— Вы, я смотрю, уже помирились? — спрашивает он, скептически прищурившись, явно не ожидая такого развития событий.

Сара лишь слегка пожимает плечами и бросает что-то невнятное с легким румянцем на щеках, в следующее мгновение исчезая за дверью комнаты.

Блейк молчит, будто анализирует ситуацию, а потом смотрит на меня. Я коротко киваю, подтверждая:

— Да, мы поговорили, — говорю я, стараясь не показать, что придаю этому слишком большое значение. Но кажется мне, для него это не менее важно, чем для меня.

— Хорошо, — тихо говорит он, больше обращаясь к себе, чем ко мне, а потом снова смотрит на меня. — Ты точно готова?

Этот вопрос звучит так, будто он хочет убедиться, что я не передумаю. Я ловлю его взгляд, в котором мелькает что-то неуловимое. На мгновение меня одолевает чувство, что теперь все будет по-другому.

— Да, я готова, — говорю я, мягко пожимая плечами, хотя внутри у меня все еще есть сомнения.

Сара молча ушла в свою комнату, оставив нас вдвоем. Блейк оборачивается на меня снова, потом медленно выходит из дома. Я медлю секунду вторую, позволяя себе впитать очертания его силуэта, а потом иду вслед. Я выхожу.

49

— Привет, дочь. — Я стою перед открытой дверью квартиры, которую только любезно открыла мне мать. — Ну, наконец!то, то мы уже забыли, как ты выглядишь.

Я закатываю глаза, слегка цокая языком. Всего лишь один день не была дома, а она уже успела сделать из этого событие.

— Мам, меня не было всего один день, — отвечаю ей, поправляя лямку сумки на плече.

Я делаю шаг, но прежде чем успеваю войти в квартиру, чувствую на спине теплую руку. Вслед за этим слышу низкий, мягкий голос, словно прорастающий из ниоткуда, парализуя меня:

— Добрый вечер. Прошу прощения, это из-за меня.

Я резко вскидываю голову, расширив глаза от неожиданности. Блейк стоит позади, приобняв меня за талию, его спокойная улыбка и тот же взгляд, сдержанный, но проницательный, как всегда выбивают меня из равновесия. Я почти перестаю дышать. Мы ведь договорились, что он подождет меня внизу.

— Я думала, ты подождешь меня в машине? — Мои слова звучат как вопросы, но больше напоминают упрек. Блейк слегка пожимает плечами, его тон остается непринужденным:

— Не могу позволить тебе таскать тяжелые чемоданы, — как ни в чем не бывало отвечает он, после чего обращает внимание на маму. — Простите, я Блейк. Блейк Морис, — он вежливо протягивает руку матери для рукопожатия.

Мама, явно удивленная его появлением, быстро приходит в себя, коротко кивая:

— Тот самый?.. — немного смущенно произносит она, но уже через секунду приходит в себя, с улыбкой пропуская нас внутрь. — Проходите, что ж это я.

Суета, неловкие передвижения, знакомство с отцом и никому не нужны заботы. В конце концов мы все-таки оказываемся на кухне, где уже раздаются тиканье приборов о тарелки, оживленные разговоры и изредка смех моего отца. Блейк ему понравился, это очевидно. Я молча ковыряю вилкой еду, думая о том, как мне быть. Ведь придется как-то объяснить происходящее родителям. Они у меня конечно понимающие и любящие, но так сразу раскрывать все карты пожалуй я не готова. Да, я предупреждала, что вернусь сегодня домой, но не говорила ни слова о Блейке. У меня был четкий план и расчет на то, что я с этим справлюсь сама. Возможно, так было бы легче. Но он нарушил все мои планы. И как, спрашивается, я должна на такое реагировать? Ведь придется как-то объяснить.

— Элайна, ты вообще слушаешь? — вдруг звучит голос отца, который до этого весело что-то обсуждал с Блейком.

— Что? — я моргаю, выныривая из своих мыслей. — Простите, я…

Тут Блейк аккуратно обнимает меня за плечи, прерывая:

— Простите, она просто немного нервничает.

Я с удивлением смотрю на него, не понимая, что он имеет в виду. На его губах легкая вежливая улыбка, не сползающая с его лица почти весь вечер, как и легкая, непринужденная забота обо мне.

