А впрочем, о чём это я. Ведь не о полках же, в самом деле! Не о деревяшках, прибитых гвоздями друг к другу, покрытых слоем лака или морилки. Я вовсе не об этих полочках, а о тех шкафах, которые стройными рядами уместились в моей, как вы знаете, и я уже говорил это, здоровой головешке. Вы спросите, почему я так пренебрежительно высказался – головешке? А разве я должен что-либо кому-то объяснять? Разве я чем-либо кому-либо обязан? Разве я не свободен от всех, а все от меня?
Вы предположите во мне бунтарский дух? Право, вы верны в своём предположении! Я действительно бунтарь! Против чего, спросите вы, я бунтую? Как? Да разве не понимаете вы? Да разве такое возможно – не понимать против чего бунтую! Понятное же дело – против всего и всех! Да-да! Не выпытывайте у меня, более вам ничего не скажу! Я не обязан ни перед кем отчитываться! Я против всех! Я бунтарь! Послушайте, ну разве вы не понимаете, что в нашем мире только и возможно привлечь к себе внимание неординарностью мысли!? А разве это не мысль!? Я бунтарь! Я против всех! А значит, все против меня! Вы понимаете, что такое все против меня? Вы понимаете, что это такое? Да это же почти мученичество! Да это и правда мученичество!
Вы спросите, мучаюсь ли я? Да нет, что вы, мне-то как раз плевать! Но в глазах всех тех, кто мне сочувствует, кто сочувствует тому, что я бунтарь, я – мученик. А это, поверьте мне, ещё какое приятное чувство – сознавать, что все признают в тебе нечто такое, что заставляет их преклоняться пред твоими муками, которых, конечно, у меня нет, но для них, для них они есть! И пусть думают, что я мучаюсь! Пусть страдают, пусть жалеют меня! Я решительно не буду этому препятствовать. Я вообще решил, что не буду в жизни своей ничему препятствовать! Пусть всё идёт как идёт. Куда идёт – мне неинтересно. Я знаю, что у других тоже идёт, и мне достаточно того, что все куда-то и зачем-то идут. И вообще, стоит ли задумываться о том, что мы куда-то идём? И зачем только на это время тратить? Ну идём себе и идём. И хорошо идём, между прочим!
По крайней мере, я не видел ещё тех, кто жаловался, что он не хочет идти! Даже если ему плохо, даже если он несчастен, болен, он всё равно идёт и хочет идти, и планирует дойти наконец куда-нибудь, зачем-нибудь, чтобы там, в конце концов, сделать что-нибудь и снова пойти куда-нибудь. И так бесконечно ходим, ходим, ходим рядами друг за другом, наступаем друг другу на пятки, давим, толкаемся, но идём, стройными нескончаемыми рядами идём, идём, куда – сами не знаем, но знаем, что нужно идти.
И если бы вы спросили меня о том, что в первую очередь сделал бы я, оказавшись в будущем, я ответил бы вам: что окажись я в будущем на самом деле, на самом деле, а не в мечтах лишь своих, то я бы пошёл, пошёл бы по тем местам, где ранее был я, где приходилось бывать мне в том настоящем времени, откуда примчался я в будущее, откуда меня занесло, где я появился на свет, и откуда меня моё же современное высокоразвитое общество выплюнуло в неизвестную будущность на все, так сказать, четыре стороны света. Хотя я что-то сомневаюсь, что в будущем по-прежнему останется лишь четыре стороны света. А почему, например, не пять? Или шесть. Или двадцать шесть. Ведь мы, живущие в настоящем времени, только и делаем, что отправляем друг друга лишь на четыре стороны света. А более ведь и в голову никому не приходит отправить, например, вас на пятую или шестую сторону или десятую, не важно вообщем куда, но не туда, куда обычно мы все отправляемся, когда нас куда-либо кто отправляет, или мы сами решаем отправиться.
А знаете вы, зачем так далеко будут всех отправлять? Зачем моим соотечественникам отправлять меня в будущее, например? А я вам отвечу, и вы, пожалуйста, не смейтесь, не смейтесь, пожалуйста, над тем, что открою я вам. А я именно открою, открою то, над чем вы никогда не задумывались, над чем мало кто задумывается вообще, над чем и я не задумываюсь тоже, так как больше всего на свете я не люблю задумываться над чем-либо. Нас с вами, мой друг, и вас, и меня, и остальных тоже будут отправлять в будущее из жадности! Да, да, непременно из жадности! Ну вот, вы смеётесь, смеётесь над тем, что я вам сказал. Я ожидал этого! Я именно так себе и представлял, что вы будете смеяться и качать головой.
