Вырколак зарычал, возвращая Михея к реальности. Госпожа протянула к нему руки и погладила. Форта, что клубилась вокруг неё, набросилась на вырколака. Тот завыл, ощерился и принялся отбиваться, пытаясь прокусить туман. Челюсть клацала, лапы шаркали, а вырколак не мог ни укусить, ни дотронуться до форты, которая сплела вокруг них тёмный кокон. От тщетного преследования вырколак всё больше распалялся, Михей явственно ощущал, как сам желал схватить туман и поглотить его. Раздражение усиливалось с каждой попыткой.

Туман стал плотным. Сомкнулся вокруг вырколака и стал душить его. Не хватало воздуха, Михей и хотел бы хватать его ртом, но не мог – вырколак управлял телом и не намеревался сдаваться. С грозным рыком вырколак пробился сквозь тёмную пелену и сбил госпожу с ног, придавливая её весом собственного тела.

– Прочь, шавка, – прокричала госпожа, отбиваясь. – Прочь!

Её голос сорвался на визг, который пробирал до самых костей. Михей бы закрыл уши, но не мог. Всё, что ему оставалось смотреть.

Беспокойство захватило его сознание. Он понимал, что сейчас вырколак разорвёт глотку госпожи, и она навсегда замолчит. Но Михей не мог понять, что испытывает от этого – ужас или восхищение? Восторг от того, что их мучитель будет повержен? Или страх, что госпожа умрёт? Чувства смешались, не давая отделить одно от другого. Они безумно выматывали, выбивали почву из-под ног. И Михей вновь почувствовал, как захлёбывается в них.

«Будем честны, она это заслужила, – вкрадчиво сказала ларва. – Ты же и сам этого хочешь». Она не задавала вопрос, а утверждала. Её уверенность в его прогнившей душе пугала. Ведь он не такой. Он не желает людям смерти, даже если они этого заслуживают.

«Вот именно. Заслуживают. – Ларва засмеялась. – За всю боль, что она принесла тебе. За смерть отца. Не сдерживай вырколака». – «Он сам решает, как поступить. Я ни на что не влияю». – «Это не так. Совсем не так».

Михей испугался, сглотнул. Ужас объял его сердце, забивая чувства вырколака. Это он убил тех юнцов. Он этого хотел, а не вырколак? Но как это возможно? Это не его чувства. Не его желания. Ларва лжёт.

«Это ты себе лжёшь. Снова».

Нет! Михей был готов кричать. Ларва не права. Это она и вырколак хотят всех убить, показать свою силу. Это они упиваются властью, а не он. Он не может быть таким. Это не он. Будь его воля, он бы от всего отказался.

«Так легко сдаёшься? Я ожидала большего». – « С чего ты решила, что я способен на большее?»

Ларва ничего не ответила, лишь звонко засмеялась. Её смех был пропитан горечью и едким разочарованием, которые охватывали Михея. Они разделяли чувства? Или ларва права, и всё это только он? Где кончается Михей и начинаются ларва с вырколаком? Они просто не могли быть единым целым. Это просто невозможно.

Отчаяние нахлынуло новой волной, но теперь к нему примешалось едкое презрение. Он презирал ларву, вырколака и особенно себя. Ненависть, жгучая, липкая заполонила душу. Он ненавидел ларву и вырколака, что делили с ним сознание, но больше всего себя. Теперь чувства обжигали, словно хотели выжечь его душу, уничтожить всё, что делало его им самим.

– Михей, – протянула, задыхаясь, госпожа. – Михей.

Её тонкий голос вернул его к настоящему. Он уставился в её синие глаза, разглядывая страх. Он упивался им. Нет… Это был не он, а вырколак. Именно он хотел разодрать госпожу на куски, заставить мучиться, как мучился Михей, когда вырывал глаз Киры и отрезал руки отца. Расцарапать её белоснежную кожу и смотреть, как она истекает кровью. А пухлые губы госпожи умоляли бы остановиться, срываясь на крики боли и стоны.

Нет! Это не он. Михей не может быть настолько жестоким.

Вырколак упал на госпожу и уткнулся мордой в её шею. Михей и вырколак обессилено лежали на ней, словно моля о прощении. Мягкие руки стали гладить жёсткую шерсть по голове, чесали за ухом, а всё, что могли Михей и вырколак, это отчаянно поскуливать.

– Тише, Михей. Всё хорошо, – приговаривала госпожа, продолжая ласкать вырколака.

