Но Иш не обращал внимания. Он получил, что хотел. Алый цветок — герань. Она приспособилась к новой жизни и спокойно росла между остальных растений. Иш понял, что его поразило в этом цветке: в этом мире красное встречалось крайне редко. В мире царила спокойная гармония голубого, зеленого и коричневого, а красного цвета почти не было в природе.

В течение дальнейшего пути случилось еще одно происшествие, которое вывело его из тумана, сгустившегося в мозгу. Они снова остановились, но на этот раз не садились. Иш сейчас сидел на спине Джека и, посмотрев через его плечо, Иш увидел юношу с копьем, который стоял впереди. Другие юноши стояли по сторонам и луки их были наготове. Собаки, глухо рыча, жались к ногам. И затем Иш увидел на тропинке горного льва.

Он стоял перед ними, и люди стояли не двигаясь, ожидая нападения.

Затем тот, что был с копьем, сказал: — Он не собирается прыгать. — Он говорил спокойно, как бы устанавливая факт.

— Может, мне выстрелить? — спросил другой.

— Не будь идиотом, — спокойно ответил юноша с копьем.

Они отошли назад, а затем пошли в обход, держа собак возле себя, чтобы они не разозлили льва. Так они обошли льва и пошли дальше. Иш был чрезвычайно удивлен. Он видел, что юноши не испугались льва, они просто не захотели связываться с ним. Но, с другой стороны, и лев не боялся людей. Может это потому, что у них теперь не было винтовок, а может, потому что людей было мало и он редко встречался с ними. Он не знал, насколько они могут быть опасными. Однако вполне возможно, что если бы юноши не тащили беспомощного старика, они бы вступили в схватку.

Но Иш не мог не понять, что люди утратили свое превосходство над животными и теперь ведут себя как просто равные с ними. Он чувствовал, что это плохо, но молодые люди совершенно не ощущали себя оскорбленными тем, что им пришлось уступить дорогу льву. Они шли также спокойно, перекидываясь шутками. Они обошли льва так же спокойно, как обошли бы упавшее дерево или разрушенное здание.

Когда он снова пришел в себя, они уже приближались к мосту. Иш очень заинтересовался. Он мог бы рассказать этим юношам о Старых Временах, когда по этому мосту в обоих направлениях в несколько рядов неслись машины так, что человек не мог без риска для жизни пересечь полосу движения.

Они медленно приближались к мосту, и Иш видел, что мост, хотя и покрыт ржавчиной, но еще цел. Однако набережная была в плохом состоянии. Отдельные секции вывалились насовсем, башни покосились.

Глядя вниз, Иш видел, как там плещутся волны, и металл моста, омываемый соленой водой, проржавел почти насквозь и потрескался.

После этого Иш снова ушел из реальности и через некоторое время понял, что он сидит на чем-то твердом и опирается спиной на что-то твердое. Затем он ощутил, что кто-то растирает ему руки. Иш медленно приходил в сознание.

Он обнаружил, что сидит на пешеходной дорожке моста, опираясь спиной на поручни. Перед ним лежал молоток. Юноши растирали его руки, как бы стараясь восстановить кровообращение. Два других юноши были рядом и оба, казалось, были очень обеспокоены.

Иш понял, что ноги его очень замерзли, вероятно, это был холод смерти. Теперь он понял, что с ним, вероятно, случился удар, и юноши чрезвычайно встревожены этим.

Он увидел, как губы Джека шевелятся. Юноша что-то говорил, даже кричал, но Иш не слышал ни звука. Странно! И затем Иш понял, что он оглох. Эта мысль не причинила ему боли, скорее это даже понравилось ему, потому что он понял, что мир больше не будет давить на него, как он давит на людей, способных слышать.

Другие тоже стали говорить, и Иш видел, что они отчаянно пытаются ему что-то сказать. Он покачал головой, показывая, что ничего не понимает. Он даже хотел сказать им, что ничего не слышит, но язык отказался повиноваться ему. Это его несколько обеспокоило, так как он понял, что ему будет сложно жить в мире, с которым он не может общаться ни с помощью слов, ни даже при помощи переписки.

