Тяжело вздохнув, я нехотя обернулся. Позади стоял мужчина. То есть, можно было бы назвать это так, да стоило ли? Скорее уж, существо. Нежить. Он старательно таращил глаза – пустые чёрные провалы. Вокруг витал едва различимый удушливый смрад разложения. Одежда – заляпанные бурым драные лохмотья. Всё как по писаному, – отметил я, – неупокоенная душа. Чересчур долгое пребывание в мире живых их уродует просто до неузнаваемости: судорожно цепляясь за мёртвые тела, чтобы сквозняком не унесло в Запредельное, они и сами в конечном итоге становятся эфемерными кусками собственной разлагающейся плоти.

Пока я разглядывал страдальца, по набережной прошла девушка, прямиком сквозь замершего мертвеца, и, брезгливо сморщившись, прикрыла рот и нос ладонью, вероятно, различив то же амбре, что улавливал и я. Мертвец проводил её жадным, голодным взглядом, но преследовать не стал. Я отчего-то его интересовал куда больше, чем потенциальная возможность поживиться. Впрочем, на шею кому попало ведь не присядешь, – раздумчиво нахмурился я. – Ну уж на мою-то – в последнюю очередь. Я – хоть созданье и миролюбивое, но постоять за себя могу.

Почему, интересно, они не помогают своим? – призадумался я мигом позже, глядя вслед удаляющейся молодой особе, а затем снова посмотрел на мерно раскачивающегося из стороны в сторону мужчину. Ну не все ведь, как Мигель, – сообразил-таки я. – Мало что видят. Понимают и того меньше. А что до состраданья.. тут и живых-то не всегда облагодетельствуют, не то что мёртвых.

Покойник, словно откликнувшись на мои размышленья, попытался сказать что-то, но его рот, точно склеенный, лишь уродливо разошелся на продольные волокна. Ещё я заметил, как сильно он был истощен – тело мытаря состояло целиком и полностью из облепленных тусклой пергаментной кожей костей, да и только. Отобедал кто-то очень даже недурно, – снова грустно выдохнул я. Сама возможность вот так беззастенчиво питаться за чужой счёт – меня прямо-таки покоробила. Надо же, каким я стал…

«Я тебе не помощник, – наконец безразлично проговорил я, отвернувшись. – Смерть – отнюдь не моя специализация».

Но мертвец не сдавался. И никуда не уходил. Я мог бы, конечно, игнорировать такую неподобающую настойчивость. Но вместо этого почему-то устало поднялся на ноги. Неприятная дрожь, мучившая меня, тем временем унялась.

Мытарь тут же неуклюже потопал куда-то, будто понукая идти за ним. Зачем я, собственно, опять лезу? – отругал я себя, уже поднимаясь по гранитным ступеням. – Неужто мало мне своих проблем, подавай ещё и чужие? Но ноги сами шли вслед за покойником. Внезапно меня с головы до пят обдало холодными брызгами. Я оглянулся и укорительно покачал головой, слыша за плеском воды звонкий, почти детский смех. Нашли же время. Ну да чего там, я ведь и сам не лучше. Рассчитались, стало быть.

Мертвец в свой черёд терпеливо меня поджидал. Я мог бы выведать его историю загодя, но ничто не даётся даром, всё есть энергия. А вот то, как я «мёрз» недавно, недвусмысленно указывало мне, что красная лампочка «бензобака», предупреждая, уже начинает помаргивать. Когда же она загорится ровным алым огоньком, мне придётся несладко. Так что следовало ужесточить контроль и не допускать впредь нечаянных вывертов с путешествиями сквозь пространство. Впрочем, легко сказать: попробуй проконтролируй сломанный механизм.

Неупокоенный тем временем повёл меня куда-то захламлёнными подворотнями и пустынными переулками. Не через Навь, и на том спасибо. Наяву. В конце концов, в одном из таких вот ничем непримечательных закутков мой проводник неуверенно замер. Ноги его подломились, точно тростинки, послышался хруст костей, и дальше своё упрямое движенье он продолжил уже ползком. Как же этот несчастный ослаб, спустив последние силы на то, чтобы показать мне… Что? Становилось любопытно.

В дальнем углу отдающей гнилью подворотни обнаружился неприметный канализационный люк. Крышка на нём была сдвинута, и это не могло не настораживать. Я, наклонившись, легко отодвинул её и заглянул в смрадную черноту колодца. Оттуда отчётливо пахнуло смертью. Мой проводник, лёжа на земле, принялся трясти головой, как бы указывая направленье. Но дальше идти со мной не решился, да и не смог бы.