А ещё подумаете или скажете мне открыто: эка, парень, тебя занесло так занесло, ну причём же тут жадность? Не мог ничего другого придумать, что ли. Неужели до сих пор ты не понял, что мы живём в век величайших открытий, технологического прогресса, развития новых технологий, возводящих нас до небес и выше, и даже гораздо выше, одним словом, в век свершения небывалых знамений и чудес! Неужели до сих пор не понял ты этого, дуралей? Живи, радуйся, наслаждайся, бери всё, что можешь, и будь доволен и счастлив, что так много сумел ты взять! Что взял больше, чем тебе нужно, чем необходимо тебе, чем то, в чём нуждаешься ты. У тебя есть всё и даже больше теперь, чем всё! У тебя есть всё, чего тебе и не надо! А это гораздо больше, чем всё. Так что же ты с кислой миной всё ходишь и смотришь, и портишь, и мешаешь наслаждаться нам жизнью? Уйди наконец, не мешай!
Вот! Вот именно так подумаете или скажете вы! Именно так! А если и не так, то почти так! Уж то, что почти – это точно! Это вне всякого сомнения! И каждый ведь, кто вас услышит, тот согласится с вами! «Пусть идёт!» – скажут они. «Пусть уходит!» – скажете вы! «А не отправить ли нам его в будущее, чтоб нам не мешал?» – скажут все остальные. И вот судьба моя решена. Меня отправляют туда, куда и представить себе я не мог. И хуже всего то, мой дорогой друг, что я соглашаюсь туда отправиться добровольно! Да, да! Я сам добровольно решаюсь отправиться туда, куда меня отправляют. Вы спросите: «Как? Не мы ли разве отправили тебя туда, куда и представить себе ты не мог?» О, да! Именно вы! Вы и отправили! Но всё-таки я соглашаюсь на то добровольно, я соглашаюсь, что там мне и место, я соглашаюсь, что именно там я и буду по-настоящему счастлив, как вы обещаете мне, как вы описываете мне моё счастье, каким должно оно быть и в чём оно заключается!
А вы прекрасно описываете! Вы рисуете мне такие картины моей будущности, что я, ещё не отправившись в будущее, начинаю жить им уже в настоящем. Вы говорите мне, что если в настоящем тебе ничего не нужно из всего того, что мы предлагаем тебе здесь и сейчас, то в будущем у тебя будет всё, что только ты пожелаешь! И даже то, чего пожелать, как кажется, и нельзя! Всё это у тебя будет в будущем! И я, не задумываясь, соглашаюсь! Я соглашаюсь на будущее, предложенное мне, и сам уже только того и жду, как бы скорее оно наступило, как бы отправиться в него поскорее, как бы уйти наконец из скучного настоящего в светлое будущее!
Вы, кажется, спрашивали меня, что прежде всего бы я сделал, если бы попал в будущее? И я ответил, что пошёл бы туда, где ранее приходилось мне бывать. А знаете для чего, мой друг? Знаете, для чего я пошёл бы туда первым делом? Нет, не знаете! А я вам скажу, я скажу, для чего я пошёл бы туда! Чтобы там, в тех местах, где ранее я бывал, где всё дорого мне и знакомо, где так отчётливо помнится мне всё то, что со мной приключалось, чтоб именно там отыскать хотя бы кого-нибудь из тех, кто помнит меня, хотя бы кого-нибудь из тех, кто дорог был мне и кому я необходим был и дорог. И если придя, я никого не смогу здесь найти, то стоило ли тогда так стремиться сюда? Стоило ли так отчаянно рваться, стоило ли так легковерно соглашаться и так легкомысленно довериться всем тем, кто меня сюда отправлял. Уверяя, что именно здесь у меня будет всё, что мне пожелается, но не учтя, что пожелается мне совсем не то, что желается им, а другое. Совсем не то, что представляется им в их мечтах, а иное. Совсем не то, к чему стремятся они, а совершенно, совершенно другое, не похожее на то счастье, которое мне описали и которое я сам себе сочинил.
Хотели бы вы, мой друг, стать счастливым? Хотели бы вы не мечтать о счастье, а действительно получить его? И что бы вы делали, когда получив своё счастье, вы осознали бы, что не с кем его разделить? Куда бы тогда дели вы своё счастье? И как смогли бы его применить? В чём было бы тогда ваше счастье? В богатстве и славе? В довольстве и полном комфорте? В пирах и увеселениях? В ненасытном стремлении к роскоши? В алчности? В абсолютной свободе чувственных наслаждений, а лучше сказать, в рабской свободе, конечным итогом которой явилась бы смерть? Нет, мой друг, я не хотел бы такого счастья! Я не хотел бы такого счастья, которое отнимется у меня навсегда. Я не хочу быть счастливым на время. Я не хочу смешивать своё счастье с грязью, ложью и обманом. Я не хочу быть счастливым там, где счастье зависит от внешних обстоятельств, где оно так легко утрачивается и где его с лёгкостью могут отнять.
