Все это позволило к 50-летию Петербурга издать блестящую серию гравюр по рисункам М. И. Махаева «План столичного города Санкт-Петербурга с изображением знатнейших оного проспектов, изданных трудами императорской Академии наук в Санкт-Петербурге», предназначенную в первую очередь для рассылки за моря в подарок «господам послам и посланникам… и в королевские тамошние библиотеки». Слава Петербурга росла. Росла его популярность. Одновременно росло восхищение городом, восхищение, пришедшее на смену изумленному непониманию первых лет, бесспорное свидетельство о котором сохранилось в этих красивых романтических легендах о Петербурге.

И здесь, как и в семантике финских легенд, легко просматриваются явные признаки мгновенности и единовременности события. Город не вырос постепенно дом за домом, поднимаясь над мшистым болотом, не сформировался, как это происходило и происходит с абсолютным большинством городов, из одного какого-то более или менее значительного поселения, развиваясь экономически, административно, культурно, – он просто родился. Не было ничего, и вдруг – Петербург. Первое свое имя город унаследовал от крепости Санкт-Петербург, хотя до того, как официально закрепилось за ним это привычное имя, в переписке Петра несколько раз встречается греко-византийский вариант названия города святого Петра – Санкт-Петрополис. В Эрмитаже хранится первое гравированное изображение Петербурга именно с этим греческим названием. Скорее всего, поиск имени длился недолго и перевес, естественно, оказался на стороне близкого и понятного Петру голландского варианта – по аналогии с Ямбургом, Шлиссельбургом, Шлотбургом.

В августе 1914 года началась Первая мировая война. Антигерманские настроения в России и особенно в Петербурге оказались настолько сильными, что сопровождались разгромами немецких магазинов, демонстрациями протеста у германского посольства. Подогреваемая ура-патриотическими лозунгами, толпа сбросила с карниза германского посольства огромные каменные скульптуры коней. На этом фоне неудивительно, что буквально все население приветствовало переименование Петербурга в Петроград.

В траурные январские дни 1924 года II съезд Советов своим постановлением переименовал Петроград в Ленинград. Это имя город с достоинством носил более шестидесяти лет. С ним связаны революционный энтузиазм первых лет индустриализации, и беспрецедентная стойкость блокадных лет, и надежды на будущее. С ним связаны судьбы нескольких поколений горожан, ведущих свою родословную от тех питерцев, которые искренне пожелали увидеть имя Ленина в названии своего города. Однако в начавшейся в стране кампании за возвращение городам своих исконных названий ленинградцы были одними из первых. В 1991 году на общегородском референдуме большинство горожан высказалось за возвращение Ленинграду его первоначального имени. Город вновь стал называться Санкт-Петербургом.

Ни разу на протяжении трех столетий по улицам Петербурга – Петрограда – Ленинграда не ступала нога завоевателя. Двадцать один год длилась Северная война, и не однажды шведы как с суши, так и с моря безуспешно пытались овладеть Петербургом. В 1812 году угроза вступления Наполеона в столицу была настолько реальной, что русское правительство было близко к осуществлению специально разработанного плана эвакуации ценностей, включая памятник Петру I – «Медный всадник». И, наконец, самая яркая страница в истории Ленинграда – 900 блокадных дней, которые отмечены героизмом и мужеством каждого ленинградца в отдельности и всего города в целом. Поводов для возникновения героического фольклора, в том числе в такой редкой форме, как рифмованные загадки, было достаточно.

Александровская колонна на Дворцовой площади

Действительно, что-то должно было служить моделью, образом или хотя бы воспоминанием при создании знаменитого кораблика. Его вместе с «яблоком» в 1719 году установил на шпиле Герман ван Болес. Это была первая перестройка Адмиралтейства, возведенного в 1704 году по собственноручным чертежам Петра I. Затем будет перестройка, предпринятая И. К. Коробовым в 1727–1738 годах и А. Д. Захаровым в 1806–1823. Однако ни тот, ни другой не посягнули на блестящую находку «шпицного и плотницкого мастера» ван Болеса. Кораблик с тех пор превратился в наиболее известную эмблему города, в его символ. И уже в XVIII веке вокруг него началось мифотворчество, потому что ни один из построенных Петром до 1719 года кораблей ничего общего с корабликом на «шпице» Адмиралтейства не имел. В поисках истины заглянули в допетровскую историю.

Оказывается, тишайший царь Алексей Михайлович построил в 1668 году первый русский военный корабль «Орел». Размеры его были невелики – чуть более двадцати метров в длину и шесть с половиной в ширину. На нем впервые был поднят русский морской флаг. «Орел» строился на Оке, и первое свое плавание совершил по Волге от села Деденево до Астрахани. Это первое плавание стало для «Орла» и последним. В Астрахани корабль был захвачен отрядом Степана Разина и сожжен. Сохранилось изображение этого «прадедушки русского флота», сделанное неким голландцем. И, пожалуй, есть некоторое сходство кораблика на Адмиралтействе с изображением на рисунке. В 1886 году при очередном ремонте Адмиралтейской иглы кораблик сняли и поместили в Военно-морской музей, а на его месте была установлена точная копия.

Иначе, без «яблока», придающего всему сооружению изящество и грациозность, кораблик, венчающий острие Адмиралтейской иглы, и не воспринимается. «Яблоко» тоже придумано Германом ван Болесом. В нем действительно лежит шкатулка, хотя и не золотая. В шкатулке хранится информация о всех ремонтах шпиля, указаны имена мастеров, производивших ремонт, и сложены экземпляры петербургских и ленинградских газет времени проведения ремонтных и реставрационных работ.