– Не спишь? – не дожидаясь ответа, та ответила сама себе: – Чудесно. Катюш, расскажи, пожалуйста, как наш художник смог найти мои контакты?

– Не знаю, Мир. Даже догадываться не могу. Ты поэтому мне звонила?

– Зачем? – прошептала девушка в трубку, догадываясь какой будет ответ.

– Чтобы ты забыла его. После его смерти ты превратилась в камень. Во взгляде пустота, которую ты перекрываешь адреналином. Я не прощу себя, если с тобой что-нибудь случится, клянусь. А с этим могла бы быть любезнее. Ты просто убиваешь себя, ты не живёшь, а выживешь. Думаешь этого бы он хотел? Та он предпочёл бы сотню раз прочувствовать свою смерть, лишь бы ты была счастлива. Его нет с нами и никогда не будет. Ты должна просто принять этот факт и идти дальше.

Последние слова отразились звонкой пощёчиной, казалось, что даже кожа на лице покраснела.

– Антона никто не заменит, – проговорила она, чувствуя как к горлу подкатывает ком. – Прости, что разбудила, Катюш. Сладких снов.

– Спокойной ночи, кошечка.

И завершила вызов.

В памяти всплыл момент, когда девушка быстро набирала сообщение и пазл сложился.

Рука безвольно упала на кровать, а Мира смотрела перед собой. Память снова воспроизводила его голос. «Мой солнечный лучик». Вновь смотрели голубые глаза, а светлые волосы трепал ветер.

Она не заметила как по щекам начали катиться слёзы, а сама потянулась к прикроватной тумбочке, в которую не заглядывала уже четыре года.

Конверты, бумажки, фантики, фотографии и кулон на потемневшей цепочке. Дрожащей кистью, та подцепила его и крепко сжала, прижимая к груди.

– В тот день ты не должен был уходить, – сквозь вырвавшиеся рыдания, прошептала та, ложась па пол. – Почему ты?

Четыре с половиной года назад.

Я выбежала на улицу, не смотря на то, что было ранее утро. Стоял ужасный мороз, которого я не чувствовала. С минуты на минуту должен был появиться он. Сердце стучало так сильно, что казалось вот-вот выпадет из грудной клетки.

Где-то вдали послышался звук его машины, и, я побежала туда, что было силы. Ноги заплетались, а дышать становилось тяжелее, но я не останавливалась. Мы не виделись с ним три месяца. И я даже завела календарь, чтобы отмечать дни, которые провела без него.

Когда я увидела совсем рядом белый пассат, я выдохнула и облако пара взвилось надо мной.

– Лучик, ты что тут забыла? – мягкий голос парня коснулся моего слуха и я вздрогнула, тот час бросаясь в его объятья, которых мне так не хватало.

– Я скучала, – отдышавшись, сказала я.

Голубые глаза смотрели прямо в мои и я почувствовала как щёки наливаются красной краской. Улыбнувшись, он стянул с себя куртку и повесил мне на плечи.

– Слушай, ну ты, конечно, даёшь. В тоненьком пальто лететь по такой холодине. Заболеть хочешь? Твоя мама мне вовсе голову открутит, если узнает, что это всё из-за меня.

– Не узнает, – заверила его я, рассматривая лицо. Как же я по нему скучала.

– Ну тогда хорошо, – ухмыльнулся тот, а мне захотелось визжать от радости.

– Я тебе сюрприз приготовил, – немного наклонившись ко мне сказал Антон, оставляя лёгкий поцелуй на моей щеке.

– Какой? – поинтересовалась я.

– На то он сюрприз, глупышка, чтобы ты узнала, когда придёт время.

Солнце светило в лобовое стекло и я щурила глаза, периодически ощущая на себе его взгляды. Мой самый близкий человек. Самый родной.

– Люблю тебя, – закрывая глаза от яркого утреннего солнца, прошептала я и почувствовала как машина остановилась. Позади нас гудели другие, а его губы накрыли мои, заставляя бабочек в животе проснуться и забиться с сумасшедшей скоростью.

– Мой солнечный лучик, моя самая любимая девочка.

Я улыбнулась, зная, что он это говорит искренне. Я верила ему больше чем себе.

