На всем лежит печать непрочности

И даже, может быть, на мне…

Жизнь — только ощущенье срочности,

И спешки в вечной тишине.

Напоминают о фатальности

Бесчисленные зеркала.

Лишь быстрый бред из злой реальности

Душа нелепо извлекла.

И все отчетливее странности,

И одиночество пути.

И понимают лишь туманности

Куда нам суждено придти.

Дурной осколок бесконечности,

Попал и вертится внутри.

Мы пляшем в коридорах вечности

На раз, два, три. На раз, два, три…

А чем измеряется слава?

Деньгами? Похоже, что нет…

Похоже, что слава — отрава.

И, души сжигающий, свет.

Из мира нет выхода — точно,

А смерть недоступна никак…

И стелется жизни бессрочный,

Бессмысленный, каторжный мрак.

Беды жгут бенгальские огни,

Мутный, скучный праздник за окном.

Ниточку безумья протяни,

Положи печаль в бокал со льдом.

На потом столетья отложи,

Загляни с надеждой в белый лист.

Удивись многообразной лжи,

Слушая минут зловещий свист.

Седина раскрасила висок,

Сделала бессмыслицу сильней…

Искажает жизни голосок

Замысел первоначальных дней.

Безумная ярость застенков,

Сплетение нервных узлов

И зла разноцветная пенка,

И пленка трагических слов.

И лица творений неполных

И то, что за грош пропадет,

Сквозь времени черные волны,

На дно, в бесконечность уйдет.

И помесь ущербных улыбок

Под грохот и хохот, с бедой…

Твой мир, он и гибок, и зыбок,

Он полнится белибердой.

И хаоса звуки сознанье

Твое разрезают, губя…

Ты выдержишь воспоминанья,

Но вакуум выше тебя…

В словах крамола

Времен Раскола.

Ужасный свет

Сжигает жизни.

Моей отчизне

Приносит бред.

Неразбериха —

Гуляет Лихо

И не вздохнуть.

Ночным простором,

Прицельным взором

Измерен путь.

Отринь законы,

Пиши иконы,

Презрев свой ум.

Но вместо лика

Выходит Никон

И Аввакум.

Все так туманно,

Все зло и странно,

Наш портит нрав.

Но мы спокойно

Ведем те войны,

Где всякий прав.

Вновь слышны подзаборные вопли —

Это песни двуногих зверей.

Это время утерло всем сопли,

И глаза завязало скорей.

В нас вторгается мир заоконный,

Странноватый такой полумрак

И ложится тоской многотонной,

Но не может улечься никак.

Ты блуждаешь на грани распада.

Дышишь гарью сожженных уже.

А огни электронного ада

Всё терзают в лихом мираже.

Сокращается лет расстоянье,

Исчезает оставленный след…

Превращается жизнь в воздаянье

За мечты, за растерянный бред.

Ты по-прежнему зол и отчаян.

Нет души — только что-то болит…

Ты с эпохой в безумие впаян,

С хаотическим временем слит.

Время плавится, плавится тело,

Это ж надо придумать вот так!

Ничего, что тебе надоело,

Но другого не выйдет никак.

Прыгни за полночь — та же отрава,

И домов раскаленных тепло.

Накрывает бессмыслицы лава.

А отчаяние душу зажгло.

Ты мечтаешь на север пробраться,

Иль хотя б ненадолго остыть…

Поздно, братец, не стоит стараться,

Ведь распад не забыть и не скрыть.

Все точит бред неугомонный

И правит духота с жарой

С такою злобною игрой

Душой никчемной, полусонной.

Жизнь как подзорная труба,

Все жаждет преувеличений

Но цепью жутких превращений

Грозит всесильная судьба.

А грусть и скука все сильней,

Провинциальная зевота.

И подниматься неохота

Из бесконечно-глупых дней.

"Наверно, ум всему виной,

Иных миров архитектура…"

И, на задворки глядя хмуро,

Сидишь угрюмый и больной.

Все честь по чести: ярость гложет

Слепое сердце изнутри,

И скука, что без нас не может

Вмиг умножается на три.

Лишь ненависть тебя врачует,

И пустоты великой тень…

И грусть, что по лицу кочует,

Не даст опошлить ночь и день.

Не даст забыть свои дороги,

(Без глупости и без мольбы),

Дыханье вечности, тревоги,

Движение твоей судьбы.

Вскрывает вены одиночество

Стихов, что не сумел сложить.

И без Отечества и отчества

Нас годы приучают жить.

Нас приучают жить моментами,

Секундами из тысяч лет.

И травят нас экспериментами,

В которых с виду смысла нет.

Все, слава Богу, обрывается

И даже ужас и кошмар

И тот тихонько забывается,

И душу превращает в пар.

Не в пыль, и ладно! Время тащится,

Полно ненужного добра…

А жизнь, что на тебя таращится

На свалку выбросить пора.