— Дерьмо! — выругался низарит, бродивший вдоль забора. — Кошки, наверное.

— Что ты болтаешь? — откликнулся второй. — Это плакал ребёнок. Разве трудно отличить визг драной кошки от детского плача?

Говорили они на диалекте пустынников восточных провинций Сиверии, как раз примыкающих к Халь-Фаюму, и который я неплохо знал, поэтому спокойно слушал перекличку низаритов.

— Я никого здесь не вижу, — наёмник перестал расхаживать по двору и вернулся к крыльцу.

— Вы ещё долго орать на улице будете? — послышался голос третьего, и я жестом показал Ричу, чтобы тот активировал бомбу. Пластун, прижавшись к стене, шагнул из-за угла, одновременно с этим дёргая «свинячий хвостик». Шар с дробным стуком покатился под ноги низаритов. Рич отшатнулся назад — из дверного проёма полыхнуло жёлто-алым огнём, что-то прогрохотало по стенам, раздались вопли людей.

— Марра! — рыкнул я негромко сигнал для атаки и первым влетел в раскуроченный взрывом коридор, уходящий в глубину дома. Жутко воняло алхимической кислятиной, одна стена уже занялась огнём, на полу лежал человек, закутанный в боевой костюм низарита, ещё один, пошатываясь и закрывая лицо руками, стоял в трёх шагах от меня. Его я и ударил кортиком в левую часть груди. Клинок сыто блеснул серебром, выпивая жизненную энергию низарита. Лежащего добил Муравей, который вместе с Жалом оказался впереди, и уже успел схватиться за ручку двери, ведущей в помещение.

— Стоять! — гаркнул я, и в этот момент оглушительно хлопнул второй разрыв где-то в самом доме.

Мы не знали, сколько здесь комнат, поэтому Муравей с Жалом и Щербатый с Жадюгой сиганули вправо за угол, сшибая с дороги лавки и какую-то домашнюю утварь, а я с Ричем повернули налево, надеясь, что кто-то из низаритов остался жив.

Не думал, что обрадуюсь врагу, прыгнувшему нам навстречу. А это был невероятно крепкий и широкоплечий боец с обритой налысо головой, совсем необычной комплекции для халь-фаюмских наёмников. Орден предпочитал жилистых, худощавых воинов, чтобы те могли свободно проникать в любую щель. Нашего противника, скорее всего, готовили как телохранителя, но в драку он вступил не задумываясь.

Рич моментально швырнул в него два клинка и скользящим шагом ушёл с линии удара. Громила небрежно отбил их тальваром и сразу перевёл его в плоскость, полосую воздух передо мной. Техника у низарита была отменной. Он не пытался мощными ударами сломить моё сопротивление, а показывал чудеса изящного владения клинком. Тальвар словно бабочка порхал передо мной, не давая перейти в наступление. Зато кувыркнувшийся Рич оказался в доступной близости от врага и полоснул его ножом по коленному сгибу. Громила взревел и пошёл в лобовую атаку. Я заметил, что он не пытался встать в традиционную для низаритов «позу гнева», то есть не вскидывал меч к правому плечу, держа рукоять двумя руками. Он справедливо опасался дальнего укола кортиком, зато умело пользовался обыкновенным «пиратским» приёмом вертикального удара с переходом на горизонталь. С такими штучками я был знаком, поэтому порадовался, что взял с собой кортик, а не трофейный тальвар. Клинок почувствовал энергию боя и стал белеть на глазах, шипя от каждого соприкосновения с мечом низарита. Глаза у лысого громилы распахнулись от удивления, но лишь на мгновение. Он размашисто полоснул вдоль бедра, отбиваясь от очередного прыжка Рича, который как неведомое животное, приняв низкую стойку, пытался достать наёмника.

Если бы вместо него был обыкновенный дарсийский вояка, Рич уже плясал бы на трупе врага зажигательный танец. Но низарит каким-то образом уходил от режущих ударов, часть которых всё-таки достигли цели. Одна штанина напиталась кровью, подрезанное сухожилие даёт о себе знать стреляющей болью, которую противник преодолевал с невероятным упорством. Во втором бедре торчит нож. В какой-то момент его левая рука метнулась за пазуху, и я сразу сообразил, что сейчас может произойти.

