Я сняла обертку и откусила маленький кусочек. Теплая, восхитительная сладость расцвела на языке, и я не смогла сдержать тихого стона наслаждения.

Ничто не сравнится с карамельным капкейком после нескольких часов работы.

Джош смотрел, как я ем, и раздражение на его лице сменилось чем-то непонятным.

Непривычное чувство смущения защипало кожу.

– Что?

Он открыл рот, потом закрыл его и откинулся на спинку стула, сцепив на затылке пальцы.

– Ты мне нравишься гораздо больше, когда молчишь. Нужно почаще приносить тебе еду.

– Слава Всевышнему, мне плевать, нравлюсь я тебе или нет. – Мои слова сочились медом. – Но если хочешь купить мне еды, вперед. Только учти: я исследую каждый миллиметр, прежде чем взять в рот.

Я осознала свою ошибку прежде, чем успела договорить предложение.

Вот дерьмо. Прозвучало грязнее, чем я планировала.

Губы Джоша растянулись в дьявольской ухмылке.

– Нет. – Я подняла руку, чувствуя, как краснеют щеки. – Воздержись от детской шутки, которую собрался извергнуть.

К моему удивлению, он послушался.

Джош постучал пальцем по стопке бумаг.

– Знаешь, помимо кухни есть и другие места, где можно работать.

– Какие, ванная?

Клиника была крошечной, и я не хотела занимать чужое рабочее пространство.

– Все нормально. Здесь вполне удобно.

Не считая жуткого холода, шаткого стола и жестких деревянных стульев. И все же это лучше, чем работать на унитазе.

– Да, по сравнению с сибирской тайгой.

Я раздраженно вздохнула:

– Ты пришел работать или доставать меня?

– Я могу делать и то, и другое. Я отлично справляюсь с многозадачностью, – пошутил Джош, а потом стал серьезным: – Слышал, сегодня у нас новое дело.

– Ага. – Я протянула ему бумаги, переходя в рабочий режим. – Бауэры. Мать, Лора Бауэр, упала с лестницы и не сможет работать ближайшие два месяца. Страховки нет, и теперь у них сумасшедшие счета за лечение, а она единственный кормилец. Ее муж, Теренс, вышел из тюрьмы несколько лет назад, но не может найти работу из-за судимости. У них двое детей, Дейзи и Томми, шесть и девять лет.

– Им грозит выселение. – Джош просмотрел документы. Я кивнула.

– Лоре нужно комфортное место, чтобы оправиться от падения, не говоря уже о проблемах отсутствия жилья.

Мрачные, неприятные воспоминания заполонили разум.

Холодные ночи. Пустой желудок. Бесконечный зуд тревоги ползет по коже.

Моя ситуация отличалась от ситуации Бауэров, но я слишком хорошо помнила, каково это – просыпаться каждое утро и задаваться вопросом, будет ли у меня крыша над головой и еда на столе и завтра.

Моя мать работала официанткой, но она предпочитала тратить скудную зарплату на покупки, а не оплату счетов. Иногда свет вырубался, пока я делала уроки, – она забывала оплатить электричество. Я научилась воровать электричество у соседей в десять лет. Не самое правильное решение, но других вариантов не было.

Меня охватила дрожь.

Ты в порядке. Ты уже не та маленькая девочка.

– Я ее помню. – Джош постучал пальцем по бумаге с фотографией Лоры, вернув меня в настоящее. – Я занимался ей, когда она поступила. Множественные переломы костей, сильные синяки, вывихнутая лодыжка. Но она старалась не унывать и шутила, пытаясь успокоить детей. – Его лицо смягчилось. – У нас частенько бывает суматоха, но ее я запомнил.

– Да, – тихо сказала я. – Она кажется очень милой.

Я никогда не видела Лору лично, но кажется, ради такой матери я бы убила.

Я прочистила горло, пытаясь ослабить узел подступивших эмоций.

– С юридической точки зрения самое очевидное решение – снять с Теренса судимость, чтобы он смог найти работу, – сказала я. Лиза отслеживала все мои действия как практикующий юрист клиники, и она согласилась, что это лучший вариант. – Ему предъявлено обвинение в хранении марихуаны. Тридцать граммов, и он провел в тюрьме год.

