- Лестница с той стороны, - сказал я.
- Веди.
Мы прошли по ковру к лестнице. Вот и щит с рубильником. Мы включили только освещение подвала.
«Теперь придется поволноваться, - подумал я. - Достаточно любому полицейскому пройтись по улице и поинтересоваться, почему машина стоит в недозволенном месте, и путь за решетку обеспечен нам обоим».
- «…лошади выходят на старт. Квадрат впереди, он нервничает и не слушается Тедда Пестера…»
Мы спустились по лестнице. Я свернул к конторе, а Джик прошел дальше по коридору.
- Вернись назад! - забеспокоился я. - Если стальная решетка опустится…
- Успокойся. Ты уже предупреждал… - Джик остановился за порогом самой дальней комнаты и какое-то время внимательно рассматривал картины, а потом быстро вернулся ко мне: - Все в порядке. Маннинги там, все три штуки. И еще одна вещь, которая сразит тебя наповал. Сбегай посмотри, пока я открою вот эту дверь!
- «…идет кентером, готовятся к старту, напряжение на трибунах возрастает…»
Я воспользовался его советом и заглянул в комнату, стараясь держаться подальше от всяких электрических устройств. Действительно, все три картины Маннинга не покинули своих мест. Но дальше в том же ряду висело полотно, которое, по словам Джика, должно было меня сразить. Гнедой конь с поднятой головой прислушивается к чему-то на фоне величественной усадьбы. Картина Рауля Милле, которую мы видели в Алис-Спрингсе.
Я возвратился к Джику, который молотком и зубилом уже успел выбить замок из двери конторы.
- Что? - спросил он. - Тоже копия?
- Трудно определить с такого расстояния, но похоже на подлинник…
Мы вошли в контору и принялись за дело.
- «…участники вышли на старт и двигаются по кругу, проверяя подпруги».
Я поставил приемник на стол Уэксфорда. Практичный Джик обратил внимание на ящики письменного стола. Они были незапертыми и пустыми. Шкафчик, где была размещена картотека, не открывался. Но Джик, знавший технологию изготовления таких вещей, справился с ним.
В незапертых ящиках лежали каталоги и канцелярские принадлежности. А взломанный шкафчик оказался кладезем находок. Нет, сначала я этого не сообразил. Обычные цапки с заурядными заголовками.
- «…первым претендентом на получение приза в сто тысяч долларов называют…»
В конторе было много картин в рамах. И большинство из них стояло рядком на полу. Джик стал торопливо перебирать их, просматривая, как альбом с пластинками.
- «…помощники начинают разводить участников по местам. Отсюда я вижу, как горячится Виноградник…»
Половину папок в верхнем ящике занимали страховые полисы и Ценные бумаги. Я не знал, что искать, и это осложняло дело.
- Боже! - воскликнул вдруг Джик. - Ну-ка взгляни на это!
- Что там такое?
- «…свыше ста тысяч зрителей собралось сегодня здесь, чтобы стать свидетелями того, как двадцать три скакуна поведут борьбу на дистанции в две мили… или три тысячи двести метров…»
В конце ряда Джик рассматривал первое из трех полотен без рам, скатанных в рулон, нетуго перетянутый бечевкой. Я глянул через его плечо. Полотно просто вопило, что это Маннинг, не говоря уже о том, что в правом нижнем углу четкими буквами было выведено: «Альфред Маннинг». Оно изображало четырех жокеев на лошадях, идущих кентером по треку. И краска на нем еще не просохла.
- А на других что? - спросил я.
Джик развернул рулон. И остальные две картины оказались такими же.
- «…Виноградник несет лишь пятьдесят килограммов, и у него удобная предбарьерная позиция, так что вполне возможно…»
- Продолжай осмотр, - сказал я и вернулся к картотеке.
Фамилии, даты, адреса… Я нетерпеливо потряс головой. Нам нужно было что-то более весомое, чем просто подделки Маннинга, а я ничего не мог отыскать.
- Боже! - воскликнул Джик, смотря в большую папку, в каких хранят гравюры. Папка стояла между столом и стеной. И Джик глядел на нее как громом пораженный.
Мои глаза скользнули по заголовку «Иностранные покупатели» и остановились на нем. Иностранные покупатели. Я открыл папку: списки людей, фамилии и адреса. Расположены по странам.
Великобритания.
Длинный список. Не по алфавиту. Не хватит времени прочесть его обстоятельно. Немало фамилий почему-то вычеркнуто.
- «…стартовали! Вот момент, которого вы все ждали! А впереди - Специальный Приз».
- Взгляни сюда! - показал пальцем Джик.
«Дональд Стюарт» - вычеркнуто. «Шропшир» - вычеркнуто. У меня даже дух захватило.
- «…впервые они проходят мимо трибун в таком порядке: Специальный Приз, Квадрат, Новинар, Жучок, Виноградник…»
- Взгляни сюда! - не унимался Джик.
- Возьми с собой, - прервал я его. - До конца скачек меньше трех минут, и тогда Мельбурн вернется к жизни.
- Но…
- Бери, бери… И те три копии.
- «…впереди все еще Специальный Приз, вторым, сразу за ним, Новинар, потом Жучок…»
Я вставил ящик на место.
- Теперь бери папку - и ходу!
Я взял приемник и инструмент Джика, а ему хватило забот с тремя картинами и громадной папкой для гравюр.
- «…на самом дальнем от нас участке круга до сих пор впереди Специальный Приз, а на второе место Выходит Виноградник…»
Мы поднялись по лестнице, выключили свет. Вышли на улицу. Машина все еще стояла там, где мы ее оставили. Полицейских не было. Все слушали радио.
- «…на последнем повороте Специальный Приз отстает. Теперь впереди Новинар».
На улице ни души. Джик уложил все в багажник. Возбужденный голос комментатора еле перекрывал вопли толпы: «…Виноградник выходит на прямую третьим с Жучком… По ближайшему к трибунам кругу вперед очень быстро проходит Хомут…»
- Все? Можно ехать?
Я покивал головой, чувствуя, что во рту пересохло. Мы уселись в машину. Диктору уже приходилось кричать:
- «…первым финиширует Хомут, на корпус от него отстал Жучок, Новинар третий, а потом Виноградник и Счастливчик…»
Под радостные возгласы зрителей Джик завел двигатель и тронулся с места.
- «… рекордное время! Послушайте радостные крики! Еще раз повторяю результат Мельбурнского кубка. Порядок призеров… Первый - Хомут, принадлежащий мистеру Роберту Хэму… Второй - Жучок…»