— Ты?

Впрочем, я уже знаю, что он решит. Он выберет на стейк, поэтому я выбрала этот ресторан. Они специализируются на рыбе и стейках.

— Думаю, я возьму рибай на кости.

Я улыбаюсь про себя, потому что я, вероятно, могла бы заказать для него. По крайней мере, большая часть его не изменилась.

— Ты улыбаешься.

— Все нормально. Я просто знала, что ты закажешь.

Его рот слегка искривляется, и узел в моем животе ослабевает.

— Я настолько предсказуем?

— Вообще-то, нет.

Никогда бы не подумала, что он выведет меня на балкон бала-маскарада.

Подходит официант, и мы делаем заказ. Когда он уходит, между нами остается неловкая тишина. Решив, что хуже быть не может, я решаю получить ответ на один вопрос.

— Я приходила в больницу на днях. — Я делаю паузу. — На следующий день после бала, — уточняю я.

Его пронзительные голубые глаза наконец сосредотачиваются на мне, и я чувствую, что он избегает контакта.

— Ты заходила? Ты не остановилась и не поздоровалась?

Его голос сдержан, и расстояние, которое выросло между нами, становится ощутимым.

— Вообще-то ты был очень занят. Кто-то может сказать, что твой язык был занят.

Его глаза сузились.

— Ты видела меня.

Я киваю и, наконец, просто выпаливаю.

— Тебя обнимала какая-то блондинка. Я не хотела прерывать.

Его глаза округляются.

— Шум, — говорит он больше себе. — Это была ты. Я услышал, как кто-то уходит. Я предположил, что кто-то из персонала нас поймал.

— Виновата, — говорю я, слегка вяло поднимая руку, как ребенок в дошкольном возрасте. — Представь мое удивление, особенно после того, как ты… мы, эм… на балконе.

— Кейт.

— Нет. — Я качаю головой. — Я должна была предположить после того, как ты ушел и ничего не сказал той ночью, ты просто действовал в духе вечеринки, и это ничего не значило для тебя.

— Это не так, — рычит он. Я смотрю, как его челюсть напрягается. Он немного жесток, когда решил что-то. — Я был зол в ту ночь, увидев тебя там. Танцующую с парнями, их руки на тебе. — Это преувеличение, но я молчу. — Когда я надеялся, что ты почувствуешь, что между нами, ты выбежала на балкон. Тогда я последовал за тобой туда, я понятия не имел, что собирался делать или говорить. Когда ты позволила мне прикоснуться к тебе…

— Ваше вино, — говорит краснолицый официант с бутылкой мерло.

Энди поднимает взгляд, когда раскрасневшийся официант наливает ему немного и дает попробовать, прежде чем оставить нам бутылку.

Энди продолжает, как будто прерывания не произошло.

— Я взял то, чего мы оба хотели. То, что ты охотно отдала мне, и я не буду извиняться за это.

Я не могу винить его.

— Я не жду, что ты это сделаешь.

— Но то, что ты видела в больнице, было не тем, о чем ты подумала. Медсестры приставали ко мне с первого дня, но это, вероятно, потому, что я новенький и не женат. Та, кого ты видела, немного более агрессивна, чем большинство. Она не принимает ответа «нет».

— Сексуальные домогательства, — говорю я, но это скорее шутка.

— Точно. Мне пришлось сообщить о ней, потому что это не первый раз, когда она не отступает.

Я сижу сложа руки, потому что нечасто слышишь, как мужчины отказывают женщине, добровольно бросающейся на них.

— Она симпатичная?

Он останавливается на середине глотка.

— Это имеет значение? Мне неинтересно. Это причина, по которой ты встречалась с Тедом Кейном?

Я могла бы солгать. Вместо этого я говорю правду.

— Это было не назло тебе. Он спросил, и я предположила, что ты двигаешься дальше.

Его ответ быстр.

— И ты знаешь, как говорят. Предполагать — значит делать из нас с тобой придурков.

— Прекрасно, — говорю я, побеждено. — Я могла бы поговорить с тобой об этом. — Мне не нравится какую сторону, принимает наш разговор. — Но это не объясняет, почему вы пошли с Дезире на обед для прессы в Белом доме.

— И это то, что ты думаешь?

— Это то, что она сказала, когда проводила меня с Тедом и сделала снимок, чтобы поделиться им со всем миром, но особенно с тобой.

