Санчес зашевелился, приоткрыл глаза, увидел нежданную гостью и даже проснулся, приподнялся на локте, но тут же повалился навзничь и со стоном схватился за голову.

– Просыпайтесь, господин журналист, – без толики жалости потребовала Ионея.

– Как вы здесь оказались? – пробормотал Санчес. – Что вам нужно? Оставьте меня. Я болен.

– Болезнь ваша мне известна, – кивнула на бутылку Ионея. – Поднимайтесь, или я приглашу охрану, и вам помогут.

Упоминание охраны сработало. Второй раз просить Санчеса не пришлось, он хоть и с трудом сел на кровати и обвел мутными глазами комнату. Взгляд О’Гиры остановился на недопитой бутылке и даже, кажется, немного просветлел от такого зрелища. Журналист, кряхтя, поднялся на ноги, пошатываясь и придерживаясь за мебель и стены, добрался до стола и сгреб бутылку. Откупорил и безо всякого стеснения припал к горлышку. Ионея с легким налетом брезгливости смотрела, как дергается кадык журналиста. Санчес сделал несколько глотков и вернулся с бутылкой на кровать. Впрочем, ложиться не стал – сел, икнул и поглядел на правительницу:

– И какого духа вам здесь надо?

– Не увидела вашей заметки в «Огнях Вероллы» и решила справиться о вашем здоровье, – поддержала ернический тон Ионея.

– Спасибо. Здоровье паршивое, – журналист поболтал остатками, что плескались в бутылке, – но сейчас допью лекарство и поотпустит. Тогда, наверное, сяду за работу, – он улыбнулся нарочито противно, – чтоб моей госпоже было чем развлечь себя под завтрак.

– Я уже развлеклась. – Ионея взяла со стола заметку, накорябанную нетрезвой рукой, процитировала: – «Завтра будет болеть голова. И на первой полосе будет уныло, потому что там не будет меня. Идите к духам, развлекайте себя сами. Ваш Санчес в депрессии, скучные вы уроды!» Думаете, это опубликуют?

О’Гира поглядел на нее недобро, одним глотком влил в себя все, что оставалось в бутылке и, снова подойдя к секретеру, бесцеремонно выхватил из рук правительницы страничку с текстом.

– Я был не в настроении. Вы разрушили мой хрупкий внутренний мир. Раньше все казалось простым и понятным, я знал, с кем и за что бьюсь. А теперь я даже рот открыть не могу, потому что той правдой, которую вы на меня вывалили, можно не просто сделать хуже, а вообще весь мир разметать до основания. Теперь я пью. Но вам этого мало, вы пришли меня добить? Чего вам понадобилось?

– Меня предали, – просто сказала Ионея.

– Не удивлен. – Санчес полазал по ящикам секретера, выудил из одного из них бутылку.

– Меня предали все.

– А вы чего хотели? – Бутылка оказалась пуста, и журналист с сожалением бросил ее обратно в ящик. – Вы предали их ожидания. Они предали вас.

– А вы?

– Что я? Чтобы вас предать, мне сперва нужно стать вашим человеком. А я сам по себе. – О’Гира пристально поглядел на правительницу. – Или вы явились, чтобы убедить меня в обратном?

Ионея говорила с ним больше часа и была предельно откровенной. С этим человеком не стоит играть, если хочешь добиться от него чего-то, его надо заинтересовывать – это правительница поняла уже давно. А он ей теперь нужен был как воздух. В любом качестве.

Санчес слушал. Сперва мрачно из-за того, что терзался похмельем, затем еще более мрачно от того, что услышал. Хотя известие о бегстве лорда Бруно его отчего-то развеселило и тут уж правительнице пришлось сдерживаться, потому как ее это дезертирство доводило до белого каления с той самой поры, как ей о нем доложили. И уж смешного в этом она точно ничего не видела.

– Я испытываю недостаток в верных людях, – подвела итог своей долгой речи магесса.

– Да полно, – отмахнулся О’Гира. – Вот только там под окнами и у входа наверняка сейчас дежурит с десяток мордоворотов, готовых ради вас на все.

– Я испытываю недостаток в умных, деятельных людях, которые не переметнулись бы при первой возможности, – поправилась Ионея. – Поэтому пришла к вам.

