Из того, что для крупных походов требовалась серьезная подготовка, следует с непреложностью то обстоятельство, что викингам требовалась экономическая, или, лучше сказать, тыловая база. Викинги осуществляли в значительных масштабах некую экономическую деятельность, необходимую для снаряжения флота и войска, то есть не только грабили и разрушали, но и организовывали. Такая деятельность безусловно оставила свои следы, пусть и не в письменных источниках, но в археологических материалах. Однако, историки, полагающие, что викинги были лишь грабителями, этой деятельности не видят и следов ее не ищут. Этот подход, на мой взгляд, стоит на грани фальсификации истории.
Тезис второй: викинги добывали ресурсы силой. Этот тезис скорее подразумевается, чем прямо формулируется. Между тем, археологические материалы вполне убедительно показывают, что сообщество викингов было очень ресурсоемким: флоты в десятки и сотни кораблей, качественное и сделанное на заказ оружие, превосходные украшения и вообще богатая материальная культура. Викингов обслуживало много квалифицированных ремесленников. Профессиональным морякам, воинам и квалифицированным ремесленникам требовалось продовольствие, и, стало быть, развитое крестьянское хозяйство, дающее много товарной продукции[3]. Взять эту товарную продукцию можно было только обменом и торговлей, но никак не насилием. Походы викингов продолжались в течение целого столетия, с конца VIII и по конец IX века, с возрастанием масштабов и численности войска, из чего вполне очевидно, что снабжение викингов и обслуживавших их ремесленников не подрывало крестьянского хозяйства, то есть была взаимовыгодная торговля.
Поскольку Скандинавия была и оставалась в течение веков регионом, с довольно скудными продовольственными ресурсами, я сделал предположение, что в снабжение викингов были вовлечены другие территории, в частности, населенный славянами южный берег Балтийского моря. Также в снабжение была вовлечена территория будущей Руси. Весь этот обширный регион я назвал условно и некоторой долей иронии областью «Датского тыла». Викинги с обслуживавшим его населением торговали. Именно эта, торговая по характеру экономика, которую викинги создали для своих нужд, была настоящим фундаментом их военных успехов. Сведения об этой экономике, весьма детальные, дает нам археология. Однако, историки, считающие викингов только грабителями, ничего этого не видят и даже не могут объяснить имеющиеся в их распоряжении археологические материалы.
Тезис третий: общество викингов было примитивным. Это предвзятое мнение есть и в западной литературе, и в русской литературе, в которой оно было атрибутом антинорманнистов. Это мнение вытекает из того, что викинги не создавали государств, которые считались более высокой ступенью общественного развития; государства в Скандинавии появились лишь по завершении эпохи викингов и значительно позднее, чем в Европе.
Между тем богатая литература, саги и скальдическая поэзия, особый изобразительный стиль, собственная руническая письменность, бурная экономическая активность, между прочим, доставлявшая арабское серебро из Булгара на Волге до Дании и Норвегии, то есть через всю Северную Европу, способность к дальним морским походам, вплоть до Гренландии – все это говорит о весьма высоком уровне общественного развития викингов, который был заметно выше, чем у окружавших их народов. Да, викинги развивались необычным способом. Но это не означает, что у них не было прочных общественных институтов. Историки привыкли видеть средневековое общество, основанное на сельской общине и феодальном уделе. На мой взгляд, общество викингов было другим по устройству, и его элементарной единицей была не сельская община, а корабельный экипаж. Экипаж этот плавал вместе, жил на берегу вместе и погибал тоже вместе. Знатью его были не феодалы, а капитаны кораблей, командиры отрядов и командующие флотов. Исследователи почему-то совершенно не замечают этого обстоятельства, которое на мой взгляд играет ключевую роль в понимании викингов как исторического феномена.
В силу господства перечисленных выше предвзятых точек зрения складывается парадоксальное положение в историографии. О викингах известно весьма многое, но историки не могут объяснить ни возникновения этого сообщества, ни его развития, ни причин его феноменальных успехов, ни влияния на окружавшие его народы. Имеющаяся историография определенно зашла в тупик и превратилась лишь в многократное повторение давно известных фактов. Это, конечно, меня не может устроить ни в какой степени, какими бы традициями и авторитетами подобный подход не подкреплялся. Поэтому я и предпринял попытку реконструировать настоящую историю викингов, которую и представляю вниманию читателей.
Викинги тесно связаны с историей Древней Руси. Из моей реконструкции следует, что эта связь была намного сильнее, чем представлялось прежде. Однако, наибольший интерес в контексте древнерусской истории представляет собой завершение варяжской эпохи, которое было связано, по моему мнению, с завоеванием территории будущей Руси русскими князьями, изгнанием отсюда скандинавов и созданием христианского государства.
И здесь свой подход я противопоставляю большой историографической традиции, основывавшейся на летописи, которая, описывая варяжскую эпоху, пересказывала легенды, сложившиеся значительно позднее той эпохи, и добавила изрядную долю вымысла.
У летописца имелись свои причины для внесения в летопись явной выдумки, но я не хочу его за это извинять. Как источник сведений о варяжской эпохе, летопись, увы, совсем неисправна. Самый научный, самый академический, оснащенный тысячами ссылок, анализ летописи оказывается, в сущности, анализом вымысла и к настоящей истории варяжской эпохи не ведет. В историографическом обзоре спора о варягах, который я проделал ранее[4], было хорошо заметно, как историки беспомощно бьются в клетке летописного вымысла, будучи не в силах из нее вырваться, получая лишь все более многословный пересказ все той же летописи. С чисто научной точки зрения подавляющая часть работ, в которых затрагивались вопросы истории варяжской эпохи, научно несостоятельна и недоброкачественна.
Мой подход совершенно другой и стоит на следующих основаниях. Первое – это настоящие, точнее подлинные следы интересующей нас эпохи, то есть археологические материалы. Эти следы существуют сами по себе, объективно, вне зависимости от мнений исследователей, и потому ведут к настоящей истории, какой она была. Несмотря на трудности анализа, определенный дефицит материалов, опубликованных далеко не полностью, а также гипотетический характер многих выводов, тем не менее, оказалось, что реконструировать настоящую историю по ее материальным следам вполне возможно.
Второе – это всесторонний учет исторического контекста, событий, которые происходили в других странах и оказывали влияние на события, происходившие на территории будущей Руси. Эти события нам известны лучше, и мы можем в исследовании идти от известного к неизвестному. Этот способ весьма эффективен и позволяет легко достраивать логикой неизвестные, но явно имевшие место события, и даже планы и намерения, отразившиеся в действиях и в результатах исторического процесса.
Третье – это возможно более полный учет условий места и времени, а также экономических реалий того времени. В этой книге много внимания уделено экономическому развитию территории будущей Руси и процессу превращения западных и восточных славян из рассеянных общин крестьян, занятых в основном подсечно-огневым земледелием, в общество, способное содержать собственное государство.
Теперь определения. Древнюю Русь я отсчитываю с князя Владимира, который был первым русским князем, правившим непосредственно в Поднепровье и сделавшим завоеванный Киев своей столицей. Завоеванию Киева князем Владимиром есть археологические подтверждения, которые будут рассмотрены в соответствующем месте. То, что существовало здесь до князя Владимира, Русью определенно не было и потому я использую термин – территория будущей Руси.
