Еще один короткий, едва уловимый миг. И в этот раз мне удалось за него зацепиться. Наверное, я сам не до конца понимал, что говорю, однако услышал свой собственный шепот:

– Где я?

Вопрос мой остался без ответа и этим все кончилось. Повар продолжал канючить, чтобы я ел песок и избавил его от проблем с могильщиком, а суета на улице переросла в неистовый шум толпы, но, как оказалось, ко мне этот шум имел лишь косвенное отношение. Через секунду дверь ресторана распахнулась и стало понятно, кого приветствовала чернь. По залу ресторана прокатился восторженный вздох, а по мне прокатилась волна ужаса. На пороге стоял балансирующий силуэт Гильотины.

– Простак, – язвительно сказал он, – а я тебя ищу.

26 марта 2017

Свен, конечно же, преувеличил степень своего негативного отношения к алкоголю. То, что его отец откровенно спился, не мешало ему самому периодически предаваться обильным возлияниям, будь то с немногочисленными приятелями или наедине с собой. Последний вариант был даже предпочтительней, поскольку Свен имел полное право пустить слезу и отправиться в мир своих фантазий, в котором он был едва ли ни гением, которому стерва жизнь беспощадно подрезала крылья. И рассматривая обшарпанную утварь своей крохотной квартиры в первом этаже двухэтажного дома, купленной на деньги, доставшиеся Свену после развода родителей, представлять, как все могло быть, если бы судьба была к нему немного более благосклонной. Находить объяснения отсутствия этой благосклонности Свен не любил. Он был уверен в том, что он несчастен, что удача прошла его стороной. В этом вопросе он был блажен, поскольку уверовал слепо. И иногда, с помощью водки или коньяка, эта вера заставляла Свена реально взывать к небесам – к Господу, в которого он и не верил, – и требовать ответ на вопрос: «Почему? Почему я должен так жить?»

Свен вовсе не был расположен к алкоголизму, скорее даже наоборот. Идея выпить могла прийти ему в голову спонтанно, после чего хоть целый месяц он мог и не вспоминать о существовании алкоголя. Но после знакомства с Кристиной выпивка особо полюбилась, поскольку неплохо раскрепощала воображение и позволяла в нем же репетировать очень уж чувственные беседы с Кристиной. Беседы за бутылкой вина, беседы, в которых слова играют второстепенную роль, а на первый план выходят едва заметные улыбки, жесты и периоды молчания, взгляды, в которых оба угадывают то, о чем уже давно должно быть сказано, то, что уже давно должно быть сделано.

И вот, пожалуйста: он сидит за тем самым столом, за которым когда-то пил ароматный чай, она сидит напротив, их разделяет бутылка превосходного вина и блюдо с фруктами, за окнами сгущается тьма, а в закрытом магазине царит уютный полумрак. То, что Свен так часто представлял себе, теперь было преподнесено ему на блюдце. А он едва мог усидеть на месте, изнемогая от внутреннего дискомфорта и желая залить в себя эту бутылку одним махом, чтобы хоть немного выровнять свой эмоциональный фон. Он ведь и подумать не мог, что небольшой личный праздник окажется днем рождения. Если честно, он вообще не особо думал о том, что именно это мог быть за праздник, расценивая его как предлог, к которому девушка прибегла, чтобы побыть с ним вдвоем. А тут такое. Мало того, что день рождения, так он еще и единственный гость, из чего следует уже явная избранность его личности. А он даже букет цветов не догадался купить. Он даже не подумал о том, что стоит прийти с каким-нибудь подарком, поскольку терпеть не мог подарки. И теперь точно выглядит в глазах Кристины самоуверенным и скупым выскочкой. Разговор не клеился уже полчаса. А кроме того, ранее не интересовавшийся ее возрастом, он был крайне удивлен тем, что девушке исполнилось двадцать девять лет. Он даже пожалел, что в свое время признался Кристине, что ему двадцать пять и не накинул себе пару лет. Разница в четыре года добавляла неуверенности, выделявшейся на фоне утешительного принципа о подвластности любви всех возрастов.

– Ты просто не представляешь, как мне неловко, – стонал Свен, даже не глядя в ее лицо.

