Другое удобное место располагалось много восточнее, если войти в реку Свирь, соединяющую Онежское озеро с Ладожским, а потом в реки Оять или Паша. Там есть локальный район, заселенный в варяжскую эпоху скандинавами, очевидно, тесно связанными с рыбным промыслом. Однако, Старая Ладога ближе к озеру и ощутимо удобнее.

В самом раннем строительном горизонте Старой Ладоги, когда все поселение занимало прибрежную часть площадки, была возведена кузница, которая просуществовала с середины 750-х годов (наиболее раняя дата – 753 год) до середины 760-х годов. Кузница исчезла, вероятно, в результате нападения; в обводную канавку рядом с ней были брошены и оставлены инструменты, сама кузница была разрушена и на ее месте возведена другая постройка – Кузьмин С.Л. Ярусная стратификация нижних слоев Староладожского городища. // Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии. Памяти Василия Дмитриевича Белецкого 1919–1997. Т. 1. Санкт-Петербург – Псков, 1997, с. 354

Еремеев И.И., Дзюба О.Ф. Очерки исторической географии лесной части пути из варяг в греки. Археологические и палегеографические исследования между Западной Двиной и озером Ильмень. М., «Нестор-история», 2010, с. 636

Миляев П.А. Городище Любша в Нижнем Поволховье: (по материалам архивов ИИМК РАН и ИА РАН). // Ладога и Ладожская земля в эпоху средневековья. Вып. 5. Санкт-Петербург, 2015, с. 115–116

Raudonikas W.J. Die Normannen der Wikingerzeit und das Ladogagebiet. Stockholm, “PÅ Akademiens Förlag”, 1930; хотя, надо указать, что этническая ситуация была несколько сложнее и в Приильменье проживали не только эсты и весь. В Ильменском Поозерье (район между истоком Волхова и рекой Веряжей, очень подходящий для пашенного земледелия) на ряде поселений была найдена керамика, схожая с керамикой культуры лууконсаари Карелии и Восточной Финляндии. Хотя это трудно доказать определенно, поскольку культурный слой поселений сильно поврежден глубокой распашкой, эта керамика показывает присутствие здесь финского населения, культурного связанного с Карелией. Также и на поселении Прость (при впадении реки Прость в протоку Волхова, к югу от Новгорода) была найдена керамика с линейным орнаментом, характерная для поселений в Финляндии, а также украшения поясных наборов, встречающихся в Прикамье, Южной Сибири и Северном Кавказе, очевидно, импортные. Поселение имеет радиоуглеродные датировки в предлах 658–770 годов – Носов Е.Н., Горюнова В.М., Плохов А.В. Городище под Новгородом и поселения Северного Приильменья (Новые материалы и исследования). Санкт-Петербург, 2005, с.123, 142

При раскопках валов городища была обнаружена каменная кладка, аналогичная кладке на других городищах эстов на территории Эстонии. Городище появилось, судя по радиоуглеродным датам Е.А. Рябинина, в III–IV веках; впоследствии, в V–VI веках, вал был усилен бревенчатыми конструкциями и облицован мощной каменной кладкой. На валу были деревянные крепостные сооружения, которые сгорели при штурме, произошедшем в VII–VIII веках, вероятно еще до появления здесь скандинавов. Поверх вала были найдены следы пожара, уничтожившего деревянные укрепления городища Любша, датированного VII–VIII веками, а также россыпь черешковых наконечников стрел, найденных среди камней облицовки вала. Это определенно следы нападения и штурма, но трудно сказать, кто именно был напавшей стороной. Городище существовало как поселение до Х века и потом было заброшено до XIII века – Миляев П.А. Городище Любша в Нижнем Поволховье: (по материалам архивов ИИМК РАН и ИА РАН). // Ладога и Ладожская земля в эпоху средневековья. Вып. 5. Санкт-Петербург, 2015, с. 114, 116-117

