…Его товарищи ликовали, но Че уже думал о той борьбе, которая ему предстояла в дальнейшем. Война была закончена, но революция только начиналась. Прибыв в Гавану, Эрнесто Че Гевара стал начальником гарнизона Ла-Кабаньи. Команданте открыл в крепости «Военно-культурную академию», где преподавались общеобразовательные дисциплины и проводились курсы по кубинской экономике и текущим политическим событиям; основал и помогал выпускать две революционные газеты; а в конце января возглавил Отдел по обучению революционных вооруженных сил и участвовал в создании нового аппарата госбезопасности и разведки.

В Гавану были приглашены родители Эрнесто.

Вот как описывал их встречу, состоявшуюся 9 января 1959 года, через восемь дней после официального объявления победы революции, его отец Эрнесто Гевара Линч: «Как я понимаю, ему хотели сделать сюрприз, и сын узнал о нашем приезде лишь за несколько минут до того. Моя жена бросилась к нему в объятия и не могла сдержать слез… Вскоре и я обнял сына. Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз видел Эрнесто».

«Теперь я воин, работающий над укреплением правительства, – сказал отцу Че. – Что будет со мной дальше? Я даже не знаю, в какой стране сложу голову». Гевара Линч был озадачен и лишь намного позже понял значение последней реплики сына. «Прибыв в Гавану, Эрнесто уже знал, какова его судьба».

Одним из главных событий «революционного января» стала речь Че, где он назвал одной из главных задач проведение аграрной реформы и изменение системы владения землей и, главное, раскрыл свое представление о континентальной революции и призвал к вооруженной борьбе по всему полушарию.

Выступление Че, таким образом, стало не чем иным, как громким призывом к будущим латиноамериканским революционерам и скрытым объявлением войны интересам Соединенных Штатов, которые позже он назовет «главным врагом человечества».

С одобрения Фиделя Эрнесто Че Гевара встречался с революционерами из разных стран Латинской Америки, участвовал в создании тайного агентства внутри службы госбезопасности; эта подпольная организация должна была заниматься помощью зарубежным партизанским и революционным движениям, подготовкой и обучением партизан.

В феврале, в соответствии со специально созданным положением в новой кубинской конституции, Че официально был признан кубинцем по рождению, что стало вторым прецедентом подобного рода за всю историю Кубы. Этот статус наделял его всеми теми правами, которыми пользовались коренные кубинцы.

Свадьба Эрнесто Че Гевары и Алейды Марч (слева – Рауль Кастро и его жена Вильма Эспин)

В его личной жизни тоже происходят значительные изменения. «Со свойственной ему прямотой Эрнесто заявил мне, – пишет его первая жена Ильда Гадеа, – что у него есть другая женщина…Я до сих пор не могу без волнения вспоминать, как, поняв, насколько сильно я страдаю, он сказал: «Уж лучше б я погиб в бою». Она попыталась объяснить мужу, что искренне счастлива, что он остался жив. «Растроганный, он ответил: «Если так, то все в порядке… мы друзья и товарищи?» «Да», – сказала я».

Оформив развод и женившись на Алейде, он часто встречался с Ильдой, поскольку стремился как можно больше общаться с Ильдитой, которой к тому моменту исполнилось три года. Девочку привозили в Ла-Кабанью, где отца и дочь часто видели гуляющими по крепости, держась за руки…

Это кажется неправдоподобным, но в своей частной, скрытой от посторонних глаз жизни Эрнесто Че Гевара был столь же честен и прям, как и в своей жизни общественной. Хотя и пуританином он, разумеется, не был.

Команданте думал и рассуждал отнюдь не только о политике, экономике и социальном строе. Ему, например, принадлежит такое проницательное высказывание, касающееся отношений мужчины и женщины:

«Никто не постановил, что мужчина всю свою жизнь должен жить только с одной женщиной. Да и большинство мужчин все равно нарушало бы это ограничение – прячась или в открытую.

В общепринятых и навязываемых правилах есть большая доля социального ханжества: истина в том, что если бы жизнь каждого была известна всем, еще нужно бы посмотреть, кто сможет бросить камень».

При этом он довольно жестко наказывал мужчин, которые пытались, пользуясь своим служебным положением, неподобающим образом обращаться с подчиненными им женщинами.

Об аскетизме команданте ходили легенды. Он говорил: «…К лишениям, вызванным трудными условиями партизанской войны, добавляется отказ от всяких излишеств, что достигается строгим самоконтролем. Этим же предотвращается любой соблазн, несмотря ни на какие обстоятельства. Партизан должен быть аскетом».

Эрнесто Че Гевара строго следил за тем, чтобы его жизнь и даже его семейный быт ничем не отличались от жизни и быта простых кубинцев. Он отказался от дополнительного продовольственного пайка, который полагался ему по статусу, и получал лишь зарплату команданте (позже точно так же он откажется и от зарплаты главы Национального банка и министра промышленности)… А когда его жене Алейде прислали в подарок итальянские туфли, Че велел вернуть их, потому что другие кубинки не могут позволить себе носить такое.

Он был абсолютно предан своему идеалу и верил в то, что другие смогут его разделить. Можно сказать, что Эрнесто Гевара шел впереди времени – мыслями он уже жил при коммунизме.

…Между тем Че вплотную занялся подготовкой аграрной реформы, воплотить в жизнь которую должен будет «Национальный институт аграрной реформы» (НИАР). По большому счету с этого-то и начнется истинная кубинская революция, которую Эрнесто с самого начала определял как социалистическую.

Он оказывал на других почти мистическое воздействие и собрал вокруг себя тесную группу учеников, которые, подобно Орландо Боррего, были последователями именно Че, а не какого-либо политического движения.

В то же время для американцев революционер со столь ясной идеологией, столь близкий к Фиделю и вызывающий невероятную преданность со стороны своих солдат и почти религиозное почитание со стороны простых людей, безусловно, был опаснейшим врагом. И в США это прекрасно понимали уже в начале 1959 года.

В Москве тоже с интересом следили за развитием событий в Гаване. Советский Союз одним из первых признал новый режим на Кубе, а дипломату и сотруднику разведки Александру Алексееву было поручено связаться с Че Геварой.

События развивались стремительно – революция будто ускорила все процессы – и через шесть месяцев после победы команданте уже отправился в страны Азии, Африки и Европы с целью укрепления дипломатических и торговых связей.

Он писал матери из Индии: «Сбывается моя давняя мечта увидеть мир, да только мне от этого мало радости. Я должен все время разговаривать о политике и экономике, устраивать приемы, на которых мне только смокинга недостает, и при этом лишать себя самых чистых удовольствий: пойти и помечтать в тени пирамиды или над саркофагом Тутанхамона… А, может быть, я просто скучаю по Алейде. Прими это письмо как есть, оно написано ненастной ночью под небом Индии вдали от моей родины и любимых людей».