Иными словами, монархии на Ближнем Востоке изжили себя. Они сохранились лишь в тех странах, где имелась обширная ресурсная база, – и в виде традиционных систем, функционирующих, что называется, «по накатанной». В арабском мире началась эпоха диктаторов – и Гамаль Абдель Насер был первым из них. Вслед за Насером появились Ясир Арафат (Палестина), Абдалла ас-Саляль (Йемен), Саддам Хусейн (Ирак), Хафез Асад (Сирия) и Муаммар Каддафи (Ливия). Все они принадлежали к поколению арабских националистов-революционеров, имели военное образование (либо крепкие связи с армией) и пришли к власти в 1950-1970-х годах – на волне популярности панарабского движения.

Противоречия между египетским президентом и королевским домом Ирака носили принципиальный характер. Насер создавал для Хашимитов проблемы каждым своим действием. Его реформы подрывали основы традиционного общества – в то время как иракская монархия основывалась на традиционализме (в первую очередь – на непререкаемом авторитете короля). Кроме того, глава Египта критиковал Багдадский пакт, поддерживал Алжир в войне за независимость от Франции (1954–1962) и сотрудничал с СССР, чем вызывал недовольство Запада. Национализировав в 1956 году Суэцкий канал, Насер доказал, что с европейскими державами необязательно считаться. Египетский лидер пользовался колоссальной популярностью в арабском мире – и, в частности, в соседней с Ираком Сирии (которая в 1949 году отвернулась от Хашимитов после слухов о попытке захвата Дамаска). Быстрый рост числа сторонников Насера автоматически увеличивал количество врагов Хашимитов – хотя панарабизм и социализм были априори опасны для этой древней династии.

Египет представлял собой смертельную угрозу иракской монархии. Нури ас-Саид в 1956 году говорил Джеральду де Гори: «Насер всячески вредит нам. Если мы сможем пережить следующие 5–6 лет, все будет хорошо. К тому времени наш труд во благо народа наконец-то принесет плоды. Я гарантирую, что Ирак станет самой сильной и процветающей страной на Ближнем Востоке. Но только если мы переживем следующие несколько лет».

Абд аль-Илах тоже чувствовал приближение катастрофы. После воцарения Фейсала II он собирался уехать в Англию, купить особняк в сельской местности и заниматься любимым делом: охотиться, разводить лошадей, участвовать в скачках. Но отъезд постоянно откладывался. Сначала Абд аль-Илах планировал остаться в Багдаде в течение первого года правления Фейсала. Затем он решил дождаться свадьбы короля, потом – рождения наследника. Ситуация в Ираке ухудшалась, и регент не хотел бросать племянника на произвол судьбы. Будучи наследным принцем, Абд аль-Илах мог в критический момент спасти династию. Враги Хашимитов обвиняли его в излишней самоуверенности – но на самом деле Абд аль-Илах проявил редкое мужество. Он принял судьбу – и с достоинством ждал того дня, когда сможет выполнить свой долг перед семьей и государством.

Но время шло, и недостатки Абд аль-Илаха проявлялись всё отчетливее. В первую очередь он был склонен к фаворитизму, и состав избранных периодически менялся. Придворные, не удостоившиеся расположения принца, ревновали. Бывшие фавориты, отлученные от власти, впадали в ярость. Щедрые субсидии и дотации, которые Абд аль-Илах выдавал иракским коммерсантам, породили слухи о его жадности – якобы принц помогал только тем, кто предлагал ему взятки. В довершение всего, в Бейруте вышла книга, написанная братом полковника ас-Саббаха – лидера «Золотого квадрата», которого казнили за участие в перевороте 1941 года. Автор утверждал, что Абд аль-Илах и Нури ас-Саид убили короля Гази. Выход в свет столь провокационного издания подлил масла в огонь: иракцы по-прежнему обожали Гази, а каирское радио объявило книгу правдивой.

Абд аль-Илах и Нури подверглись жестокой критике. К тому же, принц и премьер-министр[36] были союзниками англичан и часто ездили в Лондон. Египетская (а вскоре и иракская) пресса считала британцев виновниками всех несчастий, выпавших на долю арабов. Как только журналисты в этом контексте связали имена Абд аль-Илаха и Нури с британским правительством, репутация обоих была испорчена окончательно и бесповоротно. Абд аль-Илах получил унизительное прозвище «империалистическая собака», а Нури – «лакей Запада». Постепенно иракская молодежь согласилась с мыслью, что они «тираны».

Ситуация осложнялась еще и тем, что Фейсал II воспитывался как будущий конституционный монарх. Он не был готов к абсолютной власти, не привык ни за что бороться и психологически не мог прибегнуть к насилию – даже ради собственного спасения. Молодой король всегда искал поддержки у ближайшего окружения и не принимал решения самостоятельно. Парламентские выборы 1953 года показали, что иракцы поддерживают руководство страны – но затем в течение года Месопотамию сотрясали антиправительственные демонстрации. Националисты добились проведения новых выборов в июне 1954 года и одержали на них победу. Перевес был незначительным, но все-таки был. Отныне большинство депутатов в главном законодательном органе Ирака являлось противниками монархии. Нури ас-Саид посоветовал Фейсалу распустить парламент и ввести прямое правление, что король и сделал. Разумеется, это не прибавило ему популярности. Теперь оппозиционеры называли «тираном» и «приспешником империализма» не только Абд аль-Илаха и Нури, но и Фейсала.

Нападки на ненавистных «империалистов» в арабской прессе имели и другую сторону. Британская империя распадалась, и 1956 год оказался для нее очень трудным. Сначала провалились апрельские переговоры между СССР и Великобританией в Портсмуте. Затем персы выбили англичан из иранского города Абадан, где находился нефтеперерабатывающий завод – на тот момент крупнейший в мире. Советский Союз был ядерной державой и огромной страной, победившей нацистскую Германию, – поэтому с ним приходилось считаться. Но Иран являлся участником Багдадского пакта и не имел ядерного оружия. Англичане контролировали добычу нефти в Персии с начала XX века. Однако немедленной реакции со стороны Лондона на события в Абадане не последовало. С одной стороны, все знали, что британцы заинтересованы в сохранности своих нефтяных установок на территории Ирана и, вероятно, поэтому воздерживаются от решительных действий. Но, с другой стороны, возможно, Великобритания слишком слаба, чтобы ответить ударом на удар?

Вопрос повис в воздухе. Однако национализация Суэцкого канала расставила все точки над «1». Слабость Туманного Альбиона больше не вызывала на Ближнем Востоке никаких сомнений. События 1956 года показали, что англичан можно изгнать – а значит, можно избавиться и от их союзников. От Хашимитов.

26 июля 1956 года Насер объявил о национализации Суэцкого канала. С этого дня Нури ас-Саид начал отчаянно призывать руководство Ирака к активным действиям против Египта – вплоть до убийства Насера. Иракское правительство заявило, что нет причин для беспокойства: наверняка через несколько месяцев египтяне опять совершат что-нибудь возмутительное и тогда уж точно спровоцируют Великобританию на военное вмешательство. «Для нас счет идет не на месяцы, а на недели», – резко сказал Нури.