На городище Любша найдена форма для отливки большой круглой подвески с крестом из свинцово-оловянного сплава, происходящей из славянских памятников Дуная; они бытовали до конца VIII века. Также в соседней Старой Ладоге были найдены формы для отливки трапециевидной подвески, характерной для славянских памятников VI–VII веков от Дуная до Западной Двины. Кроме этого, на городище Любша в больших количествах найдены стеклянные бусы из синего стекла VII–IX веков, имеющие аналоги в памятниках Восточной Германии, Польши, Моравии, Болгарии, которые совершенно отсутствуют в Старой Ладоге – Миляев П.А. Городище Любша в Нижнем Поволховье: (по материалам архивов ИИМК РАН и ИА РАН). // Ладога и Ладожская земля в эпоху средневековья. Вып. 5. Санкт-Петербург, 2015, с. 121; Щеглова О.А. Свинцово-оловянные украшения VIII–X вв. из Старой Ладоги и Любшанского городища и их восточноевропейские аналоги. // Ладога и истоки российской государственности и культуры. Санкт-Петербург, «ИПК «Вести», 2003, с. 41

Пояса неволинского типа датируются VII–VIII веками и в Прикамье составляли элемент женского костюма. Но в захоронениях в Западной Финляндии они найдены в мужских погребениях, с богатым инвентарем и даже мечом. В Финляндии таких поясов было обнаружено 19, с датировкой начала VIII века. Это показатель отсутствия прямых связей с регионом производства поясов и показатель многоступенчатого межплеменного обмена, в ходе которого первоначальное назначение предмета забывалось. Также части пояса неволинского типа найдены в кургане Гульхёген, в Гамла Уппсала в Швеции. Курган был расположен юго-западнее «королевских курганов» в Уппсале. Вместе с поясом в кургане был найден сосуд, происходящий с Готланда. Курган датируется VII веком – Gustin I. Elites, Networks and the Finnish Connection in Birka. // New Aspects on Viking-age Urbanism c. 750-1100. Stockholm, 2016, р. 55–5; Голдина Р.Д., Голдина Е.В. Скандинавия и Верхнее Прикамье: контакты во второй половине I тыс. н. э. // Шведы и Русский Север. Киров, 1997, с. 8–9

Оловянное месторождение Питкяранта известно с XVIII века, руды были доступны с поверхности и к моменту детального геологического исследования выработаны на глубину от 75 до 170 метров. – Данные Министерства по природопользованию и экологии Республики Карелия, 2014 год.

На городище Выжегша (земли меря, на реке Черной, притоке Колокши, впадающей в Клязьму и далее в Волгу) был найден клад арабских дирхемов и слитков свинцово-оловянного сплава. Клад включал в себя 1274 дирхема (младшая монета чеканена в 841/842 году) и был найден в одном месте, компактно, причем часть монет была сложена в столбики по 5-10 монет. В 1,2 метре от монет были найдены 14 целых слитков и один обрубок слитка свинцово-оловянного сплава, сложенные в три ряда. Городище располагалось на юго-востоке мерянского ареала, на границе незаселенной земли между реками Дубна и Нерль, западнее этой полосы находились памятники позднедьяковской, балтской, культуры. На городище, среди мерянской керамики, были найдены в небольшом количестве обломки позднедьяковской керамики. Вероятнее всего, городище Выжегша было торгом, расположенным на межплеменной границе. Олово было предназначено для перепродажи. Деревянные и глинянные формы для отливки таких же слитков, как на городище Выжегша, были найдены в Старой Ладоге, в слое Е2-3, датируемом 760–840 годами – Леонтьев А.Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. М., «Геоэко», 1996, с. 201, 206, 208

По мнению Д.А. Мачинского, сопка № 140 по списку Бранбенбурга, в которой были найдены погребения с элементами скандинавской обрядности, может быть датирована концом VI – серединой VIII веков. Более вероятной выглядит датировка ближе к середине VIII века, поскольку для этого времени присутствие скандинавов в Старой Ладоге точно зафиксировано. Но если более ранняя датировка получит подтверждение другими находками, то следует признать, что скандинавы присутствовали на этом поселении еще до основания постоянного торгово-ремесленного поселения – Мачинский Д.А. О скандинавском компоненте в составе волховской Руси. // Новгород и новгородская земля. История и археология. Вып. 1. Новгород, 1988, с. 48

А.Н. Киирпичников во время раскопок в 1991 году на северо-западной части поселения обнаружил в древнейших слоях следы существования городских усадеб. В раскопе были вскрыты следы трех межевых канав, деливших прибрежное пространство на участки по 6 метров шириной. Такие же канавы были известны в датском городе Рибе (там они разграничивали площадь поселения на участки по 8 метров в широну), где они датированы временем около 800 года. Также среди керамики было обнаружено два сосуда, которые имеют аналоги в Рибе, Хедебю и в Ютландии – Кирпичников А.Н., Назаренко В.А. Археологические открытия в Старой Ладоге. Черты и сходства средневековых городов региона Балтики. // Археологические вести. Вып. 1. Санкт-Петербург, 1992, с. 141–143

