Мы поехали в Шропшир в «ягуаре» Мейзи, по очереди сидя за рулем. В голосе Дональда, когда мы говорили по телефону, не чувствовалось энтузиазма в связи с известием о моем приезде. Но он был слишком равнодушен ко всему, чтобы возражать.

Когда он открыл нам дверь, я был поражен. Две недели назад я покинул его и уехал домой. За это время он похудел по меньшей мере На пятнадцать фунтов и постарел на десять лет. Кожа у него приобрела какой-то синеватый оттенок, на лице заметно проступили скулы, а волосы припорошило сединой.

Тень прежнего Дональда делала над собой очевидные усилия, чтобы приветливо встретить нас.

- Заходите, - пригласил он. - Я теперь живу в столовой. Вы что-нибудь выпьете?

- Было бы чудесно, дорогой, - сразу же согласилась Мейзи.

Дональд взглянул на нее запавшими глазами и увидел толстую добродушную даму с покрытой лаком прической и в дорогом костюме. Ее внешний вид находился где-то на границе между вульгарностью и изысканностью. Может, изысканности было чуть больше.

Он подал мне знак, чтобы я разлил напитки, словно ему это было не под силу, и пригласил Мейзи сесть. В столовой произошла перестановка - сюда перенесли большой ковер, кресло из солярия и пару столиков из спален. Мы все уселись возле одного из них. Я хотел записать ответы на свои вопросы. Дональд равнодушным взглядом проследил, как я достал ручку и записную книжку.

- Дон, - обратился я к нему, - послушай, что нам расскажет Мейзи.

- Ладно.

Мейзи обошлась без лишних слов. А когда она рассказала о том, как покупала в Австралии Маннинга, Дональд даже поднял голову и перевел на меня взгляд, в котором впервые мелькнул интерес. Мейзи замолчала, а в комнате на какое-то время повисла тишина.

- Итак, - сказал я наконец, - оба вы ездили в Австралию, оба приобрели Маннинга и вскоре после возвращения оба ваших дома были ограблены.

- Удивительное совпадение, - произнес Дональд, но он имел в виду только совпадение, и ничего больше. - И вы приехали из такой дали только для того, чтобы рассказать о нем?

- Я хотел проведать тебя.

- О, со мной все в порядке. Очень мило с твоей стороны, Чарльз. Все хорошо…

Даже Мейзи, которая совсем не знала Дона, видела, что не все хорошо.

- Где ты купил свою картину, Дон? Ты помнишь адрес?

- Кажется… да, в Мельбурне. В отеле «Хилтон». Напротив крикетной площадки.

Я засомневался. Хотя в отелях действительно часто продают картины местных художников, Маннинг там редкость.

- Нас встретил парень, - добавил он, - занес картину в номер. Из галереи, где мы увидели ее впервые.

- Какой галереи?

Он с трудом вспомнил:

- Изобразительных искусств, кажется.

- Может, название было на корешке чека? Он отрицательно покачал головой.

- Нет. Фирма по продаже вина, с которой я имел дело, заплатила за меня, а я, вернувшись домой, переслал чек в их контору, находящуюся здесь, в Англии.

- Какая именно фирма?

- «Монга Вайнъярдз Пропрайетари лимитед», представительство в Аделаиде и Мельбурне.

Я все записал.

- А что было нарисовано на картине? Опиши ее.

- «Выход на старт», типичный Маннинг, - устало ответил Дональд.

- Моя картина такая же, - проговорила удивленная Мейзи. - Длинный ряд жокеев в яркой форме на фоне потемневшего неба.

- На моей было три лошади, - сказал Дон, - и…

- На моей картине на самом ближнем жокее был пурпурный камзол и зеленая шапочка, - перебила она. - И, может быть, вы подумаете, что я глупая, но это одна из причин, по которой я ее купила: когда-то мы с Арчи мечтали купить лошадь и выставлять ее на скачках, а для жокея выбрали пурпурный и зеленый цвета, если ни у кого еще таких нет.

- Дон?! -- обратился я к нему.

- М-м… Трое гнедых идут кентером, вероятно, еще перед забегом… в профиль. Один спереди, двое позади, слегка налагаются друг на друга. На жокеях яркая форма, точно не помню цветов. Белая ограда ипподрома и много слепящего неба…

- Какой размер полотна?

- Не очень большой. - Он задумался. - По рамке - двадцать четыре на восемнадцать.

- А ваша, Мейзи?

- Вроде бы немного меньше, дорогой.

- Послушай, - сказал Дон, - зачем тебе?

- Хочу убедиться, что больше никаких совпадений.

Он посмотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом.

- Когда мы ехали сюда, - продолжал я, - Мейзи поведала мне обо всем, что касается покупки картины. Не мог бы и ты рассказать, как купил свою? Может быть, ты специально разыскивал Маннинга?

Дональд утомленно провел рукой по лицу. Он явно не желал создавать себе лишние заботы и отвечать на пустые вопросы.

- Пожалуйста, Дон! - попросил я снова.

- Ох… Нет, у меня вообще не было намерения что-нибудь покупать. Мы просто зашли в галерею. Ходили по залам и в одном из них наткнулись на картину Маннинга. Мы долго рассматривали ее и разговорились с женщиной, стоявшей рядом. Она сказала, что неподалеку, в маленькой коммерческой галерее, выставлена на продажу картина кисти Маннинга и ее стоит посмотреть, так она хороша. У нас было свободное время, и мы, конечно, пошли… У Мейзи даже челюсть отвисла.

- Однако же, дорогой, с нами - со мной и моей невесткой - все было точно так же, хотя и не в Мельбурне, а в Сиднейской галерее. У них там висит очаровательная картина «Перед бурей», мы стояли и любовались, и тут подошел какой-то мужчина, присоединился к нам…

- Послушай-ка, Чарльз, надеюсь, ты не пойдешь в полицию? Потому что я… Я не знаю… смогу ли я выдержать новые вопросы…

Тут я заметил, что Дональд совсем измотан, как бывает с больным человеком, которого насмерть заговорили здоровые посетители.

- Нет, не пойду, - сказал я.

- Тогда… какое это все имеет значение?

Тем временем Мейзи допила свой джин и, чересчур весело улыбаясь, спросила:

- Где тут комната для девочек, дорогой? - С этими словами она скрылась в прихожей.

Дональд сказал:

- Я не могу ни на чем сосредоточиться. Извини, Чарльз, но я ничего не могу… пока Регина… не похоронена…

Время не заглушило боль, пребывание Регины в секции специального рефрижератора лишало его последних сил, день и ночь он думал только об этом. Мне стало известно, что тела убитых людей таким образом могут сохраняться до полугода, а то и больше, если дело не закрыто.