Вздохнув уже не впервой за сегодняшний день, я начал спускаться за заржавленным ступеням вниз, в липкий чернильный мрак. Да тут не только смертью разит, – отметил я про себя, – но и магией. Как выяснилось чуть позже, чутьё меня не подвело.

Пройдя по тёмному тоннелю до поворота, я наткнулся на труп, по которому вальяжно сновали крысы. Пускай эти зверьки и любили начинать трапезу с глаз, мертвеца их лишили вовсе не они. Глаза у человека оказались выколоты, а отнюдь не съедены, мне это было ясно, хотя я и не проводил судмедэкспертизу. Ну стоило сказать, отсутствие глазных яблок в глазницах – далеко не самая неприятная подробность, открывшаяся мне. А вот нижняя часть лица… Теперь понятно, почему неупокоенный не мог говорить: его рот оказался грубо зашит толстой, потемневшей от крови ниткой – шили на живую, это я тоже понял навскидку. Да бог бы с ней, с ниткой! Самое жуткое – это печать, вырезанная на коже. Кровавые линии рассекали лицо сверху донизу, магический символ впотьмах тускло и зловеще мерцал. Н груди тоже просвечивали кровавой вязью сигиллы. Не иначе несчастного нарочно привязали к его мёртвой плоти. Это было так возмутительно, так неправильно. Но моего мнения тут никто не спрашивал.

Молча оглядев всю картину, я небезосновательно предположил, что после смерти покойника поднимали раза три, не меньше. Поэтому и фантом был таким тщедушным. Некромантия как она есть: видел я нечто подобное в старинных гримуарах, копошась в тёмных кладовых человеческой истории прилежно и увлечённо, как археолог, изучая их примитивные способы программирования действительности. Только сам ритуал.. – я пристальнее вгляделся в подробности, – хоть и сложный, но выполнен как-то.. не слишком изящно. Да и трижды к ряду… Зачем? Будто это делал не опытный колдун, а подмастерье, набивая руку.

Собственные догадки, надо сказать, мне не понравились абсолютно. Странные же в этом городе существуют учебные заведения. По возможности следует обходить их стороной, как и их учеников, – мысленно подытожил я, благоразумно решив лишний раз не совать свой нос куда не следовало. Отчего-то в уме не к месту всплыла картинка с вороном в парке. Я мотнул головой, отгоняя неприятные догадки. Мигель не такой, и точно не стал бы никого зазря мучить: вспомнить хотя бы, как он пригрел заброшенного хозяевами домового, да даже напортачившего бедолагу-чертёнка пожалел! А уж про меня самого и говорить нечего. Впрочем, от меня хоть худо-бедно был прок, а вот этих двоих молодой маг опекал сугубо по доброте душевной, как опекают выброшенных на улицу котят.

Я прикрыл глаза, пытаясь унять охватившее меня было волненье. И снова посмотрел на обезображенный труп: раз я здесь, помочь несчастному всё-таки следовало. Не то чтобы я был таким уж гуманистом, просто лишать человека смерти.. порядочной смерти по всем правилам.. это было совсем не по-людски.

Глава

XV

. Арфа.

Я внимательно посмотрел на алые нити, тянущиеся, словно тонкие струйки дыма, от символов на трупе. Они уходили прямиком вверх, туда, где возле люка канализационной шахты застыл, лёжа на асфальте, обессилевший фантом – то, что осталось от разума, воспоминаний и эмоциональной составляющей человека. А душа.. Ну это другое – она никому неподвластна, продавать её или же как-то иначе корыстно распоряжаться сим эфемерным нечто нельзя – она и самому обладателю-то не принадлежит, по правде говоря, просто вверена во временное пользование. Да и свойства её ничуть не похожи на свойства человеческой личности. Тем не менее, люди часто мешают одно с другим: тёплое с мягким. Ну да не мне исправлять их ошибки. У меня-то своей души нет, куда уж мне. И личности, впрочем, не было тоже. А потом… Что-то я отвлёкся.

Ниточек-связок было много, все они оказались добротными – оборви их разом, и это могло аукнуться негативными последствиями для мытаря-мертвеца, к тому же он был слишком слаб: существовал риск и вовсе разрушить его, а этого я никак не хотел. Так бездарно разбазаривать накопленные за жизнь данные – просто непозволительное расточительство! (Профдеформация, куда от неё денешься?)