– Гидеон, я могу объяснить, – прослеживает взглядом за удаляющимися детьми и супругой Алонсо и выпивает воды, чтобы убрать сухость в горле.

– Я плохой парень, Кевин, я тот, на кого такие как ты, собравшись в своих гольф клубах, могут показывать пальцем и говорить, что он несёт зло, он во всем виноват, – спокойно говорит Гидеон. – А ты прикрываешься мной, валишь всё на меня, пользуешься моими деньгами и связями, чтобы удержать власть. Я выполняю грязную часть, а значит, ты должен выполнять мои условия. Таков уговор.

– Мы только недавно оправились, мне нужно время…

– Может, ты работаешь на Кале? – выгибает бровь Гидеон, отталкивает тарелку, у Кевина кровь от лица отливает.

– Нет! Даже не думай, – тараторит Алонсо. – Я предан Мармарису и никогда не предам свой народ!

– Замечательно, – поднимается на ноги Гидеон. – Потому что, если ты дашь мне хоть один повод, я привяжу драгоценности твоей жены к твоим ногам и лично утоплю тебя в заливе. Я ухожу, даю тебе ещё один шанс, только потому что твои дети в этом доме. Поднимись наверх, поцелуй каждого в лоб и поблагодари их за то, что утром они не увидят мозги отца, забрызгавшие стены. В следующий раз я не приеду на ужин, ты приедешь ко мне. Ты не хочешь следующего раза, поверь мне.

– Я всё понял, – встает на с трудом удерживающие его ноги Кевин, и стоит мужчине выйти за порог, как тяжелым мешком валится обратно в кресло и утирает салфеткой потный лоб.

С Гидеоном лучше не шутить, Кевин это лучше всех знает, но проклятый Совет, который он послушался в первый и последний раз, не дал ему своевременно среагировать на запрос мужчины и в итоге, он уверен, что из-за этого ужина он поседел на пол головы. Гидеоном детей не пугают, о его жестокости байки не слагают, да, его зовут Морским волком и обе страны до сих пор помнят трупы на стенах, но только те, кто лично имел с ним дело знают, насколько страшным он может быть. Гидеон не проливает реки крови, не вырезает семьи, он убирает всех, кто ему мешает и делает это настолько красиво и точечными ударами, что ни у кого не может быть сомнений, что человек погиб в результате несчастного случая или просто умер от болезни. Те, кто все-таки сомневается – свои сомнения не оглашают, не играют с судьбой. Кевин никогда не забудет, как вся страна оплакивала погибшего в автокатастрофе главного мецената Мармариса Эда Юнга, на место аварии до сих пор носят цветы. Только Алонсо и прибывшие на место медики знают, что мужчина был уже мертв до аварии, более того, до того, как поместить труп в автомобиль, из него было вырезано сердце. Все потому что он активно выступал за введение закона о донорстве, по которому пересаживать гражданам страны можно было бы только органы граждан Мармариса «чтобы не портить кровь». Кевин не пропустил его предложение после звонка Гидеона, а Юнг, который обладал большим влиянием в верхах, запретил делать операцию мальчику из находящегося на его попечении приюта, пока не найдут сердце из Мармариса, и ребенок, не дождавшись сердца, умер. Гидеон, который так и не нашел истинного, и как многие мужчины и женщины страны планировал взять ребенка из приюта, не простил Юнгу этого.

– Ты как с Иоса вернулся сам не свой, – сидит в кресле в гостиной на первом этаже виллы Элрой и вертит в руке стакан виски. – Что ты там увидел?

– Спроси, кого я там встретил, – усмехается Гидеон и, подняв ноги, кладет их на столик. – Я встретил там Беллу.

– Кого? – поперхнувшись виски, переспрашивает Элрой.

– Хочу поручить тебе кое-что, – игнорирует его вопрос Гидеон. – Собери мне досье на Ханну Ли, дочь Уена.

– У нас есть досье на всех членов семьи правящей верхушки Кале, могу тебе его просто достать, – нахмурившись, смотрит на него Элрой. – Зачем тебе приговоренная к смерти?

– Мне не нужна ее биография, я хочу, чтобы ты разузнал, что это за девушка, какая она, и отмени мои командировки на ближайший месяц, – откидывает голову назад Гидеон. – Насколько я знаю, приговор ей ещё не выносили.

