— Хватит, — сказал он. — Нам пора прекратить жить этой ленивой счастливой жизнью, довольствуясь остатками того, что предоставила нам цивилизация, и не создавая ничего для себя. Ведь это все кончится при нас или при наших детях, внуках. Что случится тогда? Что они будут делать, если они ничего не умеют? Думаю, что пищу они раздобудут — коровы, овцы, кролики… Но как насчет остального, что пока у нас есть? Как они, например, добудут огонь, когда кончатся все спички?

Он помолчал, оглядев всех. Все, казалось, с ним были согласны. Лицо Джо прямо горело от возбуждения.

— Вот холодильник, о котором вы талдычите все время. Это пример. Мы только говорим, но ничего не делаем. Всем нам нравится старая сказка о зачарованном короле, который сидел и все вокруг делалось само собой. Может быть, все мы пострадали от шока после Великой Катастрофы, во всяком случае, в первые дни. Если весь мир разрушился до основания, то трудно сразу же начать новую жизнь. Но ведь прошел двадцать один год. И многие из нас родились за это время.

Нам нужно сделать очень много. Нам нужно одомашнить некоторых животных, не только собак, научиться самим выращивать овощи, а не рыскать по сохранившимся магазинам, мы должны научить детей читать и писать. Мы не можем больше жить как крысы, мы должны двигаться вперед.

Он помолчал, стараясь попонятнее сказать старую истину, которая гласит о том, что если ты не двигаешься вперед, значит ты двигаешься назад. Но тут все зааплодировали, считая, что он кончил речь. Сначала он подумал, что речь его подействовала на них, но затем, обведя их взглядом, он понял, что аплодисменты всего лишь результат спокойной иронии. Они не приняли его всерьез.

— Прекрасная речь, — заметил Роджер. Иш сердито посмотрел на него. Он был вождем.

Племени двадцать один год, и теперь ему совсем не понравилось, что его теперь считают просто старым вздорным чудаком. Но затем Эзра заразительно расхохотался, и все присоединились к нему, атмосфера разрядилась.

— Ну, так что же мы будем делать? — спросил Иш. — Как бы вам не казалось смешным, что я сказал, это, тем не менее, правда.

Он выжидающе молчал. Затем Джек, старший сын Иша, поднялся с пола. Он был выше и мощнее Иша. Он уже сам был отцом.

— Прости, отец, — сказал он. — Но мне нужно идти.

— В чем дело? Куда? — рявкнул Иш вслед ему, немного раздраженный.

— Ничего особенного, но мне нужно кое-что сделать сегодня.

— И это не может ждать?

Джек уже был у двери.

— Вероятно, может, — сказал он, положив руку на ручку двери. — Но я думаю, что мне лучше уйти.

Воцарилась тишина, в которой был слышен только звук открывшейся и закрывшейся двери. Иш чрезвычайно рассердился. Лицо его вспыхнуло гневом.

— Говори дальше, Иш, — услышал он чей-то голос и понял, что это голос Эзры. — Мы хотим знать, что, по твоему мнению, мы должны делать. Да, это говорил Эзра. Он, как всегда, старался разрядить обстановку, успокоить всех. Он успокоил даже Иша.

И Иш расслабился. Почему он должен сердиться на Джека за его независимость? Наоборот, он должен радоваться. Джек уже взрослый человек, а не просто его сын. Краска схлынула с его лица, но он ощущал глубокое беспокойство. Однако нужно было говорить, а этот случай дал ему тему.

— Я как раз и хочу поговорить о том, как ведет себя Джек. Мы живем все эти долгие годы и не делаем ничего, чтобы вернуть цивилизацию. Но цивилизация — это не просто материальные блага, хотя это и очень важно, но это и социальная организация общества, это свод правил, законов, регулирующих отношения между людьми и группами людей. Семья — вот все, что мы оставили себе от этой организации. Это естественно, но этого недостаточно, особенно когда появится большое количество людей. Если ребенок делает что-то неправильное, отец и мать поправят его, накажут, если надо. Но когда ребенок вырастает, кончается родительская власть над ним. У нас нет законов. У нас нет правления: ни монархии, ни демократии… Если кто-нибудь, например, Джек, решил, что ему нужно идти по делу, которое ему кажется важным, никто не может остановить его. Даже если мы решим запретить ему, он не послушает, и у нас нет способа заставить его подчиниться. Разве что осуждение — но это и все.

