– Тогда скорее иди туда! – сказал он. – Там все дети без родителей. Скорее! Так вам будет проще найтись.

И мужчина стал протискиваться дальше в толпу.

Ребекке ничего не оставалось, как пробраться к большой куче жавшихся друг к другу детей.

Они прибыли в какое-то королевсктво. И всех «сирот», как их назвали, отправили в бричках к детскому приюту. Сколько бы Ребекка ни пыталась привлечь внимание взрослых, все отвечали, что сейчас нет времени, и они выслушают её потом.

Но даже в приюте никому до неё не было дела. Очень быстро, словно рабочие на мануфактуре, няньки приняли детей, умыли, одели в лёгкие холщовые пижамы, накормили похлёбкой и разделили по общим спальням. Никто не спрашивал ни имён, ни происхождения.

И почти все дети, натерпевшиеся ужаса и настрадавшиеся от эмоционального напряжения, провалились в глубокий сон, как только коснулись головами подушек. Но Ребекка не могла уснуть. Она, наверное, была единственной, кто верил, что её отец жив. Принцесса знала, что он всегда сдерживал свои обещания, и помнила, с какой уверенностью он смотрел на неё, когда обещал найтись.

«Он обязательно найдёт меня, – чувствуя, как две крупные слезинки образовались в уголках глаз, думала она. – Он обещал. Гувернантка сказала, что сообщит ему, на каком корабле я уплыла. И вообще, он сказал, что узнает меня, даже если будет искать очень долго. Главное, сказать здесь, что я принцесса, и тогда взрослые мне помогут в поисках короля».

Утешая себя этими мыслями, Ребекка пыталась уснуть. Но даже когда луна улизнула из поля зрения, девочка всё ещё лежала, не смыкая глаз. В воображении мелькали образы встречи с отцом. Как он радостный бежит к ней и крепко обнимает. Они снова будут ходить на рыбалку, болтать о всякой ерунде и тренироваться биться на мечах. Потому что, если всего этого больше не будет, Ребекка даже не представляла, как дальше жить.

Утром их разбудили рано. Несколько полных нянечек в одинаковых коричневых платьях из очень неудобной на вид ткани и с белыми передниками принесли девочкам платьица и башмаки. Очень неохотно дети стали выползать из-под одеял, а когда пелена сна спала, каждый оглянулся, будто бы не понимая, как оказался в этом месте. И маленькая принцесса не была исключением. Она всё никак не могла проснуться из-за бессонницы, мучившей всю ночь. И когда всё же поднялась, то увидела на прикроватной тумбочке аккуратно сложенное платье.

Ребекка скривилась. Она ненавидела платья и всегда радовалась, что отец позволял ей носить любимые кожаные штаны и жилетку. Но ничего нельзя поделать, и принцесса стала одеваться. Серо-коричневое платье чуть ниже колен было сшито из жёсткой ткани и ощущалось неприятным к телу. Ребекка могла с уверенностью сказать, что это платье до неё носила не одна девочка, потому что ткань была истёртой, во многих местах она истончилась, а где-то уже виднелись узелки, свидетельствовавшие о том, что раньше там были небольшие дырочки.

Под платье надевались серые чулки, а на ноги – чёрные ботинки, которые тоже уже носило не одно поколение. У Ребекки никогда не было обуви с таким количеством царапин и потёртостей.

Всё это – и неудобная одежда, и множество незнакомых людей вокруг – было толчком к тому, чтобы поговорить с кем-то старшим.

Она уже обошла кровать и направилась в сторону одной из нянек, как девочки, видимо по приказу, который она не слышала, стали строиться в шеренгу. И все нестройным шагом двинулись к выходу. Ребекка встроилась в колонну и пошла со всеми. Но внутри у неё всё кричало и металось. Хотелось выскочить и куда-то побежать, заорать, что она принцесса, и ей нужна помощь. И сердце отчаянно ухало в груди. Но приходилось покорно идти среди других девочек, и беспокойство Ребекки выражалось только тем, что она не могла перестать теребить слегка великоватые рукава.

Девочек привели в огромную столовую. Ещё по пути Ребекка поняла, что здание, хоть и большое, но полностью деревянное и очень-очень старое. Полы скрипели, и половицы были истоптаны множеством поколений сирот, все двери также скрипели, а в некоторых вообще виднелись зазоры между досками. И столовая, куда их привели, была не лучше.