— Опять ты предполагаешь худшее. Когда на самом деле она была там, но не со мной. Я пошел со своим приятелем из колледжа. Помнишь двух парней, которые были со мной в ту ночь, когда я отвез тебя домой? Я знаю их со школьной скамьи. Когда я переехал в этот район, я позвонил им, зная, что они живут здесь. Ну, один из них конгрессмен. Его пара бросила его в последнюю минуту, и он уговорил меня пойти с ним.

Дала маху. Я все поняла неверно.

— Как прошло? Или ты злишься на меня? — Спрашиваю я заранее.

Он вздыхает.

— На обоих на самом деле. Я чувствую, что все это недоразумение можно было бы легко объяснить, если бы ты просто доверилась мне.

— Я доверяю.

Он качает головой.

— Нет. И, может быть, это отчасти моя вина, потому что я ушел с балкона.

По крайней мере, он выглядит немного пристыженным.

Мы молчим.

— А другая причина твоего хмурого взгляда?

Ужин прибывает. Его ответ прерывает то, как организованно появляются официанты с едой и ставят ее перед нами. Пар идет от тарелок, когда я улыбаюсь официанту, прежде чем он уходит.

Энди не сразу берется за еду. Нас предупреждают, что она горячая.

— Другая причина моего хмурого взгляда в том, что мой приятель оппортунист, когда дело доходит до свиданий, и он не скрывает этого, особенно сейчас. Так что я провел ночь, получая поздравления по поводу принятия 14-й поправки, принятой несколько месяцев назад. — Он делает паузу и оценивает мою реакцию. Я улыбаюсь и не показываю, как бьется мое сердце. Он продолжает. — Там были репортеры, и я провел всю ночь, уворачиваясь от вспышек камер. И не потому, что я не согласен с решением, а потому, что не хочу объяснять коллегам свою сексуальную ориентацию.

Мне удается рассмеяться, и, наконец, он тоже смеется. Мы едим, и наш разговор становится легче. Он рассказывает мне истории о выходках своего друга. Ужин проходит нормально. Я пропускаю десерт, потому что я сыта. Мне приходится стукнуть его по руке, когда приносят чек, и он, наконец, позволяет мне заплатить. В конце концов, это я пригласила его на свидание.

— Я знаю, что тебе завтра на работу. Но могу я отвести тебя кое-куда?

Я этого не ожидала. Несмотря на ослабление напряженности, мы так и не исправили ситуацию. Мы избегали разговоров о наших отношениях до конца ужина.

— Конечно. Не подскажешь, куда?

Когда парковщик подъезжает к обочине, он лишь ухмыляется, подходя к водительскому месту. Ему нравятся его сюрпризы. Когда он подъезжает к авеню Конституции, где между фонарями развешаны лампы, до меня не доходит, куда он меня ведет, пока мы не подходим к билетной кассе. Одинокая фигура ждет, и Энди смотрит на часы.

— У меня предварительный заказ.

— Да. Дрю?

Энди кивает.

— Следуйте за мной.

Мы проходим через ворота, и я не могу поверить своим глазам. Взгляд туманиться, переполняясь эмоциями.

Он останавливается у скамейки и берет меня за руки в перчатках.

— Я знаю, что это тяжело для тебя. — Он смотрит на небо, прежде чем встретиться со мной взглядом. Вытираю уголки глаз. — Я хочу, чтобы это сработало, а игнорирование прошлого не работает. Мы должны противостоять этому.

— Я не уверена, что смогу. — Мой голос ломается, но он прав. Мы не можем игнорировать это. — Здесь никого нет, — говорю я.

— То, что нам это нужно, не означает, что ты должна делать это с аудиторией. Я забронировал это время только для нас. Тебя и меня.

При любых других обстоятельствах это был бы момент, достойный обморока, романтический жест, о котором можно рассказать будущим внукам. Вместо этого я изо всех сил стараюсь сдержать слезы. Мы надеваем нашу обувь, которая ждет нас, потому что он все предусмотрел. Я понимаю, что он заранее спланировал это, когда протягивает мне руку.

— Пришло время сделать первый шаг. Ты сделаешь его со мной?

Я смотрю на каток и все, что он олицетворяет. И я знаю, что если я не смогу доверять ему и выйти на лед, между нами ничего не получится. Я смотрю в его глаза и на его протянутую руку.