В тот день открылись жалюзи неведения, отделяющие меня от приготовленного сюрприза. Он подарил мне щенка. Хаски. Серые лапки, мокрый нос и очень хитрый взгляд разноцветных глаз. Левый был карий, а правый голубой. Финик. Я назвала его первым, что пришло на ум.

– Почему Финик? Давай уже вовсе Пряником назовём. Или Курагой.

– Финик, – сказала я, прижимая к себе малыша, который не понимал что с ним происходит.

– Ну пускай тогда будет Финик.

В тот день мы сделали памятное фото на старый бабушкин полароид, которое не долго провисело у меня в комнате прямо над кроватью. Смотреть на него было больно.

Картинка плыла, но она смотрела на фотографию, которая выцвела от времени. Боль окутала сердце, а наружу рвались рыдания, которые она пыталась запереть.

– Прости, что ты ушёл так рано, – сказала девушка и легла на кровать, прижимая к себе то самое изображение.

Когда следы от слёз почти высохли, она дрожащей рукой пыталась найти телефон. Взяв в руку, она нашла недавний чат с неким Алексеем.

«Привет, не против. Спасибо за рисунок, очень даже получилось. У тебя явно талант».

Стоило ему отправиться, как тут же его прочитали, словно выжидая этого момента.

«Не возможно было по-другому изобразить такую невероятную девушку».

Она смотрела в экран, пока печаталось ещё один текст, предназначавшийся ей.

«У тебя очень красивые глаза. На солнце словно солнечный осенний день, а в тени точно ночной сумрак. Но видно, что ты чем-то опечалена. Я езжу с тобой не первый день и каждый раз подмечаю то, что во взгляде у тебя какая-то тревога и печаль. Даже отчаяние. Я не буду копаться в тебе, но надеюсь, что всё уладится».

– Уже ничего не уладится, – грустно улыбаясь вполголоса произнесла она, перечитывая сообщение.

«Спасибо огромное».

И отключила гаджет, откладывая подальше.

В свете ночника Мира посмотрела на фото, которое всё это время прижимала к груди и ком снова собрался в горле.

Сама не заметила как провалилась в тяжёлый сон. Снова горящая машина и его пустой взгляд, направленный на неё и губы, беззвучно произносящие:

– Люблю тебя.

4 глава

Сентябрь.

– Катюш, колени дрожат. Если бы ты видела что здесь есть. Девушка, подскажите, пожалуйста, где аудитория четыреста восемь?

Отрывая телефон от уха спросила Мира у незнакомки, пробегающей рядом.

– Второй корпус, на третьем этаже.

– Вот блин, спасибо, – улыбнулась девушка, снова прикладывая трубку к уху.

– Весело у тебя.

– По полу катаюсь от смеха. Ты как?

– Я хорошо, пошла на танцы, хочу вернуть форму и пойти на хореографа. Осталось буквально несколько пробных занятий и меня берут. Поверить в это не могу.

– Боже, не виделись всего две недели, а будто вечность прошла. Скучаю жутко.

Поднимаясь по ступенькам, девушка не заметила как на неё вылетел мужчина, грязно ругаясь по телефону. Уткнувшись лицом в его твёрдую грудь, она выдохнула, поднимая на него глаза. Голубые, те казались бездонными и на долю секунды она задержала на них внимание. Острые правильные черты, чёрные волосы, аккуратно уложенные назад, белая рубашка и бежевые брюки с тёмно-коричневыми туфлями. Нужно признать, что выглядел он безупречно.

– Нужно смотреть куда идёшь, – буркнул тот, а Мира сжалась от его взгляда. Голос. Снова он, дежавю.

– Это к вам тоже относится, прежде смотрите куда идёте и подбирайте выражения под учреждение, в котором вы находитесь.

Унимая внутреннюю дрожь, она гордо прошла мимо него, возвращаясь к разговору.

– Какой-то псих на меня налетел. Ощущение, что мы с ним где-то уже виделись. Клянусь.

– Очередная фантазия от Мирославы. Дубль первый. Встреча с незнакомцем и промелькнувшая между ними искра, которая не смогла превратиться в настоящий огонь страсти, пожирающий всё на своём пути.

Послышался звонкий голос Кати, от которого самой захотелось рассмеяться, но она была уже перед дверью в аудиторию.

Откинув волосы назад и сжав руки в кулаки, она смотрела на неё, когда та распахнулась и её едва не снесло.