– Не буду спрашивать, зачем, и все сделаю, – вздыхает Элрой.

– Колоритная персона, – кладет папку на массивный дубовый стол в кабинете босса Элрой через три дня. – Я это культурно, если нет, то мерзкая эта твоя Белла.

– Не сомневаюсь, ведь в брата не мерзкая из-за должности не выстрелит, – с усмешкой смотрит на него расположившийся на диване Гидеон. – Рассказывай, нет желания читать.

– Помимо того, что, как и большинство детей богатых семей, она избалованная, так девчонка ещё два раза привлекалась к ответственности, – начинает Элрой. – Первый раз за воровство из кабинета директора в четырнадцать, тогда отец ее отмазал, позже за вождение в нетрезвом виде, притом там была авария, пострадала только она сама, Уен, конечно же, все замял. Есть еще штрафы за драки и хулиганство. Два года назад увязалась за какими-то музыкантами и сбегала из дома, но ее нашли и вернули. Честно говоря, чем больше я рыл, тем больше мне казалось, что узнаю про какого-то пацана раздолбая, а не про девушку из достопочтенной семьи, – смеется. – Ее никто не переносит, всё окружение открыто не переваривает девушку, мои источники никогда не лгут. Она любит своих же подставлять, постоянно унижала даже тех, кто к ней хорошо относился, а потом ее прихвостни сливали это в интернет. Думаю, если ее приговорят к казни, то никто плакать не станет и это будет, скорее, услугой населению Кале. Была бы у меня такая дочь, я бы ей мозги на место быстро вставил. Она еще наркотиками баловался, может, всё еще балуется. Если коротко – воришка, лгунья, хулиганка, наркоманка, а теперь ещё и потенциальная братоубийца.

– И из всех женщин этой части света именно в ней я нашел своего зверя, – цокает языком Гидеон. – И правда приятного мало.

Мужчина поднимается с места и, размяв шею, идёт к окну. С того вечера в Кале эта девушка плотно засела в его мыслях и покидать их не собирается. Зверь в Гидеоне сразу учуял свое, и будь это какая-нибудь другая девушка – он бы был только рад. Сейчас ему радоваться нечему. Мало того, что девчонка оказался дочкой врага, так она ещё соединяет в себе всё то, что Гидеон не переносит в людях. Элрой нарыл толстую папку информации, но Гидеон уверен, ему её даже открывать не надо – ничего хорошего он про нее не найдет. Ли Ханна красивая. «Потрясающе красивая», исправляет сам себя Гидеон, и на этом все комплименты для девушки заканчиваются. Судьба будто бы решила посмеяться над ним, выбрав его истинной именно ее. Гидеон будет смеяться последним, потому что такая женщина ему не нужна, но Ханна может дать ему то, ради чего он закроет глаза на всё остальное.

– Сочувствую, – вырывает его из мыслей остановившийся позади Элрой. – Ставлю «Андрею» на то, что ты свернешь ей шею, как только она откроет свой рот.

– Ты поставил свой корабль и, боюсь, он останется у тебя, – усмехается Гидеон и возвращает взгляд ко двору, по которому носится довольный после ужина Азур.

Всё как в тумане, всё будто бы не с ней. Будто бы Ханна смотрит на себя со стороны, видит сквозь этот туман, разделяющий ее от остальных, их лица, глаза, полные презрения, ненависти, непонимания и ни толики сочувствия. Хотя она заслужила. Как можно ждать сочувствия, хладнокровно выстрелив в родного брата? Плечо ноет, постоянно напоминает о той ночи, когда Ханна не смогла. Говорят, она лежала в больнице почти три недели. Ханна точно была в себе, но ничего не помнит, кроме нависшего над ней лица матери и её глаз, полных осуждения и слез. Ей кажется, что с момента как она села в машину брата и они отправились домой, прошла всего одна ночь, свои воспоминания она обрывает именно на этом моменте, пусть на ладони до сих пор чувствуется прохлада металла пистолета брата. Ханна знает, что Кристофер в порядке, он даже начал выходить на работу, но сама его не видела или не запомнила. Хотя последнее невозможно. В любом случае она надеется, что брата к ней не пустят, и, судя по всему, Кристофер и не собирается.