– Здравствуй, Урасима, – молвила она тихо. – Я дочь царя Отохимэ. Спасибо тебе за моё спасение! Да, я та самая черепаха, которую ты выручил из беды. Оставайся, живи здесь со мною сколько хочешь и ни в чём себе не отказывай!

Подали угощение: яства разные и вино. А потом начались песни и пляски, морские звёзды играли для нас на диковинных музыкальных инструментах. И пошёл пир горой! Отохимэ потчевала меня изысканными блюдами. Рядом с ней мне было хорошо и легко, хотя я всего лишь простой рыбак, а она царевна. Отохимэ улыбалась мне, слушала очень внимательно и выполняла любую мою просьбу.

Через пару часов, не останавливая пир, Отохимэ встала и повела меня осматривать дворец. Повсюду были колонны из мрамора и коралла, полы устилали роскошные ковры, сотканные из морских растений, а по сторонам поражали своей красотой мозаики из разноцветного песка. Но настоящим чудом был дворцовый сад!

На восточной стороне его, как весной, распускался нежный цвет вишни, пели на ветках соловьи, над листвою порхали бабочки. На южной стороне царило лето: сочной зеленью были одеты деревья, а на луговых просторах стрекотали цикады и кузнечики. На западной стороне сада полыхал багрянец клёна и пышно цвели белые и жёлтые хризантемы – там стояла золотая осень. А на северной стороне сада была зима: побеги бамбука запорошило снегом, звонким прозрачным льдом был скован одинокий пруд.

Три дня и три ночи провёл я в этом царстве чудес, словно видел волшебный сон. И Отохимэ была всё время со мной. Но утром четвёртого дня вспомнил я об отце и матери. Как они там, без меня? Ничего не знают, волнуются. Пора мне, значит, домой.

Пришёл я проститься с принцессой, горько она заплакала.

– Не покидай меня, Урасима! – просила она. – Разве плохо тебе здесь, во дворце? Разве не хочешь ты стать мне мужем и остаться в царстве морском навсегда?

Как ни больно мне было видеть её слезы, но я думал о родителях, что не могу их бросить, ведь у них, кроме меня, никого. Отохимэ выслушала меня и примирилась с неизбежным. Повернувшись к своим придворным, она щёлкнула пальцами – и один из слуг приблизился к ней, держа в руках небольшую шкатулку, усыпанную самоцветами, с крышкой, крепко-накрепко перехваченной красной шёлковой ленточкой.

Царевна подала мне её со словами:

– Возьми эту шкатулку на память обо мне. В ней лежит кое-что очень ценное… Но смотри, что бы с тобой ни случилось, никогда не открывай её. Обещаешь?

Я обещал, сказав, что никогда не забуду о морской царевне. Держа шкатулку в руках, уселся я на спину черепахе. И оглянуться не успел, как оказался на родном берегу.

Как во сне, шёл я через деревню: всё вокруг изменилось, я мало что узнавал… Бросился к дому, который когда-то был моим, и заколотил в дверь, не в силах сдержаться:

– Отец! Мать! – звал я родителей. – Я вернулся!

Но мне никто не ответил. Рядом стояли другие дома, каких я совсем не помнил. В смутной тревоге окликнул я старика, который проходил мимо:

– Постой, дедушка! Я Урасима Таро. Скажи, куда переехали мои родители?

– Урасима Таро? Слышал я это имя, очень давно, от своей бабушки. А она знала эту историю от своей прабабушки… Про юношу-рыбака: как вышел он однажды в море, так с тех пор его и не видели. Случилось это… годов эдак триста назад!

Может ли быть такое? В царстве морском я провёл три дня; здесь же прошли столетия.

Сам не зная зачем, побрёл я опять на берег моря, держа в руках шкатулку, усыпанную самоцветами. «Я дал обещание. Но что если в этой шкатулке спрятано то, что поможет мне вернуться к Отохимэ? Здесь у меня никого нет – ни родных, ни близких». Думая так, я развязал ленточку и поднял крышку. Взвилось оттуда облачко фиолетового дыма, коснулось моего лица. На донышке лежало зеркало, я заглянул в него и увидел себя: покрытый морщинами старец с длинной седой бородой. Спина моя согнулась, руки и ноги задрожали.

Понял я тогда: то была моя молодость, на дне шкатулки, что испарилась теперь без следа. Мне оставалось лишь опуститься на песок и, чувствуя, как уходят последние минуты жизни, смотреть на шумные волны бескрайнего моря, думая: какой же я глупец, раз потерял и молодость, и любимую свою Отохимэ.

Много-много лет назад, когда не было ещё ни озёр, ни рек, ни океанов, а лишь одно на всех Восточное море, жил на свете я, Жёлтый Дракон. И было у меня три брата: Чёрный Дракон, Длинный Дракон и Жемчужный Дракон. Вместе мы, раскинув могучие крылья, поднимались под самые облака и парили в небе, откуда зорко следили за тем, что творится в наших угодьях: и на глади морской, и даже на суше, где виден был каждый камень.

Однажды, по обыкновению, мы были в дозоре, как вдруг Жемчужный Дракон воскликнул:

– Смотрите, вон там!

Я повернул голову туда, куда нам было указано.

– Что это? – спросил я, вглядываясь в диковинную картину.

Внизу, на земле, великое множество людей неустанно молились в отчаянии, взывая к богам. Люди жгли ароматические палочки, а одна старушка, держа на руках тощего, как скелет, малыша, молилась особенно истово:

– Боги небесные, – взывала она, упав на колени, – пошлите дождь для наших полей! Засуха, рис не растёт, и дети наши помирают с голоду!

Так мы узнали, что на земле давно не шёл дождь. От палящего солнца у людей сгорели посевы, пожухла трава.

– Бедные, бедные люди! – сказал я братьям, преисполнившись печали. – Без дождя они погибнут от голода. Мы не властны над засухой, но давайте подумаем, как им помочь.

Длинный Дракон кивнул в знак согласия.

– Полетим, братья, во дворец к Нефритовому Императору и попросим его послать на землю дождь.

Сказав это, дракон нырнул в облака, взяв курс на Небесный дворец, а мы последовали за ним. Нефритовый Император был самый могущественный правитель, которому подвластны и воздух, и гладь, и твердь. Если кто и мог обуздать засуху, так только этот император.

Мы очень спешили и потому без стука вторглись в его покои, где играла музыка и девушки кружились в танце. Император нахмурился, лицо его потемнело:

– Почему вы здесь? Ваш долг – охранять море.

Я и брат мой, Длинный Дракон, ответили ему в один голос:

– Ваше величество, на земле – беда. Дождь не идёт несколько месяцев, посевы на полях выжгло солнцем. Люди голодны, всё живое гибнет. Смилуйтесь, помогите им, пусть скорее пойдёт дождь и влажной станет почва, и каждый наконец утолит жажду.

Нефритовый Император кивнул.

– Хорошо. Возвращайтесь и следите за морем. А завтра я сделаю так, что у людей пойдёт дождь.

Махнув на прощание, император повернулся к танцовщицам, вновь заиграла музыка. И хотя больше он на нас не смотрел, мы низко поклонились в знак благодарности и полетели назад с верою в то, что избавили землю от беды.

Прошёл день, прошёл другой, но ни единой капли не упало с неба. Плач людской стал ещё горше, всё живое преисполнилось страданием. С голоду один выкапывал корешки, другой грыз кору, а если ничего такого найти не удавалось, набивали желудок землёй. Всё это видя, мы с братьями страдали от собственного бессилия. Жизни людей Нефритовому Императору безразличны, он занят только собой, своими радостями. Что же нам остаётся делать?