Б е р г. Мистер Додд? Я уже сегодня слышал эту фамилию…

Г р е й в у д. Да, по пути к вам я встретил нашего посла. Он хотел меня опередить. Впрочем, его можно извинить. Мистер Фрэнк – один из наших пайщиков. Итак, куда загнать машину?

Б е р г. Однако… Это слишком дорогая вещь. И потом… на таких машинах должны ездить короли…

Г р е й в у д. А вы и есть король, король науки.

М а й е р (тоже выглядывая в окно). Роскошный автомобиль!

Б е р г. А куда мне на нем ездить? Я с детства люблю ходить пешком и, кроме лыжных прогулок, не знаю других маршрутов…

Г р е й в у д. Куда ездить? На этой машине, коллега, вы можете уехать далеко-далеко…

Б е р г. Уж не в Америку ли, мистер Грейвуд?

Г р е й в у д. Я не стану вас уговаривать. Я желаю вам успеха и счастья здесь, на вашей родине…

Б е р г. Вот за это пожелание – спасибо! (Пожимает Грейвуду руку и продолжает с ним о чем-то беседовать.)

В это время на авансцену выходят Квислинг и Керн.

К е р н (тихо). Заметьте, он просто вызывающе себя ведет!

К в и с л и н г. Ничего, господин ландсфюрер, мы ему это припомним.

К е р н. Да, но Берлин требует выяснить, получил ли он акватан. Этому придается чрезвычайное значение, майор Квислинг.

К в и с л и н г. Все делается. Вы видите этого красивого молодого человека, господин ландсфюрер? (Указывает на Глана.) Это доцент Глан – его любимый ученик. Он вступил в мою партию. И он близок не только Бергу, но и его дочери. Он скоро станет ее мужем…

К е р н. Одобряю! Отличный ход!..

Е л е н а. Прошу к столу, господа! Горячий кофе…

Входит г о р н и ч н а я.

Г о р н и ч н а я. Фру Прохорова, из Москвы.

Б е р г. Фру Ирина? (Быстро встает и выходит из комнаты.)

Г а м с у н (Квислингу). По-видимому, это и есть мадам Физика.

Г р е й в у д. Советы всегда склонны оригинальничать.

М а й е р. Физик в юбке! Этого еще не хватало! Бедная Россия…

Б е р г входит с И р и н о й. Все встают.

Б е р г. Господа, я рад представить вам госпожу Ирину Прохорову, нашего русского коллегу.

Г р е й в у д. О, я сразу узнал вас, мадам! Помните, нас познакомили в Ленинграде после вашего доклада?

И р и н а. Здравствуйте, господа! (Грейвуду.) Как же, помню!

Е л е н а. Фру Ирина, а меня вы тоже помните? Я ведь была еще совсем девчонкой.

И р и н а. Помню и искренне рада вас видеть, Елена. Позвольте мне вас называть просто по имени, как прежде…

Е л е н а. Ну конечно! Прошу вас, чашку кофе.

И р и н а. Благодарю.

Б е р г. Я рад поздравить вас, фру Ирина, с докторской степенью. Я читал сообщение о вашей диссертации в журнале «Физика».

И р и н а. Благодарю. Но сначала позвольте поздравить вас. Академик Захарьин просил передать вам свой горячий привет.

Б е р г. Как он себя чувствует?

И р и н а. Хорошо. И, как всегда, много работает.

Г р е й в у д. Помните, джентльмены, как в тысяча девятьсот тридцать третьем году он поразил нас своей моделью атомного ядра?

М а й е р (ехидно). Насколько я припоминаю, вы, профессор Грейвуд, тогда горячо с ним спорили! А ведь он оказался прав.

Г р е й в у д. Положим, спорил не я один. И немецкие физики выражали сомнения, в частности вы, уважаемый коллега Майер. И когда Захарьин доказывал, что атомное ядро состоит из протонов и нейтронов, вы утверждали, что он заблуждается…

Б е р г. Меня, коллеги, вы, по-видимому, щадите как именинника. А ведь и я, увы, спорил с академиком Захарьиным. Правда, больше по философским выводам, которые он делал.