В воздух мы взмыли одновременно. Но если низарит только готовился нанести смертельный удар сверху и отвёл тальвар чуть в сторону, не ожидая, что у меня тоже есть морион, то я целенаправленно вогнал кортик в ямку под кадыком. Клинок с шипением пронзил горло, жало вынырнуло наружу, и я тут же легко взрезал шею, давая своему оружию напиться вражеской крови.

Низарит с тяжёлым грохотом упал на пол, а из широкой раны вытекло совсем немного, словно мой клинок в самом деле осушил халь-фаюмца. Рич к тому времени бросился в другую часть разгромленного дома, где Муравей, Жало, Щербатый и Жадюга прижали последнего наёмника в угол.

А вот этот низарит как раз своим телосложением больше подходил на роль опасного, всюду проникающего тихого убийцы. На вид ему было лет тридцать или чуть больше, толстая, замысловато заплетённая косица спускается на спину. Одет в серые широкие штаны и такую же рубаху, левый рукав которой уже напитался кровью. Вряд ли это рана от палашей, скорее, посекло осколками бомбы.

С непроницаемым лицом последний живой враг слегка согнул ноги в коленях и положил клинок на левое предплечье, ожидая следующего выпада моих штурмовиков. Я демонстративно вытащил пистолет и взвёл курки, после чего направил его в сторону врага.

— Ты же понимаешь, что живым отсюда не уйдёшь? — спросил я на диалекте пустынников, чего низарит не ожидал вовсе. Его непроницаемая маска дала трещину. — Предлагаю хороший размен. Ты рассказываешь, как вас нанимал граф Абра для убийства виконта Агосто, а я дарю тебе жизнь.

— Я её все равно потеряю, не от твоего пистолета, так от клинка братьев, — глухо пробормотал низарит. — Федаины не имеют дел с трупами.

— Ну, это ты зря, — я дал знак Ричу, чтобы тот прибрался в доме и организовал охрану на улице. Гусь с Босым маячат возле окна, ожидая моего приказа, остальные замерли, направив палаши на раненого низарита. — Я ведь до сих пор живой, а ведь три раза сталкивался с твоими братьями. И умирать не собираюсь ещё долго.

— И что ты можешь мне предложить? — ухмыльнулся федаин, незаметно переступая с ноги на ногу, как будто готовясь к решающему броску. Для него сейчас существовала только одна цель — я. И он готов умереть, забрав меня с собой в могилу. Передо мной маячит Щербатый, наклонившись вперёд как злобная гончая, желающая добраться до глотки загнанного зверя. При таком раскладе наёмник до меня не доберётся. Сначала ему придётся убить штурмовика, а второго шанса уже не будет. И он это понимает.

— Я стреляю отменно, — предупреждаю его на всякий случай. — Не искушай судьбу. А предложить я могу тебе самое ценное, воин: жизнь, наполненную страданиями, подвигами и победами. Всё, как вы любите в своём Ордене.

— Сладко поёшь.

— Как твоё имя, воин?

— Наби-Син.

Хороший знак. Халь-фаюмец начал оценивать свои шансы.

— Если ты примешь моё предложение, я возьму тебя под защиту. Ты станешь моим штурмовиком, обучишь молодых воинскому искусству.

— Меня всё равно найдут и убьют за предательство, — мне удалось поколебать уверенность Наби-Сина, потому что началась стадия принятия. — Моё имя проклянут и предадут забвению.

— Ты никого не предавал.

— Нарушение клятвы — уже предательство, — низарит всё так же держал стойку, выгадывая момент для броска.

— Если только кто-то не заберёт эту клятву, — я ухмыльнулся, видя расширившиеся от удивления глаза.

— Ты хочешь сразиться со мной?

— Именно. Если мой клинок попробует твоей плоти, ты станешь служить мне до самой смерти…

— Зачем тебе это, командор? — не выдержал Рич. Он догадался, к чему я клоню. — Навалимся на него, свяжем и доставим к герцогу. Пусть Хуггорт сам решает, что делать с убийцей.

— Дайте нам побольше места, — я махнул переливающимся перламутром кортиком и покачал кончиком, призывая Наби-Сина выйти на середину комнаты.

Да, это была авантюра чистейшей воды. На таком маленьком пространстве против низарита, обученного драться даже на узеньком мостике, перекинутом через ущелье, у меня не было шансов. Но я точно знал, что Наби-Син и рта не раскроет перед герцогом. Он лучше умрёт, но Абру не сдаст. А подчинив его себе кровавой клятвой, был шанс потопить графа и спасти виконта Агосто.