Иш просто закончил свою речь, не сделав никакого конкретного вывода. Двигали им, конечно, эмоции, раздражение, вызванное непослушанием Джека. Он не был оратором, и к тому же у него не было практики.

И все же, посмотрев на слушателей, он понял, что слова его произвели впечатление. Первым заговорил Эзра.

— Да, ты прав, — сказал он. — Неужели вы не помните те чудесные времена? Я бы многое отдал за возможность включить старый приемник и снова услышать Чарли Мак Карти. Неужели вы не помните его?

Он вынул из кармана старый пенни, который служил ему талисманом и начал перекидывать из ладони в ладонь, как бы оживляя в себе приятные воспоминания.

Эзра достал сигарету и спички и чиркнул спичкой о коробок. Спички не портились со временем, если они лежали в сухом месте. Но если их вдруг не будет, то это катастрофа: никто не знал, как их делать. У Иша возникло странное ощущение, что Эзра думает о цивилизации только как о месте, где показывают кино несмотря на то, что он пользуется спичками и курит сигареты, пользуется продуктами цивилизации.

Следующим заговорил Джордж.

— Если у меня будет пара помощников, то я быстро установлю холодильник и приведу его в действие.

Джордж замолчал и Иш решил, что он кончил, ведь Джордж говорил крайне мало. Но Джордж заговорил снова:

— Теперь насчет тех законов, о которых ты говорил. Я рад, что мы живем там, где нет законов. Теперь мы делаем, что хотим. Можно остановить автомобиль там, где хочется, и никто не потребует штрафа.

Иш собирался что-то сказать, но вновь заговорил Эзра.

— Я предлагаю выпить, — сказал он. — За закон и порядок! — Старшие рассмеялись, услышав эту давно забытую фразу, а для молодых она не означала ничего.

Они выпили.

Иш подумал, что, может быть, не нужно больше давить на них. Все, что он сказал сегодня, даст плоды в будущем. Но он сомневался. Эти люди живут по старой пословице: к чему ремонтировать крышу, если не идет дождь. Они будут ждать, пока не случится что-нибудь, что заставит их действовать, что-то очень серьезное, может, даже угрожающее.

Но он выпил вместе со всеми, едва прислушиваясь к разговору. Но сам он был погружен в собственные мысли. Сегодня был последний день года двадцать первого, начался год двадцать второй. Год предыдущий был назван по имени его сына, и Иш задумался о способностях Джо.

Он снова посмотрел на сына и поймал его быстрый взгляд, в котором светилось восхищение отцом. Да, может быть, он единственный, кто может полностью понять Иша.

Иш укладывался спать, и вдруг резкий звук выстрела заставил его вскочить, насторожиться. Затем еще и еще.

Он почувствовал, как затряслась постель. Эм тихо смеялась. Иш расслабился.

— Старые шуточки, — сказал он.

— На этот раз ты испугался. Они одурачили тебя.

— Я слишком много думал о будущем и немного перенервничал.

Выстрелы все еще продолжались, но он лег и постарался успокоиться. Теперь он понимал, что там происходит. Когда все разошлись, кто-то из мальчиков притащил коробку с патронами и бросил их в пепел. Как только они накалились, началась стрельба. В этом, конечно, был элемент риска, но в это время года пожар не мог бы возникнуть. К тому же все знали об этом и наверняка отошли подальше, чтобы не получить случайную рану.

Ну что же, им удалось одурачить его. Иш почувствовал раздражение, но по гораздо более серьезной причине, чем из-за того, что попался на удочку шутников.

— Ну вот, — сказал он Эм. — Они снова уничтожают патроны, хотя их и так осталось мало. Но никто из них понятия не имеет, как делать патроны. Мы живем в стране, где много горных львов и диких быков. Патроны нужны нам, чтобы обороняться от них и добывать себе пищу.

— Не беспокойся, дорогой, — услышал он голос Эм. — Пора спать.