По вдруг возникшему всеобщему движению в зале понимаю, что вероятно списки только что вывесили, но я не трогаюсь с места: во-первых, сейчас кто-нибудь из наших прибежит и всё мне и так расскажет, а, во-вторых, какая собственно разница, кто бы, ни был мой первый соперник, всё равно нужно будет его класть…

а как иначе?

Чуть поодаль кучкой сидят борцы команды из Татарстана, новости жеребьёвки явно оживили их сообщество: шумный, нерусский говор, смех, легковесы собираются на разминку. У Татарстана традиционно сильная команда, татары – борцы хорошие…

Снизу к своим поднимается широкоплечий, черноволосый Равиль Айсин, я его хорошо знаю, парень из моего веса, крепкий орешек. Этой зимой на сборах в Казани мы с ним постоянно спаринговали, и гораздо чаще его лопатки бывали прижаты к ковру тогда, но, во-первых, так было не всегда, а, во-вторых, то было зимой, а сейчас конец апреля и Равиль наверняка всё это время зря не тратил… (« Интересно, насколько он прибавил с зимы…»). Но в любом случае Равиль – это одна из серьёзных проблем для меня тут, в Киеве.

Равиль видит меня и жестом приветствует. Я отвечаю также.

– Списки видел? – кричу ему сверху.

– Видел.

– Ты с кем?

– С тобой!

Я понимающе улыбаюсь, шутка принята. … Если по правильному, то, на мой взгляд, нам с ним следовало бы здесь бороться в финале за первое и второе, но уж точно не в первом круге.

Ко мне подсаживается наш мухач, Толик Пузатиков, человек-ртуть, как зовут его в нашей команде.

– Списки видел?

– Нет ещё.

– Ты с каким-то татарином из Казани.

– Да?..

Фамилию не помнишь?

– Не помню.

– Не Айсин?

– Кажется он.

Похоже.

Как ты сказал?

– Айсин.

– Да, точно Айсин.

Я бросаю взгляд на Равиля, он наблюдает за нами, в глазах тревожная тень (он тоже помнит зимние сборы и то, как часто он там оказывался снизу…).

– А я с каким-то якутом. Ладно, я пошёл разминаться.

Толик, убегая, ещё что-то кричит, но я его уже не слушаю.

Значит, правду сказал Равиль, это была не шутка… Ну что ж, Айсин – так Айсин, придётся начинать турнир без раскачки.

……………………………………………………………….

И вот мы стоим в центре ковра друг против друга. Судья на ковре проверяет готовность бокового, даёт отмашку судье за столиком и поворачивается к нам.

– Так, борцы, пожали руки (рукопожатие до и после схватки – обязательный ритуал)

Наши ладони и глаза встречаются, Равиль не выдерживает и отводит свой взгляд. А свисток судьи объявляет начало схватки.

Я хорошо знаю манеру борьбы Равиля, в данный момент он абсолютно собран, ушёл в глухую защиту, работает всё по классике и никакой самодеятельности: вязкая борьба за захваты рук и туловища, неловкие попытки прохода в ноги, имеющие целью скорее обозначить свою активность для судей, чем действительно атаковать. К концу первого периода эта его имитация борьбы начинает меня злить, а азарт поединка всё более и более заводит. Но на первый перерыв мы уходим с нулевым результатом.

Игорь Васильевич, наш тренер, обмахивая меня, говорит какие-то дежурные фразы, но я его почти не слушаю. Сейчас я понимаю, что Равиль по-настоящему серьёзный противник и с зимы он действительно здорово прибавил, да и меня за те сборы он тоже хорошо выучил, знает мою бросковую манеру борьбы и поэтому не идёт в плотный захват. Но ничего, в конце концов, в наших с ним спаррингах я почти всегда как-то решал свои задачи…

На вторую трёхминутку выхожу уже серьёзно заряженным показать этому татарину кто на ковре хозяин. Я иду на Равиля, навязываю ему борьбу за захваты рук, туловища, одновременно стараюсь раздёргать его резкими швунгами, не даю ему нырнуть мне в ноги… Равиль, кажется, растерян, не ожидал от меня такого напора, но стоит, уйдя в глухую защиту. Мне тяжело… работать первым номером да ещё в таком темпе трудно, но я знаю, что где-то он обязательно ошибётся, главное не сбавлять натиска.