Юноши весь день были к нему очень внимательны и дружелюбны. Но сейчас они были раздражены. Они отчаянно жестикулировали, и Иш видел, что они настоятельно требуют от него, чтобы он что-то сделал, и он испугался, что не сможет сделать этого. Они показывали на молоток, но Иш не мог понять, чего они хотят, и даже не пытался понять.

Однако юноши настаивали все сильнее и даже начали щипать его. Иш почувствовал боль. Тело его еще не потеряло чувствительность. Он заплакал, и слезы потекли из его глаз. Ишу было стыдно этих слез, это несовместимо со званием последнего американца.

— Это очень странно, — думал он, — быть старым богом. Они поклоняются тебе, но и мучают тебя. Если ты не хочешь делать то, что желают они, они щиплют тебя. Это плохо.

Затем, наблюдая за их жестами, он наконец сообразил, что юноши хотят, чтобы он показал на того, кто будет владеть молотком. Молоток очень долго принадлежал Ишу, и он не видел причин, почему должен отдавать его. Но эти юноши так больно щиплются! Иш с трудом двинул рукой и показал на того, кого зовут Джек.

Джек схватил молоток и выпрямился. Остальные трое отступили от него немного, и Иш почему-то пожалел юношу, кому достался молоток.

Но во всяком случае юноши успокоились, когда стал известен новый владелец молотка, и оставили Иша в покое.

Теперь Иш сидел спокойно, и у него было ощущение, что он сделал в этом мире все, что должен был сделать. И это вселило в него покой. Иш умирал на этом мосту и знал это. Он помнил, что много людей умерло на этом мосту. Он мог умереть здесь много лет назад от какой-нибудь катастрофы. Но так не случилось, и вот он умирает сейчас. Так или иначе — какая разница. Иш припомнил строчку из какой-то книги, которую он читал в те далекие времена, когда читал много книг. Люди уходят и приходят… — но дальше он не мог вспомнить, а без продолжения фраза была абсолютно бессмысленной.

Он посмотрел на молодых людей, хотя туман перед глазами мешал ему смотреть. Юноши стояли полукругом возле него и смотрели на него. Они были моложе его по возрасту, а по развитию на много тысяч лет моложе, чем он. Он был последний из старых, они были первые из новых. Однако Иш не знал, пойдут ли новые по тому пути, по которому шли старые. Зато он был уверен, что совсем не хочет, чтобы этот круг повторился. Он помнил, что требовалось для построения цивилизации: рабство, насилие, войны, подавление личности.

Сейчас Иш уже смотрел не на юношей, а на мост. Скоро он умрет, и он чувствовал себя родственником не этих молодых людей, а этого старого железного моста. И мост, и он сам были частью цивилизации.

Невдалеке Иш увидел автомобиль, вернее, то, что осталось от него. Он вспомнил тот маленький автомобильчик, который простоял здесь все эти годы. Краска уже полностью облезла с него, шины спустили, рессоры просели, так что машина стояла почти на земле. Вся крыша была белой от птичьего помета. Странно, но он даже вспомнил фамилию владельца: Джеймс Робсон, а между ними то ли «Е», то ли «Т», то ли «П». А жил он на какой-то улице Окленда.

Но Иш задержался взглядом на машине лишь ненадолго. Теперь он посмотрел выше и увидел высокие башни моста, толстые цепи. Эта часть моста, казалось, была в хорошем состоянии. Видимо, он еще долго простоит здесь и переживет не одно поколение людей. Все было покрыто ржавчиной, но он знал, что это только на поверхности. Вершины башен, однако, были не ржавыми — они были белыми от птичьего помета. Поколения морских чаек оставили здесь свои следы.

Да, мост, конечно, простоит еще очень долго, но ржавчина проникает все глубже и глубже. Когда-нибудь землетрясения поколеблют опоры, и в один прекрасный день все это сооружение рухнет вниз. Как и любое создание человека, этот мост не сможет существовать вечно.

Иш закрыл глаза, пытаясь представить себе всю картину холмов, окружающих гавань. Повернуть голову у него не было сил. Они наверняка не изменились со времени гибели цивилизации.

Открыв глаза, он рассмотрел на горном хребте две заостренные вершины. — Женские Груди, — так когда-то назывались они. И Иш вспомнил Эм, а затем вспомнил свою мать. Земля, Эм, мать — все смешалось в его умирающем мозгу, и он захотел вернуться к ним.