Первые торгово-ремесленные поселения в Ютландии относятся к бронзовому веку. В IV–VI веках возникают новые торговые центры: Экеторп и Исманторп на острове Эланд, крупный центр по выплавке железа в Данкирке (Рибе), поселение Люннеборг на острове Фюн. В VII–VIII веках на берегу залива Шлее возникает Хедебю – Мельникова Е.А. Балтийская система коммуникаций в I тысячелетии н. э. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2009 год. Трансконтинентальные и локальные пути как социокультурный феномен. М., «Индрик», 2010, с. 49–52

К югу от дома был найден брус около 5 метров длиной с зарубками – лестница. Если она использовалась для подъема на чердак, то высота дома превышала 3 метра. Можно предположить, что на чердаке могла храниться пушнина – Равдоникас В.И., Лаушкин К.Д. Об открытии в Старой Ладоге рунической надписи на дереве в 1950 году. // Скандинавский сборник. IV. Таллин, «Эстонское государственное издательство», 1959, с. 38

В этой хозяйственной постройке были найденные кухонные отбросы, а также многочисленный деревянный кухонный инвентарь: поддоны, ковши, крюки, ложки. Вероятнее всего, навес или легкое сооружение, обшитое досками, с деревянным полом, использовался в качестве кухни, а в срубе за ним хранилось продовольствие.

Такая скамейка, помимо основательности владельца усадьбы, явно указывает, что в этой усадьбе находилось довольно много людей; на этой скамейке могли свободно разместиться по крайней мере семь человек. Отдельная кухня, отдельная кладовка для продовольствия – это также говорит о том, что в усадьбе проживали несколько человек. Если принять, что усадьба была построена для целой группы из семи-восьми человек, живших вместе, то можно предположить, что это была усадьба экипажа целого торгового корабля, базировавшегося в Старой Ладоге.

В цитируемой публикации были довольно подробно описаны обстоятельства этой интересной находки. Палочка с надписью была найдена внутри дома, в куче хозяйственных отбросов и поломанного, явно негодного, хозяйственного инвентаря. По всей видимости, усадьба была оставлена и заброшена, причем бывшие владельцы при отъезде бросили в ней весь негодный или ненужный им инвентарь. Палочка с надписью также была оставлена, что указывает на довольно невысокую ее ценность и исключает ее магическое или культовое назначение. Ценную вещь, без сомнения, взяли бы с собой. Надпись из 52 знаков была сделана на стержне из ели. Судя по описанию ее и фотографии, это была просто еловая ветка, очень грубо обработанная перед нанесением надписи. Сначала ее надрезали и обломили, потом грубо обстругали, сделали широкий и плоский срез, на котором быстрыми, но очень уверенными резами концом ножа прочертили 52 знака надписи, длиной 12 см. Складывается впечатление, что эту еловую ветку взяли из кучи хвороста, заготовленного в качестве топлива – настолько грубо и небрежно она была обработана. Грубость обработки также указывает на то, что у этой палочки не было иного предназначения, кроме как материала для надписи. По варианту чтения норвежского рунолога Герд Хёст, надпись была цитатой из скальдического стиха: «Шатры Вальрида объяты колдовством. Урожай трупов от копий Нибелунгов будет ужасен». Датировка надписи – первая половина IX века – Равдоникас В.И., Лаушкин К.Д. Об открытии в Старой Ладоге рунической надписи на дереве в 1950 году. // Скандинавский сборник. IV. Таллин, «Эстонское государственное издательство», 1959, с. 25; Балтин-Кольский А.О. О рунической надписи из Старой Ладоги. // Скандинавский сборник. IV. Таллин, «Эстонское государственное издательство», 1959, с. 20–21; По всей видимости, эта находка – редкое свидетельство повседневного бытования рунической письменности, адаптированной к использованию дерева в качестве материала для письма.