В центре стояло пять длинных столов с лавками. Первый стол занимали старшие девушки, следующий – старшие юноши, за третьим столом сидели девочки возраста Ребекки, чуть старше и чуть младше, а за четвёртым – мальчики тех же возрастов. Пятый стол был полностью свободен. За него и усадили всех девочек. Через какое-то время пришла такая же колонна из мальчиков, но им нашлось место и за другими столами, ибо, как заметила Ребекка, девочек и девушек было гораздо больше.

Ребята, которые уже жили в приюте, не скрывая любопытства, пытались разглядеть новоприбывших. На них указывали вилками и что-то шептали своим соседям. Девочки бессознательно вжимали головы в плечи. За последним столом чувствовалось, будто в воздухе витал страх.

Няньки принесли еду. И пока другие девочки жадно смотрели на плошки и чашки, которые ставили перед ними, Ребекка не спускала глаз с учительского стола. Он стоял перпендикулярно ученическим. В центре сидела очень худая женщина в закрытом чёрном платье и с волосами, убранными в тугой пучок. Губы её были опущены вниз, а маленькие глазки, будто бы стреляли в разные стороны, больно укалывая тех, на кого падал взгляд. Ещё несколько мужчин и женщин примерно её возраста сидели по обе стороны и выглядели совершенно не эмоциональными. Ощущение складывалось такое, что они проживали череду одинаковых дней, просто потому, что ещё не умерли, и даже не думали, что от жизни можно получать удовольствие. Это всё было очень чудно для Ребекки, которая в своей жизни видела в основном изящных женщин, каждая из которых считала себя красивее других, и горделивых мужчин. И только один человек среди этих людей привлёк внимание девочки. Это был юноша, уже значительно взрослее сирот из приюта, но многим младше других учителей. У него были светлые волосы до плеч, некоторые пряди обрамляли его лицо, придавая некой дерзости. И его отличало то, что среди всех он единственный улыбался. Ребекка сразу поняла, что ей нравится этот взрослый, хоть, скорее всего, суровая женщина с пучком была главнее всех. Принцесса пообещала себе, что после завтрака сразу же постарается с ними поговорить. И также попыталась себя успокоить, что молодой мужчина точно ей поможет, даже если другие откажутся.

Ребекка волновалась так сильно, что даже не почувствовала вкуса пищи. Хотя, возможно, его у жидкой, с редкими волокнами мяса похлёбки, и не было. И, как только плошка опустела, девочка хотела встать, но тут же откуда-то донёсся звук звоночка, и ребята за первыми четырьмя столами повскакивали со своих мест. Новоприбывшие девочки испуганно последовали их примеру.

Парни и девушки уверенным шагом двинулись к выходу из столовой. Девочки за пятым столом тоже чуть было не направились за ними, но одна из нянечек остановила их жестом.

– Подождите, юные дамы, вам предстоит пообщаться с преподавателями, – сказала она громким голосом.

У Ребекки сердце застучало ещё громче. Ей было жарко, живот крутило, а голова шла кругом. Она просто обязана сообщить о том, что она принцесса. Потом её обязательно заберут из этого противного приюта, где всё старое, начиная от одежды, заканчивая половицами.

Когда все сироты, которые уже давно жили в приюте, покинули столовую, то новоприбывших девочек и мальчиков впервые смешали и отправили на улицу. Длинная колонна из молчаливых и испуганных детей двигалась по коридорам приюта прямо к главному выходу. Там они простояли достаточно долго, потому что дверной проём был узкий, и ни о каких высоких створчатых дверях, к которым привыкла Ребекка, не шло и речи.

Наконец, все дети оказались во дворе, где их выстроили в три шеренги. Только сейчас Ребекка смогла примерно понять, в какой части света находится. И тут же у неё в голове щёлкнуло – нянечки всё время говорили на кастельском языке. Это был один из любимейших Ребеккой языков, его она учила с наибольшим удовольствием, чем остальные четыре языка, которые ей преподавали. Она даже помнила, как когда-то разговорилась с послом Кастельи, заставляя его рассказать, правда ли в их стране устраивают представления, на которых убивают быков. И вдруг принцесса подумала, а понимали ли другие девочки этот язык?