Тело расслабилось, размякло. Михей успокоился.

Но это длилось лишь мгновение.

Лидерец отбросил вырколака в сторону. Тело врезалось в забор и сломало его. Вырколак вскочил на лапы, ощерился. Всё внутри клокотало от злости, рвущейся наружу. Ничего уже не было преградой для неё.

– Стой, Михей! – прокричал Марчел, возникая перед ним.

Вырколак повернулся на крик. Марчел был безоружен, поднял руки и медленно приближался.

– Тебе нужно успокоиться и прекратить. Сколько ещё людей должно пострадать? – Голос его звучал вкрадчиво и уверенно, и за ним скрывалась сила.

Вырколак уставился на него.

– Эрнст, используй форту!

– Вы уже попробовали – это только раззадорило его.

– Приструни эту шавку, Марчел! – закричала госпожа, поднимаясь на ноги.

Её возгласа хватило, чтобы вырколак как обезумевший побежал на гвардейцев, стоявших поодаль. Она в ужасе стали разбегаться. В два прыжка вырколак оказался перед ними, отрезая путь отступления. Пасть клацнула, впиваясь в ногу ближайшего гвардейца. Он закричал, а вырколак, явно играя, стал раскачивать им из стороны в сторону, сбивая остальных. Вырколак забавлялся. Он не хотел убивать, лишь показать свою силу, но почему бы не напасть на тех, кто сильнее? Кто мог бы противостоять? Михей отбросил эту мысль – ему не понять, что в голове у вырколака.

«Это же ты! Как не поймёшь?» – вздохнула ларва и появилась перед взором. Она была похожа на Киру: те же рыжие волосы, пронзительные зелёные глаза, глядящие прямо в душу. На ней была лёгкая белая сорочка, которая с трудом прикрывала красивое тело. Кира, но та, что собирала с ним мандрагору. Слишком чувственная, откровенная. Лукавые зелёные глаза искрились каким-то потусторонним весельем. Чем дольше он смотрел, тем больше понимал, что за приятной картинкой скрывается что-то древнее и пугающее.

«Останови это, Михей, – сквозь смех прошептала она. – Или отдайся полностью, не жалея ни о чём. Это не так сложно, как ты думаешь». – «Это не я». – «Ты! Признай уже».

Крики, ругань, рычание – всё смешалось. Картина перед Михеем мерцала, быстро сменяясь. Одна жертва. Другая. А вырколак не останавливался, только всё больше распалялся, желая погрузить весь плац в хаос. Серая густая жидкость врывалась в желтоватую картину, чтобы утопить в себе всё.

Вырколак ранил, но не убивал. Просто продолжал упиваться властью, что давала его сила.

Что-то острое воткнулось в бок. Вырколак ощерился, бросая жертву, и увидел перед собой Марчела. Он где-то взял длинное копьё, которым проткнул его тушу. В стальном взгляде Марчела Михей видел решимость. Он был готов на всё, чтобы остановить его. Обида больно заколола под ложечкой. Как мог Марчел предать его? Разве они не были друзьями? Михей усмехнулся.

– Я не хочу навредить тебе, – медленно сказал Марчел, убирая копьё. – Успокойся, Михей.

Было бы это так легко, как все думали. Успокойся. Как ему успокоиться, если его сердце постоянно кровоточит? Он никогда не успокоится.

Михей не заметил, как к нему подошла Кира – это точно была она, а не ларва. Кира смотрела на него одним глазом, второй скрывала повязка, а платье было серым из плотной мешковатой ткани, во взгляде читалось беспокойство, а не порочное влечение. Она без страха приближалась к вырколаку.

– Это опасно, – сказал Марчел, когда Кира остановилась на расстоянии протянутой руки.

– Я справлюсь, – тихо сказала Кира. – Он не убьёт меня.

Почему-то Михея позабавила такая непоколебимая уверенность. Она не понимает, что он может одним движением сбить её и прижать к земле, чтобы потом обнюхивать и ласкать тело, как ему угодно, прикасаясь туда, куда она бы не посмела.

«Так всё-таки это ты прижал бы её к земле, а не вырколак? – Ларва выросла рядом с Кирой, которая теперь двоилась, вызывая в душе Михея смутное беспокойство. – Теперь признаёшь – это всё твоих рук дело?»

Он никогда не согласится с ней. Ларва фыркнула и принялась осматривать Киру с жестоким интересом, словно та могла быть её соперницей.