-Ты и ее же рисовал. Только скажи, кого все — таки было больше мамы на твоих рисунках или Алины?

Руслан не смотрит на меня и от этого создается обманчивое ощущение легкости. Раньше я бы точно, не задумываясь, сказал бы, что абсолютно на всех рисунках изображена только одна Лина. Но позже, рисуя, настолько уходил в себя, что образы смешивались между собой.

И на готовом рисунке на меня смотрела уже не Лина, а именно Алина. У Алины не было веснушек и смущалась она совсем по — другому.

- Я бы хотел встретиться с Алиной, хотел бы ее поблагодарить за все. - продолжает рассказывать Руслан. - За все те годы, что она потратила на меня. И на тебя тоже. Ты хоть искал ее?

- Искал. - отвечаю правдиво. - Искал и ничего. Нигде ее нет, как будто и не было вовсе, просто испарилась.

- Плохо значит искал. Разве от Борцова можно скрыться? - прищуривается Рус. - С твоими то связями глупо не найти всего — то одну девушку.

Как он мне напоминает сейчас Олега. Даже голос предательски похож. Брат тоже мог когда нужно надавить. Руслан прав, черт возьми. Во все прав. Я действительно искал Алину, правда только в самом начале, когда мы с ней попрощались якобы навсегда.

Но ее и нигде не было. По всем справкам она не покидала пределы страны, но тем не менее найти ее так и не удалось. Возможно нужно было кинуть все силы на ее поиски, найти любой ценой. Но тогда я этого не сделал. А позже тем более.

Окунулся с головой в семейные дела. Дети, фонды, Лина. Постепенно и воспоминания, связанные с Алиной стали отходить. Но когда становилось одиноко или очень тоскливо, ее образ всегда первым сплывал в голове.

- Она тебя любила, пап.

Смотрю на Руса с удивлением то ли от того, что отцом вслух назвал, то ли про чувства Алины.

- Это что она тебе сказала, когда тебе было всего лишь семь? - пытаюсь шутить, но выходит совсем хреново.

- Нет, не говорила. Раньше из — за возраста мало, что понимал в делах взрослых. Но зато сейчас ясно вижу, что она тебя сильно любила. Алина, когда ты уезжал, ждала тебя у окна, когда думала, я сплю.

А иногда… Иногда она плакала всю ночь, а утром у нее были красные глаза. Но она всегда отшучивалась, типо соринка попала или аллергия. А ты ее упустил. Может поэтому и не искал, потому что боялся этих новых чувств или думал, что так предашь чувства к матери.

Хотя мама, как никто, желает тебе счастья.

Но по ходу свое счастье, ты упустил. Наверное, это еще одно наше общее семейное проклятие.

Я молчу, не знаю, что и сказать. Просто смотрю на улицу, нет никаких мыслей, одна лишь пустота.

- Поэтому на счет Феликса не стоит переживать. По сравнению с Алиной, он получается просто волшебник. Я даже рад, что Есей будет заниматься только один лишь врач. Как показывает наш опыт, с этого гораздо больше толка и пользы.

А вражду с Владом хотя бы ради мамы не показывай так сильно. Она вас обоих очень любит, но по разному. И подумай еще раз на счет того, чтобы проводить ее. Твоя гордость в этом случае совсем не уместна.

Мы крепко обнялись с моим мальчиком. Год пройдет быстро повторяю сам себе. И дети снова вернутся домой, и все будет по — прежнему. Так я действительно думал. Рус улетел уже на следующий день, а с ним и часть моей души. Вторая осталась с Есей.

Я так и не смог остаться в стороне. Все равно ездил в эту чертову больницу, стоял, чего — то выжидал, чего — то ждал. А через пару дней после таких поездок ко мне на телефон с незнакомого номера приходили фотографии Еси с краткими отчетами. И тут не обошлось без Белова.

Надо признать по сравнению с тем, как она выглядела в последний раз, сейчас есть ощутимый сдвиг, и этот сдвиг в лучшую сторону. Рус тоже звонил пару раз в неделю. Вроде как должно отпустить и стать спокойно на душе, но увы.

Чего — то или кого — то мне так и не хватало. Вот и сейчас я уже час сижу в своей тачке и наблюдаю за Линой и Беловым, которые собираются улететь из города и в этот раз очень надолго. Понимаю, что для Лины это самый лучший вариант для ее здоровья.

