Благополучие царственного племянника было главной заботой Абд аль-Илаха. Регент любил его как сына и беспокоился о будущем мальчика. Во время визита в Неаполь принц попросил отдыхавшего там британского фельдмаршала Харольда Александера подыскать молодого офицера на роль воспитателя для Фейсала. Ребенка надлежало обучить хорошим манерам, истории и иностранным языкам, а также стрельбе, верховой езде и плаванию.
Фельдмаршал направил соответствующий запрос в правительство Великобритании. Комитетом для определения достойнейшего претендента руководил сэр Луис Грейг – наставник короля Георга VI. После десятков отвергнутых кандидатур Грейг искренне рекомендовал Абд аль-Илаху Джулиана Питта-Риверса – правнука знаменитого английского археолога Огастеса Питта-Риверса. Впоследствии Джулиан стал крупным специалистом в области археологии и этнографии, но задолго до этого – во второй половине 1940-х годов – он провел несколько лет в Багдаде и с успехом подготовил Фейсала к Хэрроу.
Хашимиты отнеслись к образованию Фейсала крайне серьезно. Они твердо решили избежать ошибок, допущенных при воспитании Гази. Но и король сильно отличался от своего непутевого родителя. Фейсал был тихим и прилежным учеником. Он схватывал всё на лету, и Питту-Риверсу нравилось работать с таким способным ребенком. По достижении 12 лет юного монарха отправили в Англию, в престижную школу Сандройд. Уже через год он поступил в Хэрроу. Компанию Фейсалу на Туманном Альбионе составил кузен Хусейн – внук иорданского правителя Абдаллы I.
Пока Фейсал учился в Великобритании, регент занимался государственными делами. Главной проблемой Ирака являлась национальная безопасность. После Второй мировой войны армия находилась в плачевном состоянии. На протяжении восьми лет она вмешивалась в политику, что дурно повлияло на личный состав. Члены высшего командования – подготовленные еще в Порте – редко покидали свои багдадские кабинеты. Офицерское звание считалось синекурой, поэтому офицеров все устраивало. Но солдаты роптали. Их сапоги разваливались, казармы никто не ремонтировал, жалованье было нищенским, а питание – скудным. К лету 1943 года из 30-тысячной армии дезертировало 20 тыс. человек. Кроме того, ни регент, ни Нури ас-Саид не хотели, чтобы армия была сильной. Они прекрасно помнили переворот аль-Гайлани (1941) и не желали его повторения.
Однако слабая армия ставила под угрозу существование Ирака – а значит, и интересы Лондона на Ближнем Востоке. Весной 1944 года британскую миссию в Ираке возглавил генерал-майор Малькольм Рентон. Он сразу же отправил в отставку 120 высокопоставленных командиров и начал создавать систему социального обеспечения военнослужащих. Молодые офицеры, которые еще не получили престижные должности, поддерживали генерал-майора. У Абд аль-Илаха были недобрые предчувствия, но он скрепя сердце помогал Рентону. Одновременно принц старался присутствовать на всех военных учениях и поддерживать связь с низшими офицерскими чинами, чтобы в дальнейшем они не вышли из-под контроля и не устроили очередной переворот.
По этой же причине регент организовывал для офицеров выезды на охоту, ужины и спортивные игры. Там он неформально общался с лейтенантами и капитанами. Вчерашним выпускникам военно-учебных заведений льстило внимание наследного принца. Абд аль-Илах понимал, что командный состав надо знать и поощрять. На момент революции 1958 года почти все лучшие офицеры Ирака считались лояльными по отношению к королевскому режиму.
Благодаря усилиям Абд аль-Илаха и Рентона финансирование армии увеличилось, а боеспособность – повысилась. Но оружия по-прежнему не хватало. Весной 1947 года правительство под руководством Сайида Салеха Джабра отправило в Лондон список вооружения и военной техники, которые Ирак намеревался приобрести у Великобритании. Спустя несколько дней Джабр заявил, что ответ Туманного Альбиона подразумевает ограничение этого списка. Тогда регент сформировал комиссию по закупкам и велел ей лететь в Лондон – договариваться с британским кабинетом по каждому пункту указанного перечня.
