— Ты же знаешь, я не читаю твоих переписок с ней. Это всё же личное. — Женщина замялась, сложив столовые приборы возле тарелки. — Может, ты всё же прочтёшь её письма? Их от неё пришло уже пять.

— Хорошо.

Кинг не стал спорить с Роуз. С этой женщиной лучше согласиться. Это она с виду ранимая, хрупкая и мягкая, особенно с Седриком. А так-то нрав у неё весьма суровый. Амос только на людях является главой семьи, все серьёзные решения, как правило, принимает его жена. А все разногласия и возможные конфликты душатся ей же, в зародыше.

— Тебе завтра возвращаться в Хогвартс, — сказал Амос, вытирая салфеткой уголки губ. — Дамблдор уже знает о твоей амнезии. К сожалению, мистер Тики не умеет держать язык за зубами.

Кинг мысленно цыкнул зубом:

— Это проблема?

— Не то чтобы проблема, — замялся мужчина. — Я просто не совсем ему доверяю. Знаешь, он, конечно, светлый маг и, по слухам, сделал очень много добра, однако…

Кинг заторможенно наблюдал за тем, как посуда, следуя мановениям волшебной палочки Роуз, перелетает в рукомойник и начинает очищаться сама по себе. Даже вода не нужна, всё делает магия. Бывший герой S-ранга почувствовал укол зависти. Ведь он так не может. Ему магия недоступна. Остается лишь надеяться, что отец Седрика прав и он сможет вернуть навыки тела. В противном случае выжить на турнире — задача нетривиальная. Если в первом этапе были драконы, то что будет дальше? Василиски? Мантикоры или, может быть, стаи акромантулов? Он полностью ознакомился с местным бестиарием, включающим в себя различные книги о монстрах. И то, что он может встретить этих тварей в бою, заставляло кишки Кинга сжиматься от волнения.

— Сынок, ты меня слышишь?

— Да, я понимаю, — отозвался Кинг. Краем уха он слышал, о чём говорил Амос. — Дамблдор с таким количеством власти не может быть добрым и простоватым чудаком с бородой. Ты это имеешь в виду?

Отец Седрика кивнул.

Кинг в который раз поймал себя на мысли, что пока не может воспринимать этих людей как свою родню. Будучи затворником до мозга костей, он крайне неохотно сходился с людьми. Да чего уж там, у него в прошлом мире был только один друг — Сайтама. Что будет в этом — неизвестно. Мысль о том, что ему придётся находиться в школе, где куча народа, к тому же эта куча народа наверняка будет обсуждать его и глазеть… Его пульс начал ускоряться.

А если учитывать, что любой из этих спиногрызов способен колдовать и теоретически может превратить Кинга в свинью, а потом жахнуть по этой свинье Бомбардой…

Б-ДУМ! Б-ДУМ! Б-ДУМ!..

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Амос, немного отстранившись от сына.

— А? — сердце Кинга слегка успокоилось. Он медленно выдохнул. — Всё в порядке. Думаю, мне стоит пойти к себе и подготовить вещи.

— Я помогу тебе, — сказала Роуз, покончив с очисткой посуды. Кинг не был против. Да, сейчас он пока не воспринимал их как родителей, однако это единственные люди в этом мире, которые проявляют к нему заботу и тепло. И это не может оставить равнодушным.

Возможно, ему всё же стоит начать считать их своей роднёй? Ведь Седрика уже нет. Теперь он занял его место. По воле высших сил или же случайно — уже не важно. Связей из прежнего мира тоже нет. Единственный друг и знакомые остались в прошлом. И теперь он сам по себе. Один на один со своими тайнами и ложью.

И единственные, кто начал помогать ему разгребать всё то дерьмо, что свалилось ему на голову, — это родители Седрика.

***

— Готов? — Амос похлопал его по плечу.

Кинг с серьёзным видом кивнул, хотя на деле нихрена он не был готов. По его виску стекала маленькая капля пота, однако никто этого не заметил.

За окном было ясно. Зимнее солнышко краем золотого диска заглядывало в гостиную, освещая комнату приятным тёплым светом.

Отец тем временем достал горшочек с летучим порохом и подошёл к камину:

— Ты ведь помнишь, что такое каминная сеть и летучий порох, не так ли, Седрик?

— Помню, — твёрдо произнёс Кинг. Он даже перемещался таким способом один раз — из Мунго в их дом. Ощущения незабываемые. Если не закрыть глаза, головокружение обеспечено.

— Возьми щепотку, зайди в камин и перед тем, как бросить, скажи: Хогвартс, кабинет директора. — Амос открыл крышку небольшого горшка и протянул Кингу. — Дамблдор открыл камин для твоего прибытия. Знаю, после потери памяти ты всегда спокоен и не волнуешься. И потому хочу напомнить… в Хогвартсе — будь осторожен. В последние годы там происходит множество странных вещей. Странных даже по меркам магов.

— Спасибо. Буду осторожен, — сказал Кинг и протянул руку, чтобы взять щепоть порошка, однако его прервала мать:

— Сынок, пиши нам. Если будут какие-то проблемы и сложности, обращайся к Дамблдору. Знаю, Амос ему не доверяет, но это единственный человек, который осведомлён о твоей проблеме… и который пообещал хранить её в тайне.

— Хорошо, мам.

Роуз крепко обняла его, затем поцеловала прямо в обожжённую щеку. Отстранившись, она лукаво улыбнулась:

— Даже со шрамами ты у меня всё равно красавчик.

— Эм… — Кинг на некоторое время растерялся. Когда он в первый раз увидел себя в зеркале — едва не обосрался от страха. А эта женщина заявляет, что он красавчик. Скорее всего, она просто пытается его подбодрить и поддержать.

— Мм… спасибо, — Кинг не стал улыбаться. Потому что когда он тренировался перед зеркалом повторять коронную улыбку Седрика, увиденную в воспоминаниях Амоса Диггори, его ноги подкосились и он почти упал в обморок. Эта ужасающая ухмылка вместе с жуткими шрамами-ожогами на пол-лица и пронзающим взглядом… впечатления от его внешнего вида, мягко говоря, не самые лучшие. Безусловно, его теперешняя наружность даст фору в грозности его прошлому образу.

— Ладно, уже почти полдень, — сказал Амос, ускорив прощание матери и сына. — Не будем заставлять Дамблдора ждать.

Кинг зачерпнул летучего пороха и шагнул в камин. Развернувшись, он ещё раз глянул на родителей. В их глазах он увидел беспокойство, заботу и… гордость? Возможно, ему показалось. Да и если бы гордость там была — она точно не относится к нему. Они всё это испытывают к другому человеку. К Седрику.

От осознания этого факта в груди его защемило, а глаза увлажнились. Ему стало обидно, что эти чувства испытывают не к нему. И ему опять было стыдно за обман. Стыдно за то, что он занял тело их сына, но…

«Я в этом не виноват», — сказал он себе сам. Его реинкарнация — фактор, от него не зависящий. И, вполне вероятно, если бы он не занял тело парня, то Седрик бы окончательно погиб. И эта история для его родителей закончилась бы печально. Однако сейчас, благодаря ему, у них есть надежда. Надежда на то, что Седрик жив, что у него всё будет хорошо, что всё образуется и к нему вернётся память…