Это лишь предположение, поскольку никаких вещей, способных указать на торговлю, в усадьбе не осталось. Вероятно, все ценные вещи владельцы усадьбы забрали с собой, когда покинули ее навсегда. На это указывает тот факт, что были оставлены лишь негодный или ненужный инвентарь. Они собирались не спеша, тщательно собрали все, что им было нужно. Заброшенная усадьба довольно долгое время потом стояла без присмотра, постепенно разрушаясь. Углы жилого дома совершенно сгнили и не сохранились. Усадьба была покинута задолго до того, как Старая Ладога подверглась нападению и была сожжена. Остатки дома обгорели в этом большом пожаре, но не сгорели совершенно.

Обращает на себя внимание уверенность, с которой были прочерчены знаки. Автор надписи не только был хорошо знаком с письмом, но и часто его использовал. Это обстоятельство указывает на довольно высокое социальное положение писавшего – чтобы так научиться писать руны, надо было довольно долго учиться письму, что мог сделать только состоятельный человек, не обремененный необходимостью добывать средства к существованию. Скальдическая фраза (на мой взгляд, другие варианты чтения, предполагавшие магический характер надписи, малоубедительны, поскольку такое толкование противоречит контексту находки – это была именно надпись, сделанная на скорую руку, очевидно, для памяти) говорит об интересе автора надписи к культуре и поэзии, что также указывает на принадлежность к состоятельным кругам скандинавского общества.

В Старой Ладоге древнейший арабский дирхем был обнаружен в первом ярусе построек древнейшего горизонта, среди построек, датированных 750–760 годами – Носов Е.Н. Первые скандинавы на Руси. // Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях. Санкт-Петербург, «Совет министров северных стран», 1998, с. 60

Наиболее ранняя достоверно скандинавская находка в Булгарии – это руническое граффити в виде руны S на монете из состава Альметьевского клада, датируемого 840-860-ми годами. Исследователи считают, что клад попал из Северной Европы, но с этим предположением трудно согласиться. Скорее, руна на монете отражает торговые расчеты между скандинавскими и тюркскими купцами в Поволжье. Монету ведь могли пометить и на месте, на торге, что выглядит наиболее вероятным – Измайлов И. «Русы» в Среднем Поволжье (этапы булгаро-скандинавских этно-социальных контактов и их влияние на становление городов и государств). // Международные связи, торговые пути и города Среднего Поволжья IX–XII веков. Материалы Международного симпозиума, Казань, 8-10 сентября 1998 года. Казань, 1999, с. 96; Измайлов И.Л. Балымерский курганный могильники его историко-культурное значение. // Славяне, финно-угры, скандинавы, волжские булгары. Доклады международного научного симпозиума по вопросам археологии и истории 11–14 мая 1999 года. Пушкинские горы. Санкт-Петербург, «ИПК «Вести», 2000, с. 83

Bogucki M. The beginning of dirham import to the Baltic Sea zone and the question of early emporia 2010. // Worlds Apart? Contacts across the Baltic Sea in the Iron Age. Network Denmark-Poland 2005–2008. København – Warszawa 2010, р. 351

По немецким данным, районы добычи янтаря были сосредоточены на побережье северо-западного выступа Земландского полуострова, к западу от Кёнигсберга, от поместья Нодемс (в 7 км от Янтарный) до Нойкурена (Пионерский). В начале ХХ века янтарь добывался уже карьерным способом и добыча достигала 497 тонн в 1925 году. При этом также осуществлялся сбор янтаря на песчаных пляжах и отмелях, такой янтарь подлежал обязательной продаже. В 1913–1925 годах объем сбора янтаря на отмелях и пляжах составил более 400 тонн, то есть в среднем 33 тонны в год. Примерно в таких же объемах янтарь мог добываться и в древности – Wirtschaft und Statistik, 1926, Nr. 6, S. 172

К примеру, на Готланде, в Лирунгсе была обнаружена небольшая мастерская, сооруженная в самом начале варяжской эпохи на развалинах большого здания с мощным каменным фундаментом, построенным в предшествующую эпоху. В этой мастерской была обнаружена стеклянная мозаика, многочисленные глиняные и железные грузила от ткацкого станка, очаг с сильно обожженными камнями и оплавленной глиной, а также обломок дирхема, датированный между 745 и 833 годами. Вероятнее всего, в этой мастерской изготовляли стеклянные бусы или бисер, ткали ткани, возможно, шили одежду и украшали ее. Обломок дирхема весьма наглядно свидетельствует, что мастерская работала на продажу. – Gustafsson B. Beyond Wayland – thoughts on early medieval metal workshops in Scandinavia. // Historical metallurgy, 2012, p. 26