— Элайна переезжает, — говорит он спокойно, и за столом сразу застывает такая мертвая тишина, которой в этом доме наверняка еще не было со времен моего появления на свет. Все умолкают и резвые звуки приборов резко останавливаются.

— Ко мне, — добавляет Блейк, будто ему недостаточно того ошеломления, которое он привнес, окутывая весь воздух.

Это длинная, очень длинная пауза.

Мама тихонько охает, а отец смотрит на Блейка с легким налетом удивления, немного приподняв брови.

— Вот как, — начинает он и его голос мгновенно снова звучит серьезно, даже где-то настороженно, не оставив ни следа от той легкой беззаботности, которой был покрыт весь вечер. — Так у вас… Все серьезно? — спрашивает отец, и кажется, будто воздух постепенно отмирает, возвращая все на круги своя. Снова становится слышно лязг приборов о тарелки, и дышать, кажется уже немного легче.

Блейк спокойно поправляет узел галстука, кивая:

— Я думаю, интересное положение вашей дочери говорит само за себя.

Мои родители пересматриваются, и что-то в их взглядах заставляет меня напрячься. Мгновенно воздух проникается таким напряжением, что я почти чувствую его на себе. На мгновение в комнате повисает двусмысленная тишина. Отец коротко прочищает горло.

— Какое такое положение? — его голос низкий, немного хриплый, кажется почти на грани угрозы и еще чего-то. Я, пытаясь сохранить самообладание, резко кашляю:

— Это он о финансовом положении, — неловко улыбаюсь. — У меня сейчас сложности с деньгами, — быстро добавляю, чтобы сбить волну недоразумений.

И сразу поднимаюсь из-за стола, не дав родителям вставить слово:

— Нам пора. Дочь Блейка одна дома, не думаю, что…

— У вас есть дочь? — удивленно переспрашивает мама.

— Да, ей пятнадцать, — спокойно отвечает Блейк, вставая и поправляя лацканы пиджака.

— Ей пятнадцать, и она прекрасно справляется дома одна, — добавляет он, глядя на меня, почти прожигая взглядом. Мы молча обмениваемся взглядами, словно негласно споря. В конце концов Блейк сдержанно уступает: — Но, к сожалению, нам действительно пора.

Дальше все происходит почти как в тумане. Мама охает, но все-таки приходит в себя, пожимая Блейку руку, а отец, посерьезнев после всего разговора, кивает ему, протянув ладонь для рукопожатия:

— Надеюсь, моя дочь в надежных руках.

— Можете не сомневаться, — сдержанно улыбается Блейк, а потом немного наклоняется ко мне, приобняв, и тихо шепчет: — Я подожду тебя снаружи.

Он действительно идет, я же остаюсь на месте, настолько ошеломленная, что не сразу понимаю, когда его спина исчезает за дверью. Только осторожный стук входной двери возвращает меня в реальность.

— А он не промах, дочь, — голос отца, только отошедшего от всех потрясений этого вечера, звучит почти как выстрел в этой ошеломленной тишине.

Я не могу сказать ни слова. Но прежде чем это успевают сделать мои родители, я быстро убегаю в свою комнату, чтобы избежать лишних вопросов, которыми они уже готовы меня усыпать. А вопросы есть, я вижу по их глазам. Собираю на быструю руку чемодан и, попрощавшись с родителями, выхожу на лестничную площадку. Провожая меня, мама лишь коротко целует меня в щеку, она понимает, что я не настроена на разговор, но ее взгляд полон недосказанности.

— Все хорошо, — успокаиваю ее, прежде чем она закрывает за мной дверь.

— Ну ты хотя бы звони мне, хотя бы иногда, — говорит мама, и я вижу, что ее глаза уже на мокром месте.

— Конечно, мам. Пока, — я улыбаюсь, держа улыбку до тех пор, пока дверь передо мной окончательно не закрывается и на их месте появляется силуэт. Я не пугаюсь, потому что знала, что он здесь. Увидела его сразу, как только вышла из квартиры. Моя улыбка мгновенно сходит. Я выдыхаю, несколько секунд просто глядя в закрытую коричневую древесину. Он был за дверью все это время, пока я прощалась с матерью.

Мы обмениваемся взглядами и вот теперь я чувствую, что в воздухе что-то меняется. Нет больше той безмятежности и легкости, которым был наделен этот вечер. Родителей больше нет рядом, мы не у меня дома, а значит, пора заканчивать с любезностями.