Судья на ковре останавливает схватку и делает Равилю замечание за пассивное ведение борьбы. Уже не плохо, следующим ему будет уже предупреждение, а мне автоматом выигрышный бал. Тренер Равиля что-то строго выкрикивает ему по-татарски, Равиль согласно кивает в ответ: мол, услышал, понял и принял к действию. Наши, московские тоже что-то кричат мне, подбадривают…

На кураже я авантюрно обостряю ситуацию, резко швынгую его под себя, а Равиль, как будто только этого и ждал, (используя моё же усилие) легко ныряет к моей открытой левой ноге. Понимая, что это шанс он, вцепившись в неё как клещ, изо всех сил пытается оторвать её от ковра, чтобы лишить меня одной опоры, а потом подсечь и вторую. Положение – дрянь, ведь этот незатейливый приёмчик – это его «коронка», и я это хорошо знаю, и чтобы не было ещё хуже ухожу в партер, отдавая победный бал противнику. Восторженные крики команды Татарстана сопровождают вскинутую руку судьи на ковре с отжатым большим пальцем, (жест, оповещающий о том, что Равилю засчитано техническое действие – перевод соперника в партер, и оцененное в один бал).

На второй перерыв мы так и уходим при счёте 1 – 0 в пользу Равиля.

Игорь Васильевич обмахивая меня торопливо что-то подсказывает, но я опять его плохо понимаю, впереди последняя трёхминутка и мне, во что бы то ни стало, нужно успеть взломать глухую оборону Равиля, в которую он теперь, безусловно, уйдёт. А обороняться он умеет…

Гонг.

– Давай, пошёл, – как из далека, слышу я напутствие тренера, получаю от него лёгкий толчок в спину и иду к центру ковра.

Равиль меня уже ждёт. Наши глаза встречаются, и во взгляде Равиля я вижу какую-то злую решимость.

Опять тот же рисунок борьбы, я решительно давлю, стараясь войти в плотный захват, Равиль умело и совсем не пассивно защищается, иногда довольно опасно огрызается попытками пройти мне в ноги. В этой вязкой борьбе проходит большая часть последнего периода.

– Пошла последняя минута схватки, – беспристрастно объявляет в микрофон судья за столиком.

И тут я начинаю не на шутку нервничать: осталось бороться меньше минуты, у меня ничего не получается, а Равиль, почувствовав реальную возможность вырвать победу, усиливает свой атакующий напор.

Я штурмую оборону Равиля, мобилизовав все оставшиеся ещё неизрасходованные силы, Равиль тоже на кураже прёт на меня «с открытым забралом» и бескомпромиссная борьба уже идёт на встречных курсах. А секунды тают,

тают,

тают…

И тут Равиль неожиданно опять ныряет к моей левой ноге, а я, защитив её, пропускаю Равиля к себе за спину.

Только этого мне не хватало!

Теперь я стою, упёршись обеими руками в ковёр, а Равиль сидит у меня на спине. И это катастрофа. Ведь если я в этом положении коснусь хотя бы одним коленом ковра это будет засчитано Равилю как второе техническое действие (опять перевод соперника в партер) и он получит второй выигрышный бал, и это уже точно будет его победа, так как за оставшиеся секунды отыграть у него два бала он, конечно же, не даст…

Равиль это тоже хорошо понимает и бьёт своей голенью мне в сгиб коленного сустава, заставляя колено сложиться. Бьёт раз,

бьёт два,

бьёт три. В зале татарская команда поднимает победный рёв, что-то кричат и наши, и среди общего шума различаю взволнованный голос Игоря Васильевича.

– Стоять!

Стоять!

Равиль цепко держит меня и, опьянённый близкой победой, опять и опять бьёт своей голенью в сгиб моего колена.

И тут в голове у меня рождается иезуитский замысел.

Я под ударами голени Равиля начинаю медленно сгибать коленку (потакая его азарту), с каждым ударом приближая её к ковру.

– Стояяять!!! – слышу я отчаянный крик тренера…

Татары, повскакивав со своих мест, восторженно ревут…

Слышу, как прямо в ухо мне натружено хрипит Равиль…

и ставлю колено на ковёр.

Поднятая рука судьи на ковре с отжатым большим пальцем, оповещающая о заработанном Равелем ещё одном бале, торжествующий рёв татарских борцов, вскинутые в отчаянии руки