Введение всё новых санкций в адрес России со стороны, прежде всего, Евросоюза, носит беспрецедентный, несправедливый характер, но, судя по всему, ставит одной из целей улучшить переговорные позиции перед большой сделкой, аналогичной Ялтинским соглашениям 1945 года.

Введение ответных рестрикций в отношении стран-санкционеров со стороны России, в принципе, также должно носить ассиметричный и тотальный характер, чтобы в дальнейшем использовать это в качестве аргумента для взаимной отмены санкций по принципу «все на все».

При этом, США и их союзники сознательно выступают с откровенно деструктивных позиций, стремясь под видом противодействия, как они их называют, авторитарным государствам, прежде всего, России и Китаю, разрушить все интересные им ресурсные общества, исповедующие традиционные национальные устои.

Речь идёт о прямом запуске процессов деградации обществ с целью их дальнейшего подчинения и колонизации: физической или цифровой. По сути, англосаксонское сообщество продолжает исподволь исповедовать старый недобрый расизм и колониализм.

Данное обстоятельство прекрасно иллюстрировано политикой в отношении стран, где в результате действий «широкой/западной коалиции» погибло рекордное число мирного населения Ирака, Ливии, Сирии, Афганистана и других стран, однако этот факт никак не фигурирует в официальной позиции НАТО или в западном дискурсе, пессимизируется в информационном пространстве, а акторы, подчёркивающие его, подвергаются преследованиям и гонениям – Джулиан Ассанж, например.

В свою очередь, социальные программы BLM, LGBT+ и другие формы, как то: «зелёная экономика», «климатические изменения» и другое, открыто используются для подавления сопротивления конкурентов и несогласных с новейшим мировым порядком, так сказать, The Newest Order.

Одновременно именно западные страны, позиционируя себя в качестве демократических, начали активно и жёстко бороться с инакомыслием, повторяя, в общих чертах, не только родной им посконный американский маккартизм, но и радикальную борьбу с инакомыслием в СССР. Прямые запреты российских медиа в западных странах свидетельствуют о фактическом проигрыше в информационной войне российской стороне, раз честная конкуренция для них оказалась невозможна.

В результате осознания этого факта разрастается глобальный репутационный кризис в западных медиа, политикуме и разведсообществах, имитирующих с помощью так называемых fake-news успехи в военном конфликте на Украине, в противостоянии с Россией, в санкционном режиме. Этот кризис вообще делает работу пропагандистской машины подчёркнуто брутальной, что, в свою очередь, как раз и ведёт к деформации репутации медиа, экспертов и политиков через безосновательные обвинения оппонентов, проявление неправового поведения и, одновременно, замалчивание реальных проблем: не решение, а бесконечные разговоры.

У российской стороны, что зафиксировано высказываниями дипломатов и представителей власти, давно складывается впечатление, что в партнерах и собеседниках у неё, так сказать, «пограничники» (переходящие к психозу и измененному состоянию люди): с ними и надо говорить короткими фразами с простым смыслом, иначе не понимают.

Проигрывают Вашингтон, Лондон и Брюссель и экономическое противостояние со странами БРИКС: к 2024 году западная экономика вступила в фазу фактической рецессии, характеризуемой аномальной закредитованностью, энергетическим кризисом, что в случае экономики стран Евросоюза является фактически неразрешимой проблемой из-за одновременной потери ими суверенности.

В США же, наряду с фантастической закредитованностью населения и несуразным государственным и корпоративным долгом, именем демократии открыто оправдываются преступления против личности и стран, если это в интересах так называемого Deep State[2]. Это позволяет, не решая проблем, создавать иллюзию, что «всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо…».

Информационное превосходство западных медиа даже на их территории необходимо подавлять смысловым превосходством. Актуальной также становится перспектива разбалансировки и даже раскола НАТО: маневрирование США разрушает уверенность партнёров по альянсу в том, что они на самом деле будут защищены в случае эскалации конфликта с Россией и/или Китаем.

Коллективный Запад сейчас находится в слабой позиции, не сумев справиться сначала с ситуацией в Ираке, Ливии, Сирии, в Афганистане, а теперь не имея возможности справиться с Россией. Поэтому США будут использовать весь инструментарий, доступный им – НАТО, Евросоюз, AUKUS и своих отдельных партнёров в лице Японии и Южной Кореи к решению утилитарных проблем с российскими и китайскими оппонентами.

Параллельно США и их союзники будут и дальше стремиться подорвать ресурсную базу России и Китая по всем направлениям. Однако, при этом, они всё же постараются избежать обмена ударами ядерным оружием.

Страны – члены НАТО слишком часто говорят о своём единстве и незыблемости атлантической солидарности – на самом деле становится очевидным, что это иллюзия: они готовы платить, но не готовы нести реальные издержки от конфликтов. Уступать они также не готовы.

После объявления в России частичной мобилизации в ходе специальной военной операции возникла серьёзная проблема поляризации гражданского общества и его разделения на открыто враждующие социальные группы, часть из которых вообще оказалась за пределами страны в виде релокантов, граждан, выехавших за пределы России из-за начала операции и частичной мобилизации. Расчёт западных стран на бунт против Путина не оправдался.

Некоторые интерпретировали решение о той частичной мобилизации в сентябре 2022 года как чуть ли не разрушение общественного договора между властью и отдельными частями гражданского общества. Этот договор, дескать, долгое время базировался на фактическом невмешательстве государства в частную жизнь граждан. Власть воспринимала дистанцированность граждан от политики как безусловную поддержку её действий, но в итоге часть гражданского общества, позже ставшая релокантами, попыталась запустить процесс разрушения политической стабильности. Этот процесс не только удалось остановить, но даже и обернуть вспять с помощью формирующей социальной политики, прежде всего, финансовой, в адрес разных групп населения: военнослужащих, контрактников и мобилизованных – в комплексном поощрительном подходе к этим и другим категориям граждан.

Спецпрограммы достаточного финансирования, социальная реклама, популяризирующая участников специальной военной операции и другие различные меры позволили консолидировать общество вокруг идеи Победы над особой формой украинского нацизма – бандеризма, осужденной Нюрнбергским трибуналом в 1945–1949 годах.

В целом на определённом этапе властным вертикалям удалось правильно интерпретировать сигналы гражданского общества, в том числе, в отношении релокантов: их вероятное возвращение в Россию очевидно встречает негативную реакцию гражданского общества.

Несомненно, при этом, государственная политика должна препятствовать фактическому поощрению выезда граждан («хочешь уехать – уезжай!»), государство должно демонстрировать, что ему важен и дорог каждый гражданин страны. Очень кстати был бы российский Закон о репатриации, то есть о возвращении соотечественников, русских, прежде всего, из-за рубежа и создании реальных условий для такого возвращения.

Действия российской власти в вопросе проведения мобилизационных мероприятий и в отношении релокантов можно считать эталонными в нынешних условиях информационной войны. Негативный эффект от этих мероприятий, которые её оппоненты попытались экстраполировать на российское гражданское общество, оказался крайне ограниченным и даже сыграл противоположную роль, фактически консолидировав граждан.