От неожиданности преступник выпустил жертву. Ее крик услышали. Пронзительно заверещал милицейский свисток, послышался со всех сторон топот ног. Как потом оказалось, преступник недооценил бдительность милиции и масштаб принятых мер. Первыми отреагировали на крик дружинники, которые подали сигнал.

Все выходы из парка, включая известные дыры и разогнутые прутья в заборе, мгновенно перекрыли. Началось прочесывание парка. Задержали шестерых. Началось опознание. Женщина, едва пришла в себя, но увидев преступника, закричала:

– Это он!

На мужчину и так уже посматривали с интересом – алая кофточка под гражданским пиджаком, в который он был одет, показалась слишком яркой, не мужской.

– Ваши документы, – прозвучало требование.

Алмазян, стараясь не выдавать волнения, на свое опознание пожал плечами и протянул документы:

– Я в самоволке. Ее вижу в первые. Она перепутала меня с кем-то.

– Разберемся.

Его задержали. Потребовали снять с себя странную кофточку, которая совпадала с описанием пропавших вещей последней из убитых. Кофточку предъявили родственникам:

– Посмотрите внимательно. Эта вещь вам знакома?

Едва взглянув, мать убитой девушки разрыдалась.

Узнав об этом, Алмазян понял, что попался, реагировал своеобразно – будто оцепенел, лицо, как маска, глаза пустые. Обыск в его бытовке предоставил неопровержимые доказательства его вины. Среди «трофеев» нашлась потерянная сережка, часы другой жертвы, много мелочей, вроде шарфиков и перчаток, губная помада. Одна улика заинтересовала особо – обрывок простыни, похожей на ту, что была изъята с места преступления. Фрагменты соединили и поняли, что цифры не 96, а 93. Искали не в той части…

Никакого пожизненного – только пуля

Алмазяна приговорили к расстрелу. В 1973 году правосудие свершилось – слабое утешение для родственников трех убитых и двенадцати изнасилованных женщин. Но хотя бы никто из них не будет мучиться от мысли, что преступник жив, отбывая пожизненное наказание за счет налогоплательщиков, а значит и за их тоже.

Первая половина дня 13 января 2000 года для врача Максима Владимировича Петрова обещала стать особенно «плодотворной».

В 10 часов, когда по его расчетам пожилые люди, как правило, оставались дома в одиночестве, а родственники и соседи уходили на работу, он нанес визит одному из них. Пенсионерка проживала на улице Софийской.

Дверь открыла 72-летняя женщина. Врача, видимо, узнала, потому впустила без проблем.

– Чем обязана? – поинтересовалась вежливо, но с тревогой в голосе, поскольку недавно сдавала анализы. Если врач пришел на дом, значит что-то серьезное, решила она и приготовилась выслушать неприятные новости.

Улыбчивый, с добрыми глазами доктор заглянул в листочек с ее фамилией и результатами анализов, за которыми она только собиралась сходить в поликлинику:

– Ваши анализы готовы. Все нормально, кроме…

Женщина не дослушала: от волнения начало потряхивать, перед глазами все плыло, видимо подскочило давление. Реакция для впечатлительного пожилого человека вполне ожидаемая.

– Не нервничайте так! Что вы! Так нельзя. Померим вам давление для начала. Потом решим, что делать – госпитализация или обойдёмся уколом.

Доктор спокойно вытащил из своего чемоданчика необходимое, приладил манжету…

– Высоковатое, как я и думал. Сейчас сделаем укол, станет полегче, – и снова полез к себе в чемоданчик, откуда достал принадлежности для инъекции.

– Руки где можно помыть?

Женщина показала в сторону ванной комнаты, не подозревая, что истинным поводом для чистоплотности была предосторожность, а не соблюдение правил.

Свидетель

Недавним "сюрпризом", который чуть было не закончился для "доктора" провалом, стала родственница очередной жертвы, которая во время его "визита смерти" принимала ванну…

Когда он общался, а потом убивал свою жертву и грабил квартиру, присутствия другого человека не заметил. Дверь ванной открылась, когда он уже собирался уходить.

– Доктор!? – раздалось у него за спиной.

