— Но нет, — подумал он, немного погодя. — Я должен умереть, как жил: при свете своего разума. Эти холмы, имеющие форму грудей, вовсе не похожи на мою мать или на Эм. Они примут меня, примут мое тело, но они не любили меня. К тому же я, изучавший землю, знаю, что сами холмы, хотя люди называют их вечными, постоянно меняются.

И все же старый и умирающий человек должен был на что-то смотреть, опираться взглядом. Он должен найти что-то постоянное, неизменное. Ему уже было холодно до пояса, а пальцы рук онемели. Зрение стало изменять ему.

Он старался всмотреться в отдаленные холмы. Он очень старался. Он боролся. Он не смотрел в прошлое, а смотрел в будущее. Какая теперь ему разница?

Нет, конечно, не было разницы. Он должен был отдохнуть и должен вернуться в холмы. И они — конечно, по сравнению с жизнью человека — долго будут неизменными. И то, что форма холмов напоминала женские груди, может, тоже имеет особый смысл для него?

И затем, хотя он уже почти ничего не видел, он снова взглянул на юношей. — Они предадут меня земле, — думал Иш. — И все же я тоже предам их земле. Это, пожалуй, единственное, для чего люди живут. Люди уходят и приходят, но земля пребывает вовеки…

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

06.11.2024