– Да хватит уже, – ответила девушка. – Брось. Я не переношу лишней торжественности и всяких подарков.

– Правда? – с надеждой спросил Свен. – Я тоже не люблю подарки. Не дарить, не принимать.

– Ага. По себе зная, каково это – подобрать что-то не совсем уж бесполезное, но и не чересчур амбициозное, – не хочу доставлять людям похожие хлопоты.

– Это точно, – усмехнулся Свен. – Да и лишние церемонии мне тоже не особо приятны.

– Это мой праздник, не так ли? Имею ведь я право провести день своего прибытия в этот мир так, как я хочу.

– Совершенно верно. Но… – Свен на секунду замялся. – Почему именно так?

Он вновь посмотрел ей в глаза и на фоне милой приятной улыбки увидел бушующий всеми возможными эмоциями огонь в ее глазах.

«Точно ведьма» – подумал Свен и едва сдержался, чтобы не поежиться.

– У меня такая традиция, – ответила девушка. – Каждый свой день рождения я отмечаю с новым человеком. С человеком, с которым познакомилась как раз в течение последнего года, и знакомство с которым… произвело на меня положительное впечатление, скажем так, – она широко улыбнулась и сделала глоток вина из своего бокала. – Ты если не хочешь, то не пей. Не стоит себя пересиливать. Хочешь, я тебе чаю или кофе сделаю?

– Нет-нет, что ты, все в порядке, – поспешил ответить Свен и потянулся за своим бокалом. – Как тут не выпить? К тому же вино действительно отличное.

– Да, это как раз подарок, – засмеялась девушка.

– С прошлого дня рождения? – усмехнулся и Свен.

– Ага.

– А кто был на моем месте в прошлом году? – спросил Свен, чувствуя ревность.

– Кстати, в буквальном смысле, – ответила Кристина, и лицо ее стало серьезным, – это была удивительной красоты девушка, которая смогла заставить меня задуматься над многими вещами, ранее для меня неприметными.

– Неужто красивее тебя? – Свен почувствовал, что краснеет от первого комплимента в адрес Кристины, и поспешил отвлечься на поедание кусочка апельсина.

– Думаю, да, – ответила девушка, отреагировав на банальные слова легкой улыбкой. – Это был тот редкий случай, когда неземная красота уживается и с глубоким интеллектом, и с чувственной натурой. И с очень, – Кристина сделала ударение на этом слове, – с очень тяжелой судьбой.

Свен хотел было сказать, что не такая уж это и редкость, когда красота уживается с интеллектом, но промолчал, видимо, потратив все силы на предыдущий комплимент.

– Похоже, ты притягиваешь людей с тяжелой судьбой, – сказал он более подходящие для себя самого слова.

– Похоже, что так, – прошептала Кристина и устремила в потолок грустный взгляд.

Свену показалось, что ею овладели воспоминания о той самой девушке, и он не смел прервать затянувшееся молчание. Он и не хотел. Ему вообще хотелось помолчать как можно дольше. Хотелось, чтобы Кристина как можно дольше рассматривала потолок, не обращая на него внимания. Хотелось использовать эту паузу, чтобы набраться сил и уверенности, чтобы приспособиться к той интимной обстановке, в которой он теперь находился. Свен вспоминал, как весь вчерашний вечер и весь сегодняшний день уверял себя, что не позволит себе волноваться и ни за что не перегорит, если дело вдруг дойдет до секса. Но в то же время был не в силах отделаться от мысли, что переспать с Кристиной – это взгромоздить себе на плечи непосильный груз ранее неведомой ответственности. А ответственность была самым страшным сюрпризом, которым его могла наградить жизнь. И ощущение возможности этой незапланированной ответственности вгоняло его в невыразимую тревогу. А кроме того, и в страх упасть в грязь лицом и опозориться, поскольку Свен хоть и не был девственником, но вовсе и не был избалован женскими ласками. В итоге он настраивал себя на то, что в этот вечер попробует отстраниться от девушки и продемонстрирует ей свою незаинтересованность в ее чувствах, сможет позиционировать себя не более как приятель. И вот, пожалуйста. Как он не пытался сопротивляться, он чувствовал, что в плену. И ничего здесь не решает. И придется позориться, значит будет позориться. Придется триумфовать – будет триумфовать.