорить, планета, – отшутился я. – Но солидная. Вроде Сатурна.

Так и познакомились. Блондинку звали Света, прямо так в унисон со внешностью, шатенку – Нина. Обе симпатичные, аппетитные, но не сверх того. Заряженные той самой женской магией процентов на шестьдесят-семьдесят. Что, в общем, вполне неплохой результат. И уж, разумеется, я почуял их интерес ко мне, особенно у Нины. У Светы это было так легкомысленно: ага, симпатичный парнишка, ну и ладно! Вдруг что-то выгорит? Ну и ладно! А не выгорит? Так тоже не беда!

У Нины все было посерьезнее. Я ощутил идущие от нее волны – на тонком уровне, считываемые интуитивно. Да и на уровне обычной невербалики, мелких жестов, мимики, мимолетных взглядов… Тут я не ошибался, сто пудов. Кстати, глаза у нее были чудесные, светло-карие, «чайного цвета» – так выражаются особо романтические личности. Да и вся она вообще очень даже ничего, уж твердая «четверка» точно. И легко можно представить, как наводятся на нее мужские прицелы, телескопы и тому подобные приборы…

Эх, Нина, Нина! – говорил я мысленно. Не знаешь ты, что у меня надежная защита от твоей живой радиации. Не расходуй ее зря. Несомненно, ты настоящая женщина, и все у тебя должно быть хорошо. По крайней мере, качественный фундамент папа с мамой заложили. И ухажеры будут, и муж будет… а дальше все будет зависеть от тебя. То есть, от вас двоих.

С другой стороны, я заметил, как между парнями возникло напряжение. Оно и ясно: их много, девчонок всего две… Еще не заискрило, но как-то зловеще уплотнилось, что ли. Наверное, почуял это и Саша, тоже неплохой психолог, насколько я успел заметить.

– Граждане и гражданки! – весело воскликнул он, перекрыв общий гомон. – А не пора ли нам организованно пойти покурить?!.

Предложение было принято, народ зашумел отодвигаемыми стульями, брызнул смех. Я сунулся к Саше:

– Сань, слушай, я что-то себя не очень… голова болит. Пойду к себе.

– Давай, – сочувственно откликнулся Сан Саныч. – Анальгин дать? Есть таблетка.

Я согласился, вмиг рассудив, что это лучше, чем отказаться. Таблетку и выкинуть незаметно можно, да если и проглотить, вреда не будет. Так и ушел к себе, дверь закрывать не стал. Пролежал на кровати в сумерках, думая о текущих раскладах…

И чем больше думал, тем меньше нравилось мне завтрашнее Витькино мероприятие. Не в Кате дело, хотя я был уверен, что возлагая надежды на свою неотразимость, Витек… как бы это сказать помягче, переоценивает собственные возможности. Вряд ли Катя поддастся той мужской харизме, которую он способен продуцировать. И услышать ему пусть не то, что вчера от Татьяны, а что-то вроде: «Вот тебе Бог, а вот порог», более, чем реально.

Но даже если это и произойдет, то беды не будет. А вот влипнуть в неприятности как участнику незаконной торговли…

Я старался утешить себя тем, что «снаряд дважды в одну воронку почти не попадает»… Но что-то не утешалось. Тут ведь ключевое слово – почти. Возьмет и попадет. Будь при этом я, шансов выкрутиться без потерь было бы куда больше, это я сознавал без всякой самонадеянности. Просто уж что есть, то есть.

Вечеринка за стеной вновь загомонила весельем, впрочем, сдержанным – народ явно не хотел подставляться. Как там развивались сюжетные линии, я так и не узнал, да и не думал о том. Лишь судя по тому, что уже поздно ночью троица Роман-Толян-Витек воротилась в 407-ю обитель, общение с девчатами на том для них завершилось. В продолжении, если оно и было, участвовали другие лица.

Утром Витек ни свет ни заря закопошился, зашуршал. Старался не шуметь, но все же нарушил наш сон, за что удостоился обсценного монолога со стороны Романа:

– Бл… – проворчал тот спросонья, – кто там вошкается?.. Витька, ты, что ли? Какой хер тебя поднял? Чего не спится?!

– Да блин… – виновато забормотал предприниматель, – студенческий свой куда-то сунул, не могу найти!

Ну, Витек! – подумал я. То он комсомольский билет теряет, то студенческий… Между прочим, а на фига ему билет?

Не успел я как следует задаться этой мыслью, как Витька торжествующим шепотом возопил:

– Нашел! Нашел! Вот он!..

– Б…! – повторился Роман. – Мудила из Нижнего Тагила…

Он поворочался, визжа сеткой и наладился спать дальше. Я тоже обретался в приятном полусне, отчего дальнейшие Витькины эволюции как-то так растворились в пространстве-времени. И когда я по-настоящему открыл глаза, то Роман с Толиком о чем-то чуть слышно переговаривались, а Витьки и след простыл.

Воскресный день больше всего хорош, наверное, вот этой утренней неспешностью. Самые лучшие часы!.. Ребята, наверное, тоже ощущали примерно то же самое. Позавтракав, они пошли по каким-то неинтересным мне делам, а меня вдруг так потянуло увидеть Любу… Без всяких скользких и хитрых мыслей, просто увидеть, и все. Быстро собрался, подкатил к дверям 312-й комнаты, стукнул…