Сам бы поступил бы точно также. Еще минут десять и Лина поднимется на борт. Рядом нет ее детей, нет и меня. Даже Леры тоже нет. Сейчас она главная в фонде и вся в делах. Прошло уже три месяца, как Лина пришла в себя.

И столько же, как Еся находится в больнице, а Рус — в Тибете. Лина уже прошла половину пути по лестнице. Но постоянно оборачивается. Видно, что в отличии от своего мужа, идет гораздо медленнее и не совсем уверенно.

- Твою мать! - смачно ругаюсь и выхожу из машины, громко хлопая дверью. Лина не слышит ничего. Я просто посмотрю на нее, а потом уеду. И все. Но она сама оборачивается совсем неожиданно и резко.

Мы сразу сталкиваемся с ней взглядами. Как и всегда, мы понимаем друг друга без всяких слов. Они нам были и не нужны, особенно сейчас. Не сговариваясь, мы идем друг к другу на встречу. Даже Белов, как ни странно, не противится, не пытается удержать ее.

Прибавляю шаг, чтобы оказаться рядом быстрее. Ей все равно противопоказаны даже легкие пробежки.

- Ты приехал. - не спрашивает, а крепко обнимает меня. Сейчас мы как будто вернулись в те наши счастливые и беззаботные каникулы, когда были еще такими молодыми.

- Приехал. - обнимаю в ответ.

- Я думала, не приедешь.

- Ты же знаешь, что не смог бы.

- Я тебя очень ждала, Марк. Очень.

Я смотрю на Лину и понимаю, что она наконец по — настоящему счастлива. Счастлива, как женщина, как мать.

- Я так понимаю, прощаемся надолго и неизвестно теперь, когда увидимся. - выдаю с хрипом.

Взгляд падает на кольцо на ее безымянном пальце. Чужая. Не моя. Хотя и моей никогда и не была. Ни одного дня, ни одной минуты.

- Мы будем постоянно созваниваться, Марк. Ты же знаешь, как ты мне дорог. Мы столько всего с тобой вместе прошли.

- Ты разговаривала с Русланом? - перевожу тему.

- Да и с ним и с Есей. Она хорошо выглядит. Ее врач говорит, что лечение продвигается даже лучше, чем он планировал. Перед тем, как улететь, Влад отвез меня к ней в больницу. Нам не разрешили к ней.

Но зато я увидела ее издалека. Она справляется, снова смеется, улыбается. Неужели этот кошмар позади, Марк? Даже не верится. Сын тоже постоянно на связи. За них обоих у меня душа спокойна.

Только вот… Марк…

- Знаю, Лин. Ты хочешь, чтобы и я наконец окольцевал себя.

- Нет, не так. Я хочу, чтобы ты встретил свое счастье.

- Лин. Счастье может быть только у ангелов, а не у грешников.

- Не соглашусь с тобой. В мире всегда найдется место и для грешной любви.

Мы еще раз крепко обнимаемся. А вокруг нас круговоротом пробегают наши общие годы вместе. Наши боль и потери, наши слезы, наша неразрывная связь.

- Все, малышка, давай беги к своему мужу. Он сейчас пулю готов мне в голову пустить. Не стоит раскачивать его нервы.

Лина вытирает слезы и направляется к нему, к тому, кого так любила и любит. Но снова через несколько шагов останавливается и подбегает обратно, снова крепко обнимает. Только сейчас она уже не сдерживает свои слезы.

Сейчас мы оба уже точно знаем, что это уже слезы счастья, счастья этого ангела. Вот и сейчас смотрю на самолет, который увозит Лину к этому самому долгожданному счастью. К счастью, которое она выстрадала, которое вымолила.

Больше не будет у нее слез, и небо больше не заплачет. Впереди только лишь ее счастье. Одно лишь счастье. Счастье Ангела. Я так и стою, смотрю на небо, пока самолет не скрывается полностью в облаках.

Я тоже, Ангел, спокоен за тебя. Будь счастлива, как того и заслуживала всегда. А я… А я, как всегда, буду рядом. Ведь рядом с любым ангелом всегда будут и такие вот грешники.

Эпилог.

Эпилог. Лина.

Полгода спустя.

Каждый день. Каждая ночь. Каждую минуту я купалась в любви Влада. Отдавалась ему со страстью, со всеми признаниями. Нам было так мало друг друга. Я до последнего не знала, куда именно он меня везет.