– Зря, – ухмыльнулся журналист. За время беседы его поотпустило, из взгляда ушла алкогольная муть, в глазах появилась живость, а кроме того, вернулась язвительность. – Из меня выйдет паршивая собака, я не умею служить. И вообще, с какой стати мне вам служить?

– Давайте определимся в главном: я не прошу вас о службе, не покупаю и не обманываю. Я говорю с вами искренне и надеюсь на сотрудничество.

– Хотите сотрудничества? Пошлите одного из своих балбесов за бутылкой бурбона. Они знают, где и какой марки я покупаю. Они же за мной следили? Или там под окном другие?

– За вами следили для вашей же безопасности, – не стала спорить Ионея.

– Ладно хоть не отрицаете, – ухмыльнулся О’Гира. – Так как насчет бутылочки?

– Никак, вы нужны мне трезвым. Мне нужен совет, возможно помощь. Мне нужен ваш сторонний взгляд на ситуацию. Мне нужен ваш острый ум.

– Даже если этот ум с вами не согласен?

– Мне не нужно, чтобы со мной соглашались, а потом сбегали. Спорьте ради духов. Мне нужна сторонняя точка зрения. Но не от толпы на улице и не от смотрящих в рот идиотов, а от человека мыслящего.

Санчес посмотрел на нее внимательно, кажется, журналиста удалось зацепить за живое. Он прошелся по комнате, заложив руки за спину, встал у окна и принялся раскачиваться с пятки на мысок.

– Итак, резюмирую. Долгие годы мы существовали как буферная зона между магами и конструкторами, которые о чем-то там между собой договорились. Они не совались в наши дела, пока держался баланс. Наши власти, даже если что-то об этом и знали, держали нас в неведении, и мы прекрасно существовали в таком состоянии, покуда вы со своими приспешниками не решили затеять свою лазурную революцию, за что вам отдельная благодарность.

Журналист красноречиво посмотрел на нее и гаденько ухмыльнулся. Ионея пропустила издевку мимо ушей.

– Хорошо. Едем дальше. Вашими стараниями баланс нарушился в сторону первомагов, и те оживились, решив, что настало их время. С другой стороны закономерно напряглись конструкторы и решили взять реванш. В связи с этим ОТК уже теряет территории, чего не случалось много веков. Очень хорошо.

– Не стоит обвинять меня во всех смертных грехах, господин журналист, – не сдержалась правительница.

Санчес снова ухмыльнулся, будто только и ждал ответа на подначку. Ионея стиснула зубы. Не будь он ей нужен, он бы сейчас не улыбался. Стоит только позвать сюда начальника охраны и из великолепного Санчеса О’Гиры сделают великолепную отбивную, даже крякнуть не успеет. Она глубоко вдохнула и выдохнула.

– Помимо баланса магии и технологии на территориях буферной зоны паритет между первомагами и конструкторами держался еще на магических книгах, разделенных на две части. Всего книг было семь, но одна очень удачно потерялась, так что шесть прекрасно поделилось пополам. И когда вы своей ревучей и кипучей энергией развалили хрупкое равновесие на территориях ОТК, нашлась седьмая книга, обладание которой сделает одну из сторон конфликта безусловно сильнее, а другую безусловно сговорчивее, если, конечно, кто-то захочет договариваться. При этом книга обнаружилась потому, что какой-то мальчишка-недоучка провел по ней небольшой обряд, имевший нехилые последствия, так что можно себе представить, какой катаклизм нас ждет в случае, если солидный маг выберет из книги обряд посерьезнее. Но все эти последствия мало беспокоят конструкторов и первомагов, их волнует только сохранение баланса.

– Нет, – покачала головой Ионея. – Их волнует возможность перетянуть на себя одеяло, тем более что нарушенный баланс и появление седьмой книги этому весьма способствуют.

– Это они вам сказали?

– Это я вам говорю, – недовольно отмахнулась Ионея. – Я бы на месте каждого из них воспользовалась бы ситуацией.

– Спасибо за откровенность, – улыбнулся Санчес. – Вот сейчас я вам верю. А вы в сухом остатке растеряли всех сторонников, находитесь между молотом и наковальней, не видите выхода и пришли за советом к борзописцу-алкоголику. Вам не позавидуешь.

– Перестаньте ерничать, – поморщилась правительница. – Я пришла не для того, чтобы битый час слушать ваши издевки.