По шее разлился жар – как и когда я впервые узнала обстоятельства дела. Мало что злило меня сильнее драконовских законов о наркотиках.

– Идиотство. Некоторым насильникам дают всего несколько месяцев тюрьмы, но достаточно горстки марихуаны, и твоя репутация загублена навсегда. Полный бред. Фермеры в Колорадо выращивают траву и зарабатывают деньги, а достается таким людям, как Теренс. Скажи, вот где справедливость? Я… что? – Я осеклась, заметив, что Джош смотрит на меня с тихой, почти восхищенной улыбкой.

– Никогда не видел, чтобы ты так волновалась из-за чего-то, кроме меня.

– Ты снова доказал: твой эгоцентризм не знает границ. – Мой гнев остыл, хотя негодование из-за несправедливости осталось. – Не я нарушаю перемирие, – добавила я. – Это факт.

– Несомненно, – сухо согласился Джош. – Но ты права. Случившееся с Теренсом несправедливо.

Я наклонила голову, уверенная, что ослышалась.

– Повтори-ка. Второе предложение.

Сначала извинения, потом признание моей правоты. Напротив меня действительно сидит Джош или его похитили инопланетяне и заменили более сговорчивым телом?

– Нет.

– Давай. – Я легонько пнула его ногу, заслужив хмурый взгляд. – Я хочу услышать еще раз.

– Именно поэтому – нет.

– Ну пожалуйста. – Я изобразила умоляющий вид. – Сегодня же пятница.

– Это никак не связано. – Джош протяжно, обреченно выдохнул, когда я сделала еще более умоляющие глаза. – Я сказал, ты права, – признал он с такой досадой, что я чуть не рассмеялась. – Но только в одном. Исключительно.

– Видишь. Не так уж сложно. – Я аккуратно сложила обертку от капкейка и отложила в сторону, чтобы выбросить. – У тебя милая улыбка, когда ты не ведешь себя как засранец, – великодушно добавила я.

– Спасибо.

Проигнорировав сарказм Джоша, я вернулась к делу. Хотелось закончить работу до отъезда, чтобы не беспокоиться на выходных. Завтра нас ждала поездка в Вермонт, и хотя я не горела желанием проводить два дня с Джошем, я с нетерпением ждала первого в году отпуска.

Поездка в Эльдорру на коронацию Бриджит не в счет. Я ездила только на выходные, и у меня почти не было времени на сон, не говоря уже о достопримечательностях.

– Теперь о Бауэрах. – Я постучала ручкой по бумаге. – Лиза сказала, мы можем проводить Лоре бесплатные осмотры, пока она выздоравливает.

– Да. Обычно мы приглашаем пациентов в бесплатную клинику. – Джош махнул рукой в сторону входа, и только тогда до меня дошло, что он провел здесь весь день. Палатка для приема пациентов была установлена на улице, и я просто не видела, как он пришел. – Но, учитывая ситуацию Лоры, мы можем навещать ее на дому. Нужно просто заполнить документы…

Весь следующий час мы с Джошем работали над делом Бауэров. Он составил график осмотров и оформил медицинские документы, а я перепроверила факты и собрала необходимую информацию для удаления записи о судимости Теренса.

Я украдкой глянула на Джоша, пока он что-то писал. Он сосредоточенно нахмурился, и я поняла, что впервые вижу его за работой.

– Нравится зрелище? – поинтересовался он, не отрываясь. По шее снова разлилось тепло – на этот раз от смущения.

– Только если слово нравиться станет синонимом слова ненавидеть.

Уголок его рта чуть изогнулся:

– Перемирие, Джей Эр.

Я не поняла, была ли в этом мягком напоминании насмешка, но в животе что-то перевернулось. Возможно, он все-таки отравил капкейк.

Я выделила отрывок текста с гораздо большим нажимом, чем требовалось. У нас с Джошем получилась удивительно слаженная команда, но я не обманывала себя, принимая перемирие за начало дружбы.

Лишь несколько вещей в жизни не вызвали сомнений: смерть, налоги и тот факт, что мы с Джошем Ченом никогда не станем друзьями.

Краткий период товарищества в клинике сошел на нет меньше чем через сутки, когда я приехал в терминал для частных самолетов и обнаружил радостную, бодрую Джулс, слишком довольную из-за того, что оказалась в аэропорту раньше меня.