М а й е р. Да-да, по философским… Русские физики помешались на философии. Это их идея фикс, пусть извинит меня фрау Прохорова.

И р и н а. История покажет, господин Майер, чьи идеи свидетельствуют о помешательстве. И я нахожу неуместным сейчас спорить с вами.

М а й е р. Да, но ваш материализм – это духовная болезнь нашего века. И когда такая философия положена в основу целого государства, а диалектический материализм объявлен обязательным для науки – это угрожает основам культуры и цивилизации.

И р и н а. На вашем месте, профессор Майер, я видела бы угрозу цивилизации в том, что человеконенавистничество и расизм положены в основу современной Германии, и в том, что на площадях немецких городов пылают целые библиотеки…

Б е р г. Да, да, уж извините меня, профессор Майер, но госпожа Прохорова права! Эти аутодафе – позор современной Германии! А десятки моих немецких друзей брошены в тюрьмы и концлагеря…

М а й е р. Это уже область политики, коллега. Стоит ли нам, ученым, вмешиваться в политику?

Пока идет этот разговор, г о р н и ч н а я вносит вино и большой торт, обрамленный шестьюдесятью зажженными свечами. Глан встает, желая замять возникший спор.

Г л а н. Господа, предлагаю поднять бокалы за здоровье профессора Берга!

Все встают. Чокаются с Бергом.

И р и н а. Профессор Берг! Академия наук Союза ССР оказала мне высокую честь передать вам приветственный адрес и в качестве подарка в день вашего юбилея вот эту книгу Ленина – «Материализм и эмпириокритицизм». (Протягивает Бергу адрес и книгу Ленина в сафьяновом, тисненном золотом переплете.)

Гамсун

Б е р г. Я прошу передать Академии наук СССР мою горячую благодарность и чувство глубокого уважения к русской науке.

Г а м с у н (вставая с бокалом). Господа, позвольте мне как самому старому среди вас, как близкому другу профессора Берга сказать несколько слов. Я поднимаю этот бокал за дорогого Рикарда Берга, за все, что он сделал для науки, для физики! С холодной заснеженной вершины своих восьмидесяти лет, господа, я с чувством доброжелательной зависти взираю на цветущее плато, в которое только вступает наш общий друг. Тебе, Рикард, суждено еще много солнца, света, зрелых плодов. Чтобы не подтвердить тезис, что старость болтлива, я заканчиваю свой тост – Рикарду Бергу виват!..

Все аплодируют. Берг обнимает Гамсуна.

К е р н (вставая). Достопочтенный господин Берг, позвольте этим ограничить свой первый визит.

К в и с л и н г. Да, профессору надо отдохнуть… (Встает.)

М а й е р (вставая). Мы еще увидимся, коллега.

Г р е й в у д (тоже вставая). Конечно, ведь это визит вежливости – десять минут.

Б е р г. Благодарю вас, господа, за внимание.

И р и н а. Позвольте и мне проститься с вами, профессор.

Б е р г. Нет-нет… Нельзя же меня покидать всем одновременно.

К е р н, К в и с л и н г, М а й е р и Г р е й в у д

делают общий поклон и уходят.

Фру Ирина, позвольте рассматривать ваше появление в моем доме не только как визит вежливости, но и как акт дружбы и взаимной симпатии…

И р и н а. Мне приятно это слышать.

Б е р г. Да-да, ведь мы старые друзья. И я никогда не забуду гостеприимства, которое мне было оказано в Ленинграде.

Г а м с у н. Вы впервые в Норвегии, фру?

И р и н а. Да.

Г а м с у н. Как вам понравилась Норвегия?

И р и н а. Я еще не много успела осмотреть. Но мне нравится ваша суровая и прекрасная природа – скалы, голубые снега и синие фиорды. Я знала их и раньше по вашим книгам, господин Гамсун, и по картинам ваших художников – Мунка, Гуде, Тауло… И все вы не обманули меня…

Г а м с у н. Давным-давно, фру, мне также довелось побывать в Петербурге. Я тогда написал книгу о своих впечатлениях.

И р и н а. Я читала ее. Но с тех пор многое изменилось в России.

Г а м с у н. Возможно. Однако черты национального характера, люди, их психология, надо полагать, остались неизменными…