Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Мест не было, - заговорил Джик, - и, чтобы занять столик, мне пришлось сунуть десятку. Разумеется, лучшего мы и не желали. Темные уголки, да еще фокусы с разноцветным освещением. Мы заказали выпивку, сразу же оплатили заказ, а потом поднялись и вышли…

- В последний раз мы его видели, когда он еще стоял в очереди возле входа. Мы вышли через пожарный выход мимо гардероба. И по пути забрали свои сумки.

- Думаю, он не догадается, что мы умышленно удирали от него, - заявил Джик. - Там сегодня Бог знает что творится!

- Чудесно.

С помощью Джика я переоделся, превратившись в завсегдатая скачек. Джик подвез нас к «Хилтону», поставил машину на стоянке отеля, и мы вошли в вестибюль так, словно никуда и не уезжали.

На нас никто не обратил внимания. Накануне скачек здесь царило всеобщее возбуждение. Люди в вечерней одежде стекались сюда из танцевального зала и останавливались небольшими группами, чтобы поболтать, прежде чем разойтись по номерам. Сюда заходили выпить по последней. И все обсуждали шансы завтрашних заездов.

Джик взял ключи.

- Никаких новостей, - сказал он. - Сдается, о нас здесь и не вспоминали.

- Тодд, - обратилась ко мне Сара, - мы заказали еду в номер. Ты присоединишься?

Я согласился. Мы поднялись на лифте и прошли ко мне в номер. Все здорово устали и поужинали молча.

- Доброй ночи, - наконец сказал я, поднимаясь, чтобы уйти. - Благодарю за все!

- Завтра поблагодаришь, - ответила Сара. Ночь слава Богу прошла спокойно.

Утром мне удалось одной рукой кое-как побриться и умыться. Джик, не обращая внимания на мои протесты, поднялся в номер. Я открыл ему дверь в одних трусах.

- Боже милостивый! Есть ли на тебе хотя бы одно живое место?

- Тогда мне следовало бы приземлиться на физиономию. Помоги поправить повязки.

- Я боюсь до них дотронуться!

- Оставь, Джик. Раскрути фиксирующие бандажи. У меня под ними все свербит, и я уже забыл, как выглядит моя левая рука.

Ворча, он разбинтовал великолепное творение врачей больницы в Алис-Спрингсе. Наружная повязка, как оказалось, состояла из больших кусков полотна, скрепленных скобками. Они поддерживали левый локоть и фиксировали руку на груди. Под верхним слоем находилась целая система бинтов и какое-то сооружение из лейкопластыря - очевидно, стягивающие сломанные ребра. А под лопаткой - широкий бандаж.

На мне были еще три подобные повязки: две на левом бедре, а третья - пониже колена. Они были заклеены лейкопластырем, и мы не стали их трогать.

- То, что не видит пациент, не пугает его, - изрек Джик назидательно. - Еще что-нибудь?

- Отвяжи руку.

- Ты не выдержишь!

- Попробуй.

Он засмеялся, развязал несколько узлов и снял скобки. Я понемногу распрямил руку. Ничего особенного не случилось. Сначала боль взметнулась куда-то высоко, а потом неприятное ощущение стало слабеть и боль уменьшилась.

- Может не слишком хорошо кончиться, - высказал он свое предположение.

- Мои мускулы протестуют против постоянного пребывания в одном положении.

- Ладно. А теперь что?

Из бинтов и лоскутов мы сконструировали более простую повязку, которая поддерживала локоть, но уже не была так похожа на смирительную рубашку. При необходимости я мог пользоваться кистью и даже всей рукой. После нашей операции на столе осталась целая куча бинтов и скобок.

- Отличная работа! - заявил я.

Мы встретились в холле в половине одиннадцатого. Вокруг шумная атмосфера ожидания, говорливые группки, проводившие время в поднимании бесконечных тостов за победу своих любимцев. Возле входа в коктейль-бар администрация отеля устроила настоящий водопой из шампанского.

- Дармовая выпивка, - уважительно сказал Джик, взял стакан и подставил его под струю пенистой жидкости. - И неплохая к тому же, - добавил он, отведав напиток. - За искусство! - поднял он стакан. - Упокой, Господи, душу его!

- Жизнь коротка. Искусство вечно! - с пафосом заявил я.

- Мне не нравится твоя философия, - с беспокойством поглядела на меня Сара.

- Таково было любимое выражение Альфреда Маннинга. И не волнуйся, милая, он прожил восемьдесят с хвостиком!

- Будем надеяться, что и ты проживешь столько же, - пожелала она Джику.

На ней было кремовое платье с золотыми пуговицами - изящное, строгого покроя, явно сшитое на заказ. Она выглядела как офицер в парадной форме.

- Не забудьте, - предупредил я. - Если вам покажется, что вы увидели Уэксфорда или Грина, сделайте, чтобы и они вас заметили.

- Дай-ка я еще раз взгляну на их лица!

Я достал из кармана блокнот для зарисовок и снова передал его Саре, хотя она уже изучала наброски весь вчерашний день.

- Если они и вправду так выглядят, то я, может быть, узнаю их, - продолжала она. - Можно я возьму блокнот с собой?

Джик даже засмеялся.

- Нужно отдать Тодду должное. Он умеет уловить сходство. Конечно, никакого воображения. Он рисует только то, что видит. - Голос его был полон пренебрежения.

- Тодд, а ты не обижаешься на Джика за такую оценку твоей работы?

- Ну, я ведь прекрасно знаю, что он при этом думает, - усмехнулся я.

- Успокойся, - обратился Джик к жене, - если хочешь знать, Тодд был первым студентом на нашем курсе. Хотя, конечно, профессора в художественном колледже ничего не понимают в искусстве.

- Оба вы чокнутые!

Я взглянул на часы. Мы допили шампанское и поставили стаканы.

- Поставь за меня на победителя, - попросил я Сару, целуя ее в щечку.

- Счастье может тебе изменить.

- Поставь на одиннадцатый номер!

Ее глаза потемнели от плохого предчувствия. А Джик держал бороду против ветра, готовый противоборствовать будущим бурям.

- Пошли! - сказал он. - Увидимся позднее.

Я смотрел, как они уходят, и очень жалел, что мы все втроем не можем так просто пойти на кубок. Я бы с удовольствием избежал того, что мне предстояло сделать. Интересно, что чувствуют люди, готовясь к выполнению неприятного или просто опасного задания? Лично я полагаю, самое трудное - начало. А уж как возьмешься, то некуда деваться… Но если остается время передумать, отказаться - искушение отступления деморализует.

Зачем, например, лезть на Эверест, если можно полежать у подножия на солнышке?

42
{"b":"92445","o":1}