От неожиданности Петров вздрогнул, остановился, но быстро взял себя в руки, выругался еле слышно и спокойно повернулся.

Перед ним стояла женщина в шелковом халатике. Достаточно молодая, лет сорока с небольшим. Стройная, но не костлявая, он бы принял ее за спортсменку, если бы не особенная грация в каждом движении. Сопоставив увиденное, догадался, что это та самая балерина, которую он видел на фотографии в комнате жертвы. По наивности подумал, что это либо «бабка в молодости», либо дань увлечению балетом – «театралка». Оказывается – дочь?

Увидев врача в белом халате с фонендоскопом на шее, женщина не обратила внимание на стоявшую у его ног сумку, из которой торчал рукав ее норкового манто, сразу бросилась в спальню:

– Что с мамой? – спросила она, остановившись на пороге комнаты.

Мать лежала на кровати неестественно спокойная и на ее появление не отреагировала, хотя глаза были открытыми. Толстая вязальная спица в груди под накинутым одеялом была не видна.

Женщина удивилась молчанию врача, хотела обернуться, но вместо этого резко выпрямилась, выгнув спину и застыла в этой позе. Взорванное сознание цеплялось за реальность, восстанавливая последовательность: сначала укол, потом боль в спине, которая разлилась огнем где-то внутри нее.

Она хотела одного – вздохнуть. Но не могла – боль парализовала тело, которое вдруг стало чужим.

Все же она обернулась и увидела лицо – застывшая маска смерти с неестественной улыбкой и нечеловеческими глазами, которые смотрели на нее со спокойной заинтересованностью, изучали.

Когда боль в груди стала невыносимой, женщина застонала. Силы оставили ее, и она упала на колени возле кровати. Попыталась вздохнуть снова, но вместо этого закашлялась и на ее губах показались капельки крови.

Мужчина в белом халате присел рядом, положил руку на длинную белую шею женщины, бледное лицо которой виднелось из-под размотавшегося тюрбана. Теперь оно было спокойным, безмятежным. Можно было подумать, что женщина просто устала и прилегла, если бы не вязальная спица, которая торчала в ее спине. Возле кровати в коробке был целый ворох разноцветных клубков и вязальных принадлежностей ее матери.

– Кто вяжет, у того не бывает деменции, – говорила она, поскольку страшилась этой болезни, как и инсульта, чтобы не стать обузой для дочери-балерины. Ей уже 47. Она танцевала в Мариинском театре и по возрасту на законных основаниях теперь наслаждалась ранней пенсией. Не надо было соблюдать строгую диету. Даже подумывала о замужестве. Однако, вместо верного поклонника, для которого пенсия любимой балерины была чем-то неприличным и невозможным, на жизненном пути встретился другой и для него она была лишь нежеланным свидетелем.

Петров ее убивать не хотел, не планировал. Целью была ее пожилая мать, чьи анализы попали ему в руки…

Ничего не предвещало

Прежде чем стать убийцей, Петров был обычным человеком. Многие могли сказать о нем – хороший, добрый, отзывчивый, внимательный.

Изучение обстоятельств рождения, детства и юности Максима Петрова, серийного убийцы в белом халате, не выявили предпосылок перерождения в чудовище, которым он стал.

Родился в 1965 -ом. Рос и воспитывался в хорошей семье. Отличался нетерпимостью к проявлениям жестокости. Когда изъявил желание стать врачом, мотивировал тем, что хочет помогать и спасать. Поступил в мед, окончил его в 1989 году, когда страну уже накрывал хаос, вызванный перестройкой.

Через несколько лет с дипломом педиатра Петров вышел из стен института в никуда. На тот момент педиатры в стране уже были ненужным балластом. Нашлось место на подстанции скорой помощи №5.

НА ХОРОШЕМ СЧЕТУ

Новым врачом пациенты были довольны. Коллеги ничего о нем сказать не могли потому, что он сразу же от них дистанцировался.

В минуты отдыха, когда большая часть персонала тусовалась в курилке, обмениваясь невеселыми новостями, Петров «отгораживался» от обсуждения чтением детективов.