Комиссия быстро договорилась с англичанами – но вскоре Абд аль-Илах, также находившийся в Лондоне, получил из Багдада телеграмму от Джабра. Тот писал, что комиссия не имеет права ничего приобретать, пока каждая покупка не будет одобрена правительством Ирака. Принц рассердился – но память о событиях 1941 года заставила его смириться с позицией Джабра. Комиссия вернулась в Багдад и в течение шести недель терпеливо ждала, пока кабинет обсуждал покупки. В итоге все заказы были одобрены, кроме одного. Джабр наотрез отказался выдавать разрешение на покупку 500 грузовиков у Великобритании – но настаивал на их приобретении у США, через своего знакомого подрядчика. Инцидент получил широкую огласку и вызвал шквал негодования в армейских кругах.
Осенью 1947 года Джабр стал особенно непопулярен. Из-за неурожая месопотамские крестьяне не могли сделать запасы на зиму. Но премьер-министр продавал иракскую пшеницу и кукурузу в Сирию через знакомых торговых представителей. Узнав об этом, регент издал указ, запрещавший экспорт продовольствия. Джабр сделал вид, что возмущен до глубины души, – и втайне выдал своему приятелю-коммерсанту спецразрешение на вывоз в Сирию большой партии зерна. Когда это стало известно, иракцы возненавидели Джабра.
Пока премьер-министр наживался на соотечественниках, на международном уровне обсуждалась возможность пересмотра англо-иракского договора 1930 года, в первую очередь – его военных положений. Абд аль-Илах настаивал на том, чтобы в переговорах не участвовали британские чиновники, которые ранее работали в Ираке. Принц боялся непредсказуемой реакции армии и оппозиции, да и вообще хотел сохранить сам факт переговоров в тайне. Но англичане подумали, что регент возомнил себя властелином Месопотамии.
Миновала зима 1946–1947 годов. Казалось, Лондон и Багдад никогда не достигнут консенсуса – но в ноябре 1947 года в Междуречье прилетел вице-маршал авиации Роберт Фостер. Бывший сотрудник британских спецслужб, он хорошо знал и любил Ирак. Фостер и Абд аль-Илах всегда легко находили общий язык – вот и теперь принц изъявил готовность продолжить обсуждение англо-иракского договора. Но британский военный атташе в Багдаде почему-то решил, что регент согласен на любые условия, – и радостно сообщил об этом в Лондон.
Британское правительство заключило, что Абд аль-Илах непредсказуем – а значит, его нужно держать на коротком поводке, дабы он не натворил глупостей. Параллельно Джабр под давлением регента подал в отставку. Но Рентон получил соответствующие распоряжения из Лондона и запретил принцу принимать отставку главы кабинета. В противном случае, заявил Рентон, Лондон не возобновит переговоры с Багдадом по поводу договора.
В декабре 1947 года британское посольство в Багдаде решило, что все готово для подписания нового договора. Текст был согласован с Джабром. Глава кабинета действовал самостоятельно – не консультируясь ни со своими министрами, ни с оппозицией. Когда у него спросили, существовал ли проект документа, Джабр ответил: «Нет». Это значит, что договор писался англичанами «набело» – без возможности для иракской стороны (кроме Джабра) внести какие-либо коррективы.
В январе 1948 года иракская делегация во главе с Джабром отвезла договор в Лондон. Тем временем министр иностранных дел Великобритании Эрнест Бевин проводил отпуск недалеко от Портсмута. Иракские политики приехали туда для осмотра морских оборонительных сооружений – и тогда было решено, что подписание договора состоится в Портсмуте 15 января 1948 года.
Согласно новому документу, авиабазы в Эль-Хаббании и Шуайбе передавались Ираку. Англичане могли держать там лишь ограниченный технический персонал. Британская военная миссия в Багдаде подлежала упразднению. Гарантировалась стандартизация оборудования и техники, используемых в британской и иракской армиях. Помимо того, Лондон обещал предоставить Ираку новейшее оружие, а также оказать помощь в обучении иракских пилотов за границей.
