Ты выражаешься витиевато

И странно отвлечен твой жуткий дух.

И прожитая жизнь как стекловата,

Фонарь мечты, что навсегда потух.

Друг к другу снова подгоняешь строки,

Любуясь ядовитой красотой.

Слова так упоительно жестоки,

Что вся реальность кажется тщетой.

Лишь не хватает толики заката

Во взгляде на тупые времена.

Душа свирепой нежностью объята,

А жизнь вокруг по-прежнему пресна.

Ты грусть земную запиваешь кофе

И наполняешь космосом свой дом.

Судьбу готовишь к новой катастрофе,

А счастье оставляешь на потом.

Да, в этом мире смысла быть не может,

Есть ужас, что прекраснее любви…

Есть вера, что нас вскоре уничтожат —

Вот этим ожиданьем и живи…

Холодная ярость бушует в тебе

На фоне цветущей весны.

Доверься безумной и страшной судьбе

Нырни в раскаленные сны.

Вселенная, полная черных чудес,

Тебя поглощает шутя,

Зачем ты в межзвездные пропасти лез,

В кошмарном пространстве летя?

Ворочает ненависть глыбы души

Взрывает тоску-темноту.

И тени беды в потаенной тиши

Ты видишь уже за версту.

Не нужно бесплодных, нелепых потуг,

И время раскрошится вмиг,

И вызовет радость, а может, испуг

На фоне закатов и книг.

Хроника скучных минут,

Летопись тягостных лет.

Маются — значит живут,

Это усвоил поэт.

Веером острых антенн

Время пронзает виски.

Веет бедою от стен,

Злом алкогольной тоски.

Стелет степная трава

Ядов душистый ковер.

Кругом идет голова —

Хочется лечь под топор.

Хочется взять автомат,

И до упора стрелять…

Каждое слово и взгляд

Пулей в патронник вставлять.

Кланяюсь в пояс тебе —

Ужас свирепый, лихой.

Я безразличен к судьбе

Ставшей сплошной чепухой.

Это время измененное,

Это скука беспокойная,

Жизни скорой поезда.

Это слово зла коронное,

Лето жуткое и знойное,

Марсианская звезда.

Смех звенящий растревожено,

В поднебесье разлетается

И мутнеет голова.

Все на свете искорежено,

В поисках души скитается,

А найдет ли? Черта с два!

Мир привычный враз обрушится

И исчезнет маска лживая

С утомленного лица

Песней жесткой горло сушится

И заткнется грусть счастливая

Вмиг, попробовав свинца.

Я научился жизнь не замечать,

Она проходит, я едва привстану,

Чтоб заново отчаянно скучать,

Вернувшись к подзабытому роману.

И вдохновенья блеск и мишура,

Меня не тронут… В обреченном мире

Стоит почти что адская жара,

Как в маленькой затерянной квартире.

Здесь душно все: и вещи, и слова.

И даже тем, что здесь я умираю,

(Все тяжелей больная голова)

Мне кажется, кого-то повторяю.

Я скоро буду глух и нем,

Я сокращу свой список тем,

Играя в благородство.

Моя кончается тетрадь,

Меня должны вот-вот убрать,

Не обнаружив сходства

С трагическим героем снов,

Сюжет банален и не нов,

Но популярен все же…

Мне нечем, нечем больше крыть.

Хочу судьбу зарыть, закрыть,

И даже подытожить…

Скучая в светлых залах зла

Я обнаружил: жизнь — зола,

(Кругом так много пепла.)

И все высокое круша,

Рванулась черная душа —

Охрипла и ослепла.

Я буду скоро нем и глух,

Мне все равно куда пастух

Ведет больное стадо.

И ширится безумный вой…

Я отвечаю головой

За горизонты Ада.

Жизнь — мирового зла гримаса,

Ни месяца, ни дня, ни часа,

Чтоб я не вспоминал о том.

И призраки стоят над нами

И ледяными именами

Нас кличут в городе пустом.

Течет ржавеющее время

И тихо вымирает племя,

Зато наркоз, который год.

Иду, в карман не пряча взгляда,  —

Я отражаю свет распада,

Который дарит мне народ.

Рискну — и душу уничтожу,

Свою расплавленную кожу

Я брошу там, где нет меня…

Уйти мне стоит вместе с ветром

По незабвенным километрам

В стихи и в вечность из огня.

Клубятся тысячи мгновений,

И из зеркал выходят тени.

И лихорадочный румянец

На пустоту наводит глянец.

Осенний ветер в сердце свищет.

В груди — родное пепелище.

Ты навсегда тоской отравлен.

Ты обездушен, обезглавлен.

Реальность жутко измельчала.

И ты не смог бы жить сначала,

Бродить по темным коридорам,

По звездным, мертвенным узорам.

Там холодно, а здесь, как в пекле,

Все выцвели и все поблекли.

Сгорели судьбы, души, жизни

В своей безжалостной отчизне.

Встает дым скуки коромыслом

И больше ты не связан смыслом.

Творишь иные измеренья —

Пространства бреда и презренья.

Деревья, мысли, звуки, строки —

Все в непонятной поволоке.

Пусть время час за часом ходит —

Здесь ничего не происходит.

Ты наблюдаешь за распадом,

За тихим Хаосом и Адом,

Стирающим былые грани,

Все растворяющим в стакане.

Но все равно уже готово

Последнее, лихое Слово

Среди твоих полночных бдений

Магистр теней и сновидений.